Канонир (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 37

Мы вышли в предбанник. Грязную одежду Маша унесла ранее, на лавке лежала чистая одежда — не моя, Ильи. Я обтёрся, надел чистое. Чувствовал я себя как младенец. Немного же человеку для счастья надо. Поел, помылся, побыл с женщиной, теперь бы поспать.

Однако поспать не получилось. За столом меня уже ждали. Началась неспешная беседа — как там, у шведов, какие порядки?

Наконец пришёл черёд чая. Маша внесла самовар, сахарная голова и сушки уже стояли на столе. Ну какой же русский ограничится одной чашкой? Мы откалывали щипчиками от сахарной головы по кусочку и пили чай, что называется, «вприкуску». Треск за столом от хруста сахара и баранок да сушек на зубах стоял изрядный — как будто сухие макароны ломали. Мне стало смешно.

— Вот, Юра уже заулыбался — отошёл, значит. Ну, теперь герою и отдохнуть пора. Постель уж давно готова.

Я поднялся в свою комнату, сбросил войлочные чуни, что дали мне после бани, и рухнул в постель. Отрубился сразу. И снились мне ласковые женские руки и сладостные поцелуи на губах.

Стоп, да это же не сон… Я наяву ощутил, как женские руки глядят мою кожу, волосы. Я протянул руку и ощутил тёплое женское бедро под тонкой сорочкой.

Ну Машка, чертовка, ну проказница! Не взяла своё в бане, так решила продолжить… Хоть бы выспаться дала, шалунья.

Я притянул женщину к себе, впился своими губами в её дрожащие губы, провёл другой рукою по вздымающейся от волнения груди. Да это же не Маша, у той грудь поменьше. «Дарья!» — пронеслось в голове. Я отпрянул. Дарья — а это была именно она, — обиженно прошептала:

— Не люба я тебе разве, по что отвергаешь меня — брезгуешь?

— Ты что, и в мыслях такого не было. Просто не решался, Илья же внизу, услышать может.

— И пусть услышит, лишь бы ты от себя не гнал, у сердца приголубил.

Ну что ты будешь с ними обеими делать? Не гнать же!

Я приобнял Дарью, повалил на постель. Под рубашкой у женщины ничего не было, я стащил сорочку и начал ласкать груди. И очень скоро убедился — Дарья оказалась женщиной знойной, темпераментной, но — абсолютно неумелой. Я не торопился — всё?таки Маша разрядила, да и соответствовать облику защитника и освободителя надо, не ударить в грязь лицом, вернее — чреслами.

Дарья начала постанывать, я чувствовал, что она недалеко от точки закипания, и медленно вошёл. Затем ускорил темп и остановился, стал покрывать шею и ушки поцелуями, перешёл на соски, слегка покусывая. Дарья обхватила меня руками, сжала. Я продолжал движение, и вскоре Дарья громко застонала, изогнулась и крикнула. Я застыл в изумлении.

— Дарьюшка, тихо, батюшка услышит.

— Да и пусть слышит. Так хорошо мне ни с кем не было, — шептала она, тяжело дыша. — У мужчины и женщины так всегда бывает?

— Не всегда.

— Муж у меня был, думала — люблю, а он отвернулся от меня, даже спал со мной редко, а уж ласкал ли — и не помню. Да ещё и этот, во дворе, которому ты отомстил за меня. Вот и весь мой опыт.

— Я думаю, у тебя сегодня опыта прибавилось. — Я ласково укусил её за ушко.

— Ты тать и разбойник, никогда не думала, представить себе не могла, что вот так сама к мужчине приду. А мы ещё продолжим?

— Даш, сил нету после мытарств. Глаза закрываются. Я ведь не собираюсь вас покидать, и у нас ещё впереди много сладостных ночей.

— Ладно, шкодник, спи.

Дарья нашла свою рубашку, но надевать не стала — так и ушла обнажённой, унося рубашку в руке.

Я мгновенно отрубился. Слишком много событий и впечатлений за один день и две ночи.

Встал я поздно, чуть ли не в полдень. Илья спозаранку ушёл по делам, но я и не слышал утренней суеты — женщины меня оберегали, и в доме была полная тишина.

Зато какой роскошный завтрак меня ждал по пробуждении! Накрытый стол меня изумил — и когда только Маша успела всего наготовить — ума не приложу, но завтрак был разнообразен и вкусен, как никогда.

Через час заявился Илья, и завтрак плавно перешёл в обед. Сегодня я уже пил не пиво, а вино.

