Ведьма - Вилар Симона - Страница 52

Воистину — самое время. Малк даже подался вперед, забыв сдержать юношескую порывистость за положенной служителю степенностью. Его дивили вести из таких далей, таких пределов… Мудры же вещие волхвы древлянские, если столько узнали о своем враге Игоре, даже когда тот был за тридевять земель. А еще пуще волновало то, что наконец-то настала пора освободиться из-под руки Киева. Вот только Свенельд…

— Мы ведь были с тобой на Горе Киевской, Митавша, видели его. Не тот человек этот варяг, чтобы его что-то сломить могло. Такой не отступится.

Митавша сник, перебирая амулеты.

— Мы гадали о Свенельде, однако земля не дает ответа, кровь жертвенная сворачивается, свет в чаше с огнем мигает, пламя чадит, не вызывая видений. Но мы уже решились. Да и сила у нас как раз такая, чтобы в ход ее пустить. Малфрида опять же…

— А что если сладится? Что будет, если она сумеет? — спросил Малк.

— Как что? — вытаращился Митавша. — Свободно заживем, как исстари жили.

— Это ясно. А как с Малфридой тогда поступят? Ведь сказывали же подле огня, что силу ее никто долго в своей воле удержать не сможет. А непокорная ведьма опасна.

— Это так. Но Никлоту мудрому виднее. Он прочтет по звездам, как с Малфридой поступить, найдет ей применение. В крайнем разе, опять ее обычной бабой сделают, вынудят забыть все, что умеет. Ну, а может, отправят куда подальше.

Они умолкали. Между ними на древесной колоде чадила, мигая, плошка с огнем. Малк вдруг вспомнил, с какой легкостью зажигала огонь ведьма. Понятно, сила у нее немалая. И волхвы, хоть и сами обучали девушку чародейству, как будто и побаиваются ее.

— В Навьину Рощу ее надо вернуть, — с какой-то печальной обреченностью проговорил Малк. — И оставить там на веки вечные.

— Может, и так, — согласился Митавша. Встал, взял свой посох, подпоясал лыком охабень. — Но сперва Малфриде надо с делом справиться, об остальном же после думать будем. Сам же сказывал: Свенельд этот не таков, чтобы отступить. С ним еще повозиться придется.

Митавша ушел, оставив молодого волхва в напряженном ожидании. Скоро все случится. Скоро… Однако прошла седьмица, прошла другая, а Малка по-прежнему окружали лесная тишь и одиночество долгих, наполненных шумом дождя вечеров.

Как-то Малк решил пополнить запасы снеди, подстрелив ходившую в округе лосиху. Лоси обычно совершают далекие переходы, но не тогда, когда наступают такие туманы. В тумане лось видит плохо, вот и бродит в определенном месте, боясь заплутать. А лучше всего, если стожок рядом присмотрит. И так уж вышло, что именно к стожку, заготовленному Малком для его козы, прибилась лосиха, разворошила все, разметала. И волхв решил, что не худо будет наказать лосиху, а заодно и пополнить мясные припасы на зиму.

Малк выбрал стрелы потяжелее, подыскал в кустах схованку и дождался, пока из тумана выплыла высокая зобастая и длинная голова зверя. Лосиха шла осторожно, поводила большими ушами. У лосей острый слух, а вот нюх и зрение — так себе. А поскольку Малк сидел неподвижно, она и приблизилась на достаточное расстояние, чтобы он не опасался промахнуться. Напряжение охоты было волнующим и сладким. Юный волхв еще не овладел навыком подзывать к себе колдовством зверя да и не больно старался. Охота на то и охота, чтобы суметь совладать с равным по хитрости и уму соперником, а не помогать себе чародейством, в чем Малку виделось что-то несправедливое. И он был доволен собой, когда смог подпустить лосиху и прошить метким выстрелом. Да только лоси сильны, вот и это животное, даже пораженное стрелой, кинулось прочь, круша подлесок. Она и раненая могла далеко уйти, но Малк не кинулся сразу вдогонку, вернулся к себе, и только когда перевалило за полдень, пошел по следу.

