Разрушители. Дилогия - Сыромятникова Ирина Владимировна "tinatoga" - Страница 85

Маг ордена, манипулирующий полицейскими силами провинции? Втайне от непосредственного руководства. Ребенген подавил желание стукнуться лбом о столешницу – там была нарисована пентаграмма. Где сели, там и слезли. Несколько месяцев беготни, и он возвращается к тому же самому вопросу, с которого и начал расследование. Мотив. Ни у одного из фигурантов не было мотива совершать именно то, что они совершили. Все это не вело и не могло привести аббата Браммиса к власти, Лорда Рамона – к богатству, баронета Сорсета – к славе, а брата Ароника – к Богу. Всех их ловко провели, даже тирсинские наемники и те были обмануты и преданы. Но вот теперь найден подлинный источник зла, и какой же мотив есть у него?

Чувства Нантрека, струящиеся через пентаграмму, выражали полную солидарность.

– Может, это чтото в прошлом? Личная заинтересованность, обида, конфликт?

– Мы пытаемся выяснить, но это нелегко. Сандерс – сирота. Ни в приюте, ни позже, в Академии, у него не было близких друзей. Исключительно… неуловимая личность. Лорд Бастиан пропустил членов оперативной группы в Шокангу. Думаю, нам надо сосредоточиться на том, чтобы обеспечить безопасность наследника до тех пор, пока они не добьются успеха.

Обсуждение тактики, возможных ходов и системы условных сигналов заняло около получаса. Закончив ворожить, Ребенген тщательно стер рисунок и пошел проветриться: длительное поддержание контакта очень утомляет.

Для столь позднего часа во дворе было слишком оживленно. Хозяин заведения зажег над воротами два больших масляных фонаря (единственные во всем селении). В теплом свете огня и холодном свете сумерек над забором мелькали чумазые разновозрастные мордашки – вся окрестная ребятня собралась поглазеть на чужеземцев. Откудато появились смешливые быстроглазые девчонки, намерения которых в переводе не нуждались, и конники Харека уже вовсю подбивали клинья к доступным девицам. Серые явно пользовались успехом: не поарконийски рослые, улыбчивые, светлокожие. Нахальные… Ребенген обнаружил, что немного ревнует. Почему появление магов не вызывает такого ажиотажа?

– Они испортят вам породу, – мрачно сообщили над ухом чародея.

Гверрел. Заклинатель наблюдал за происходящим с неодобрением и некоторой завистью.

– Как вы думаете, почему появление магов не привлекает такого внимания?

– Люди понимают, что маги должны быть выше этого.

– И они что, выше?

– Ну… Должны быть.

К соплеменникам вышел единственный Следопыт, оставленный Хареком в отряде, – жилистый мужичок лет за сорок – и начал чтото сердито выговаривать молодежи. Его игнорировали.

– Это не вызовет проблем?

– Нет. В Арконате поощряется деторождение. Проблемы возникнут, если ктото попытается увезти жену с собой.

Ребенген вздохнул и оставил Серых с их аморальными намерениями в покое. Он – чародей и должен быть выше этого, по крайней мере сейчас. Почемуто Ребенген был уверен, что конники и сами сумеют разобраться с недовольными, а ему следует начать исполнять прямое указание председателя.

Молодой Лорд уже закончил плескаться, обернулся в самую большую из имеющихся в наличии простыню (халата подходящего размера ни у кого не было) и перебрался в приготовленную для него комнату. Там расторопные слуги установили ложе из трех скамеек, дюжины матрасов и целой кучи подушек (кровати подходящего размера тоже не нашлось).

– Входите, наставник! Мы тут пивом балуемся. Не желаете?

Ребенген желал. От мага также не укрылось, что Лорд говорит о себе во множественном числе. Знать бы еще, это хорошо или плохо. И как интересно звучит у него это «наставник» – поприятельски, что ли.

Пиво было свежим, в меру холодным и довольнотаки хмельным. Но глаза у Лорда были трезвые и внимательные. Это все масса тела – при таком весе пивом не упьешься. Чародей вздохнул.

– Гэбриэл, нам надо серьезно поговорить. Жаль, что раньше все было так… сумбурно и времени совершенно не было. Тебе попрежнему угрожает серьезная опасность.