— Цены на зерно растут, год выдался неурожайный, — пожаловался Илья.

Обед продолжался часа два, Илья пересказал все городские новости. Потом зевнул.

— Что?то спать охота, пойду вздремну немного. Ночью кошмары снились, — кричал вроде кто?то.

Я чуть не подавился куском пирога, взглянул на Илью. Нет, говорит на полном серьёзе, без издёвки. Интересно, он догадался или нет? Всё же неудобно как?то, я же обеих его женщин обиходил. Ладно, Маша — служанка всё же. Раньше в русских банях мужчины и женщины вообще мылись вместе и ничего срамного в этом не находили. Потереть в бане спину противоположному полу — в порядке вещей, но Дарья?

Я бросил на неё взгляд. Сидит с невинным видом, вроде как ночные крики её не касаются. Тоже мне — Мата Хари. А глазки?то блестят, явно понравились ночные похождения. Пойду?ка и я чуток посплю. Чую я, предстоящую ночь спать не придётся.

И точно, я как в воду глядел. Как только дом затих, и домочадцы отошли ко сну, тихонько отворилась дверь, и ящерицей ко мне под одеяло юркнула Даша… И так меня опустошила, что утром ушла на подгибающихся ногах, а я потом проспал до обеда.

Пожалуй, хватит так развлекаться, Илья быстро вычислит причины чёрных кругов под глазами у дочери и у меня, или Маша доложит. А может — он и сам хочет, чтобы мы побыстрее сблизились? Годы берут своё, хочется успеть увидеть внука–наследника.

Но всё же не стоит гнать лошадей, коль дорога не готова, я в этом доме — примак. Мужчина должен иметь свой дом. Деньги у меня на дом теперь были, хватило бы и тех, что лежат в моей комнате — даже с лихвой. А если учесть, что у меня притоплены в ручье сокровища, то я просто Крез.

А на следующий день Илья меня огорошил:

— Купечество схотело ватажку собрать, да на Урал–горы послать. Как думаешь, стоит ли пай вкладывать?

— А чего вам на Урале делать?

— Да вот пермяки у нас были, с Чердыни, что за Хлыновым. Бают, каменья самоцветные в тех горах есть.

— Илья, был я в тех местах. Есть каменья, только они за горами, с другой стороны хребта, а там Сибирское ханство, Кучум там правит. Как ты думаешь, понравится ли ему, если кто?то без его ведома будет самоцветы добывать? То?то. Откажись, пустое.

— Дельный совет — я уж было деньги пересчитывать стал, прикидывать хватит или не хватит. Гляди?ка, во многих землях ты побывал, а говоришь — к торговле немощен.

— Нет, Илья, не моё это.

— Тогда присоветуешь что?

— Думаю, производство надо налаживать.

— Это как?

— Ну, вот ты торгуешь; в одном месте дешевле купил, в другом дороже продал. Разница между ценой и есть твой навар, твой доход, с которого ты живёшь.

— Правда твоя, только все купцы так живут. За копейку купил, за две продал.

— Для этого ездить надо в другие земли, и знать — где какие цены.

— А как без этого? На том и стоим. И ещё удача быть должна, без неё — никак.

— Будущее не за торговлей, а за производством. Поставь фабрику — выпускай ткани, никуда ездить не будешь, головой рисковать — у тебя другие купцы товар покупать будут, коли качество хорошее обеспечишь.

— Так тканей на Торжище полно.

— Конечно, шёлк, как в Китае, ты не сделаешь — так лён можно на Вологодчине покупать.

— Зачем на Вологодчине — у нас растёт.

— Купи землю с деревней, чтобы рабочая сила была, изо льна сделай ткань — у тебя её купят.

— Не понял пока, в чём выгода.

— В дешевизне. Сделать самому на местном сырье дешевле, чем покупать за тридевять земель, да ещё и в Псков везти. Иностранцы опять же купят. Управляющего честного найди — присматривать за производством, да и стриги купоны.

— Чего стричь?

— Это я так — к слову. Конечно, вначале вложиться надо — избу большую поставить, станки ткацкие закупить, людей обучить. Но всё же окупится — это не за Урал ехать.

Илья задумался, потом взял перо, бумагу и начал считать.

— Это ты где такое видел?

— В чужих землях — во Франции, в Венеции. Не хочешь ткани делать, можешь олово лить — ну, ложки, пуговицы, миски–кружки.