На сырой земле копыта лосихи виднелись отчетливо. Да и следы крови указывали направление. По их почти черным отметинам, зачастую перемешанным с экскрементами, волхв понял, что лосиха ранена серьезно и скоро падет. И тем ни менее, уже стали сгущаться сумерки, когда он все же обнаружил павшее животное. Оно было огромным, и только разделывая его, Малк понял, что это не самка лося, а молодой самец. Но в любом случае, у Малка было много работы: предстояло разделать лося, вынуть внутренности, чтобы мясо не испортилось, отрезать язык, убрать потроха, желчь и мочевой пузырь. Кожаный фартук, который Малк предусмотрительно захватил с собой, вскоре почернел от крови, кровью были измазаны руки и кожаные налокотники. К тому же волхву еще предстояло подвесить разделанную тушу на деревьях, чтобы не полакомилась лесная живность, привлеченная запахом крови.

Юноша закончил работу, когда уже наступил вечер. При свете воткнутых в землю факелов он поднял наверх последние части туши, лишь один громадный окорок привязал на ремне, перебросив через плечо, остальное же решил забрать завтра, отнести к себе в избушку для копчения. Пока же надо было поспешить. Волхв уже замечал за кустами глаза волков, отражавшие свет факелов, осязаемо ощущал присутствие хищников. Когда он стал уходить, освещая себе путь горящей хорошо смазанной салом валежиной, волки затеяли под деревьями возню, с жадностью поедая внутренности животного. Теперь они до рассвета будут кружить на этом месте, прыгать, стремясь дотянуться до висящего на дереве мяса, слизывать с земли капающую с разделанной туши кровь.

Малк торопливо шел вперед, освещая себе путь горящей валежиной. У него был цепкий взгляд лесного жителя, дорогу он запоминал привычно: вот стоящие группой сросшиеся осины, вот одиноко застывшая за дубами ель, лежавшие грудой деревья бурелома. С тяжелой ношей за плечами, к тому же в сумраке и тумане, идти было непросто, и, видимо, он все же пропустил нужный поворот. Понял это, когда неожиданно вышел к незнакомой заболоченной низине. Вернулся, стал искать дорогу, пока не понял, что совсем заплутал. А тут и дождь полил сильнее, факел стал гаснуть.

Для волхва не было чем-то непривычным провести ночь в лесу, и, тем не менее, когда он определил, что вышел на проторенную среди бурелома тропинку, невольно ускорил шаги. А потом при свете догоравшего факела высветились грубо вырубленные на стоявшем у тропы дереве черты божества. Малк обрадовался. Значит, некогда тут бывали другие служители и, вполне возможно, он выйдет в жилищу кого-нибудь из них.

Факел все же погас, зажигать новый было трудно, и Малк обратился к своему умению видеть во тьме. Прикрыл на какое-то время глаза, стоял, вызывая в себе силу, а когда вновь поглядел вокруг, почти различил лес. Увидел облетевшие голые деревья, темные силуэты редких елей между ними. Он медленно шагнул вперед, стараясь определить направление.

Прятавшуюся среди наваленного бурелома избу он обнаружил, едва не налетев на ее бревенчатую стену. Даже удивился, что вышел не к обычной полуземлянке, а ко вполне добротному строению из толстых бревен. И как только возвели ее среди такого завала? Изба выглядела темной, нежилой. На приветственное слово волхва никто не отозвался. Малк поправил на голове наползавшую шапку и решительно толкнул скрипучую створку двери. Что ж, он здесь переночует, а утром определит направление.

В избе было совсем темно, пахло затхлостью и стылостью давно не обитаемого жилища. Широко открыв глаза, напрягая волховское зрение, Малк различил полати наверху, занавешенные выделанной шкурой, обмазанную глиной печурку в углу, длинный полок' со свесившимися в беспорядке шкурами, большую колоду сиденья посредине. Над печкой угадывалось закрытое задвижкой оконце. Юноше пришлось приложить усилие, чтобы отодвинуть ее — так вросла без долгого употребления. Света, правда, это не прибавило, однако в темное помещение сразу ворвались свежие запахи леса, шум дождя. Малк скинул с плеча ношу, затем пристроил ее под полоком[76] в углу. Присел было к печи, подле которой обнаружил сложенные кучкой сухие дрова, однако сколько ни силился, не мог вызвать из руки огня. Кремня же и трута нигде не обнаружилось. В конце концов юноша решил, что сможет переночевать и так Что он за волхв, если не сумеет согреть себя внутренним теплом даже в холодной избе да в сырой одежде.