Юноша кивнул, словно Ребенген только что подтвердил какоето его собственное умозаключение.

– Обстоятельства только недавно стали известны. Хотя улики формально указывают на повелителя Дарсании, за обоими покушениями стоял другой человек. Маг, – поправился Ребенген. – С прискорбием вынужден добавить, нашего ордена. Помощник главы Целителей.

– Лекарь?

– Нетнет, понимаешь, Целители врачуют не только тело человека, но и общество в целом…

– А, потрошитель!

– Ну… Да.

Ребенген подавил раздражение. Он не привык слышать такие слова из уст своих учеников. Обычно люди с подобной лексикой привлекали внимание чародея совсем по другому поводу и, будучи прижатыми к стенке, бросаться обидными прозвищами не решались.

В конце концов, Ребенген и сам был Целителем.

– Честности ради надо сказать, что помогал он, главным образом, в силовых операциях, в том числе… эээ… не публичных. – Чародей помялся, а потом решил, что гатангийский вор вряд ли услышит от него чтото новое. – Короче, боевик. Проблема в том, что боевиком он и остался, несмотря на свое отступничество.

– Да, – понимающе хмыкнул Лорд. – Мастерство не пропьешь.

Ребенген глубоко вздохнул. Он терял нить разговора, что с ним бывало нечасто. «Это потому, что я не могу понять, к кому обращаюсь», – внезапно осознал чародей. Он успел близко познакомиться с обеими частями будущего Разрушителя, но не в состоянии был представить себе личность, могущую образоваться от сложения столь непохожих друг на друга индивидов…

– Зачем ему все это?

Ребенген закатил глаза:

– Если бы я знал! Я был бы самым счастливым человеком в Арконате. Выглядит так, словно он из последних сил пытается погрузить наше королевство в пучину гражданской войны. Какую выгоду из этого он надеется получить, мы можем узнать, только допросив его.

– Может, он сектант?

– Он профессиональный волшебник, а Черепа отрицают магию. Хотя и пользуются ею.

– Зачем обязательно черепушник? – пожал плечами юноша. – Мало ли психов в Гатанге живет! Вы что, готовы присягнуть, что там нигде не угнездилось какихнибудь ревнителей Хаоса?

– Гм. – Чародей задумался. – Как вариант – возможно. Помнится, лет двадцать назад какихто борцов за равенство гоняли. Скоморохи… Но тогда он может действовать не один, и дело еще более усложнится. Мы это учтем, Гэбриэл. Но сейчас важнее другое: пассивной защиты недостаточно. Мы не можем позволить себе ждать, когда он нападет на тебя, и пытаться поймать его на этом – будут жертвы и разрушения совершенно непредсказуемого масштаба. Поэтому оптимальной тактикой является не дать ему нанести удар. Мы не должны позволить ему приблизиться, поэтому в ближайшее время нам придется находиться в движении, перемещаясь с максимальной скрытностью и быстротой.

– Проще говоря, драпать.

– Вести позиционную борьбу!

– А что на это говорит отец?

– Принципиально согласен, но требует ускорить поиски. Он допустил на территорию Шоканги специально обученный отряд и задействовал свои собственные силы. Время! Наш успех – вопрос времени. Мы должны продержаться до тех пор, пока они не схватят Сандерса или не уничтожат его.

Юноша дернул бровью.

– Сандерс? Не Сандерс Керсен?

– Ты его знаешь? – поразился чародей.

– Он преподавал у нас рукопашный бой некоторое время.

Ребенген задумчиво наклонил голову.

– И что ты можешь о нем сказать?

Лорд слегка нахмурился и вдруг… ушел. Ребенген не знал названия происшедшему. Взгляд юноши устремился в никуда, глаза остекленели, а лицо полностью утратило всякое выражение, как не бывает с живыми людьми даже во сне. Перед чародеем сидело тело, а дух… Кто знает, куда отправился дух? В прошлое, в будущее, в то место, куда уходят от нас сны… Смена состояний произошла столь молниеносно, что Ребенген не смог бы вмешаться, даже если бы знал как. Борясь с нарастающей паникой, чародей следил за движением грудной клетки – не пропадет ли дыхание? Это странное поведение, оно является нормальным для адепта Тьмы или это какойто сбой? Быть может, это патология, вызванная ошибкой сдвоенного существования…