Скорость убегания - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер - Страница 3

Мы делаем то, что хотим, а не то, что хочет межзвездный синдикат. Вот какие мы, хьюмы.

От этого заявления Дар слегка обалдел и выпятил губы трубочкой:

— Да. Вы не подчиняетесь никому и ничему. Анархия — мать порядка. Понял.

— Я не говорила про анархию, петух вы этакий. Я сказала, что мы нонконформисты.

— Ясно, — согласился с девушкой Дар. — Я вижу разницу, то есть увидеть попытаюсь...

Она хотела было наброситься на него, но Чолли поспел первым:

— Правильно, парень! Попытайся, попытайся, я тобой век гордиться буду, если что-нибудь получится. Но хорошо бы тебе почитать книжки по истории: без этого нельзя понять, что происходит в обществе. Первые из тех, кого впоследствии стали называть нонконформистами, появились в конце шестнадцатого века. Шекспир вывел одного из них в «Двенадцатой ночи» под именем Мальволио. Это были пуритане, кальвинисты, баптисты, члены разных протестантских сект, которые не входили в англиканскую церковь. Ортодоксы же свалили все конфессии* [2] в кучу и обозвали их членов нонконформистами, поскольку те не подчинялись Единой церкви. Впрочем, коль тебе приходилось видеть их в голографическом кино, например, «круглоголовых» Кромвеля, то, наверное, заметил, что все они на экране походят друг на друга, словно идеологические близнецы! Внутри своей оппозиционной культуры они сомкнулись более тесно, чем главенствующая церковь, так оно и осталось до сих пор. Когда называешь их нонконформистами, это вовсе не означает, что они не подчиняются стандартам своей группы, просто сама группа не желает подчиняться доминирующей культуре. А теперь, сержант... — и он снова погрузился в дискуссию о реальности.

Хьюмистка озадаченно посмотрела вслед Чолли.

— Если вдуматься, то ваш приятель безусловно прав, — она тряхнула бритой головой и взяла Дара под перекрестье глаз:

— Кто же он — бармен или профессор?

— Это Чолли, — объяснил Дар, — мой шеф.

Хьюмистка наморщила брови:

— Вы работаете на него?!

Дар заметил, что она готова вспылить, и ухмыльнулся:

— Верно, мисс. Чолли является владельцем, президентом и управляющим Вольмарской фармацевтической торговой компании инкорпорейтед.

— Шеф наркобизнеса, — потрясенно воскликнула она. — Главарь гангстеров, капиталистический рабовладелец?

— Это вы уж слишком. Скорее, бухгалтер в кооперативе.

Она вытянулась в праведном гневе и открыла варежку, чтобы изречь уничтожающую реплику. Но ничего придумать не смогла и ограничилась полным презрения взглядом.

Дар послушно превратился в типа, достойного презрения. Девица отвернулась, чтобы отпить глоток из своего стакана, и замерла, внезапно сообразив, что в руке у нее выпивка.

Дар взглянул на Чолли. Тот подмигнул ему со значением, потом состроил серьезную мину и вернулся к более серьезному занятию — толчению воды в шейкере за неимением ступы.

Из хьюмистки, казалось, выпустили воздух. Она вздохнула, поджала губы и пригубила опять:

— Во всяком случае, вы весьма гостеприимны... — она обернулась к Дару: — Но признайтесь, разве можно отрицать?

Дар мотнул головой туда-сюда в надежде отыскать продолжение:

— Отрицать что?

— Да все, что я думаю о вашей планете. Ведь сказанное мной — правда, не так ли? Начиная с вашего генерал-губернатора.

— Как вам сказать... Одно я знаю наверняка, генерал Шаклер не садист.

— Но тогда мазохист?

Дар помялся:

— Он почти вылечился. Что же касается остального... Впрочем, всего отрицать не могу, но мне кажется, что у вас создалось неверное впечатление.

— Я открыта для любых доводов, — сказала хьюмистка, ощетинившись. — Попробуйте доказать обратное.

Дар покачал головой:

— Доказывать, пожалуй, не буду. Надо все испытать самой, посмотреть, так сказать, собственными глазами.

— Да, конечно, — она многозначительно закатила глаза. — И как же, позвольте полюбопытствовать, мне удастся это сделать?

— Ну, — Дар лихорадочно искал ответ, одновременно просчитывая шансы вероятной выгоды против возможного риска. Получалось пятьдесят на пятьдесят. Он наконец решился:

— Кстати, я собираюсь в очередной вояж. Если хотите, присоединяйтесь. Конечно, гарантировать вашу безопасность на сто процентов не могу, но обычно торг проходит довольно спокойно.

Хьюмистка покрутила головой, и Дар почти увидел, как она убрала рожки и спряталась во внутреннюю раковину. Но потом створки щелкнули и в глазах девицы вспыхнули огоньки.

— Ладно, — она допила порцию и стукнула стаканом о стойку. — Прекрасно! — она сползла с табурета и заложила большие пальцы в карманы. Я согласна, торгаш. Где же твой личный караван со снаряжением?

Дар ухмыльнулся:

— Мы не столь примитивны, как думают о нас на Терре. Снаряжение на заднем дворе.

Он показал на неприметную дверцу рядом со стойкой.

Девица одарила его уничтожающим взглядом, но снялась с якоря и задрейфовала за ним следом.

Проходя мимо Чолли, они услышали, как распаленный бармен с жаром излагает:

— ...и тогда Декарт* [3] понял, что ему необходимо все доказать. Понимаешь, все, буквально все, от начала до конца. Никаких, предположений, одни голые факты.

— Понимаю, — сержант кивнул, напряженно хмуря чело, — предположи он что-нибудь и окажись это неверным, то все, что он потом выдумает, пойдет прахом.

— Верно, мой друг, верно! — с энтузиазмом поддакнул Чолли. — Поэтому он останавливается там, заказывает номер в гостинице и клянется перед всеми, что с места не сдвинется, пока не найдет хотя бы один факт, который можно доказать, хотя бы один способ, из которого будет следовать, что имярек действительно живет и существует. Вот Декарт сидит, думает, голову ломает и наконец его осеняет.

— И что же он надумал?

— Он надумал, что думает! А раз думает, то должен существовать кто-то, которому эти все мысли пришли на ум! И этот кто-то — он, Рене Декарт, конечно. Вот так. Простой факт, что он мыслит, доказывает, что он существует!

— Вот это да, — протянул сержант. Его лицо заметно просветлело.

Хьюмистка даже остановилась в дверях и прислушалась чуть ли не с обожанием.