Искусство охоты на благородную дичь (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 35

— Эрика, — хриплый полустон ворвался в мои мечтания. — Не. Надо. Так. Делать.

— Почему? — совсем не думая, спросила я.

Да что там — я даже не понимала, о чем он говорит, и понимать не хотела. Сейчас мне вполне достаточно того, что он просто был рядом и держал меня за руку, от которой по всему телу разливалось искрящееся тепло.

— Потому что мне и так с большим трудом удается держать себя в руках, — выдохнул он.

Его слова попытались пробиться в мое сознание, я даже перевела взгляд немного выше и утонула в его глазах. Для меня более ничего не существовало, да и не нужно мне было ничего, кроме Дитера. Не знаю, сколько я так просидела. Очнулась я от того, что Берти тряс меня за плечи и испуганно говорил:

— Эри, очнись! Да что с вами случилось?

Я выдохнула и испуганно посмотрела на брата. Я не могла понять, что со мной. Я даже не была уверена, что слова Дитера мне не почудились, настолько было странным мое состояние. Казалось, из меня вынули все до единой косточки. Я бы сейчас не сделала и шага, да что там — я даже встать со стула не смогла бы. Дитер выглядел также несколько растерянным.

— Ну вы и устроили, — из голоса Берти пропала паника. — Я уже думал бежать за кем-нибудь из целителей. Сидят двое, за ручки держатся, уставились друг на друга, как будто ничего лучше в жизни своей не видели. И ни на что не реагируют. Мне даже показалось, что воздух между вами уплотнился и искрил. Но потом я понял, что это пыль в солнечном луче играет.

— Это, наверно, влияние артефакта, — хрипло сказал Дитер.

Только сейчас он отпустил мою руку, а я поняла, что все это время он, совсем этого не сознавая, поглаживал мою ладонь большим пальцем, вычерчивая на ней замысловатые фигуры. Меня охватило чувство огромной потери. Теперь я была уверена, что слова его мне не почудились. Но почему? Почему он вынужден себя сдерживать?

— Вполне может быть, — авторитетно сказал Берти. — Не надо было тебе, Тило, брать сестру за руку. Возможно, артефакт посчитал это покушением на собственность хозяина.

Его слова меня ужасно разозлили.

— Я, по-твоему, собственность Эвальда? — возмущенно спросила я. — Ну и дурацкие идеи тебе в голову приходят!

— Не обязательно Эвальда, — не смутился брат. — Мало ли кого этот артефакт за хозяина воспринимает. Мы можем сказать только, что не тебя. Я смотрю, не очень-то вы продвинулись в рисовании схемы за время моего отсутствия.

Дитер передернул плечами и взялся за карандаш. Рисовал он торопливо, явно стремясь поскорее покончить с этим делом, на меня совсем не смотрел. Я тоже отводила взгляд в сторону, боясь повторения этого странного состояния. Берти потоптался немного рядом с нами, потом взял учебник, который так и валялся в раскрытом виде, и стал небрежно его листать. Но думал он явно не о том, что читает, взгляд его то и дело возвращался к нам, и было видно, что в голове его крутится очередная странная идея. Ничего хорошего от его активности я не ждала, поэтому сразу попыталась перенаправить его мысли:

— Берти, — вполголоса позвала я и покосилась на Дитера, но тот ничем неудовольствия не выразил, поэтому я успокоилась и продолжила, — а что от тебя Лиза хотела?

— Она мне сказала, что я тогда ее совсем неправильно понял, — мрачно ответил брат и с таким стуком захлопнул книгу, что я даже вздрогнула. — Только, знаешь ли, очень сложно понять неправильно, когда тебе говорят, что собираются замуж за нашего принца.

— А теперь она посчитала, что ты для нее все-таки хорош. Ведь Эвальд выбрал твою сестру, — сказал Дитер.

— Ну да, — подтвердил брат, — она все просила, чтобы я ее с Эрикой познакомил.

— Обойдется, — мрачно ответила я. — У нас и так очередь из тех, кто хочет поближе к принцу подобраться. Даже деньги за это предлагают.

— Правда? — заинтересовался Берти. — А ты берешь?

— После того, как первая же оказалась туранской шпионкой, я начала об этом думать.

— У нас? Туранская шпионка? — оживился он. — Это кто?

— Не скажу, — отрезала я. — Мало ли какие на нее планы у короны имеются.

И как брат меня ни уговаривал, я ему ничего не сказала, достаточно было того, что я уже Катарине проговорилась. Она, конечно, девушка не болтливая, и от нее далеко не уйдет, а вот Берти доверять тайну я бы не хотела. Но Берти надежды не терял. Обещал он мне столько, что при всем желании выполнить никак не смог бы, на что я ему со смехом и указала.

— Все, я закончил, — внезапно сказал Дитер.

Я с большим интересом начала разглядывать его творчество. Все эти перепутанные линии и цветные символы на них мне совершенно ни о чем не говорили. Брат понимал в этом больше, он восхищенно поцокал языком, покивал каким-то своим мыслям, но совсем не торопился меня просвещать, так что пришлось спрашивать самой:

— И что?

— Пока ничего, — ответил Дитер. — Только более-менее разобрался, что куда идет. Теперь буду думать, как отключить, но это дело долгое, как надумаю, с Берти передам.

Он так выразительно на меня посмотрел, что сразу стало понятно, он ждет, когда я наконец уйду. Но уйти, не выяснив так волнующий меня вопрос, я никак не могла. Вот только спрашивать при брате я не хотела. Так что я уж совсем было собралась уходить, как дверь распахнулась безо всякого стука и в комнату влетела рыдающая Лиза:

— Берти, ты не можешь вот так меня бросить после всего, что у нас было! — завопила она.

— А что у нас такого было?

Выяснение их отношений могло закончиться очень скоро, а другой возможности поговорить без брата с его другом у меня может уже не быть, поэтому я быстро повернулась к Дитеру, чтобы спросить то, что хотела. Но он меня опередил.

— Тебе не следует ко мне приходить, — тихо сказал он.

— Но почему?

— Потому что так будет лучше для всех, — отрезал он. — Пойми, между нами ничего не может быть. Ты только измучаешь себя, да и меня тоже.

— Ты хочешь, чтобы я вышла замуж за Эвальда? — уточнила я.

При этих словах лицо Дитера стало совершенно несчастным. По-видимому, отказываться в чью-то пользу ему совсем не хотелось. Тем более, в пользу нашего принца.

— И тогда я буду целоваться с ним каждый раз, когда тебя увижу, — решила я закрепить успех.

— Ты имеешь право целоваться с тем, с кем хочешь, — в этот раз Дитер справился с собственными эмоциями намного лучше.

— Я хочу с тобой.

Я сама не ожидала от себя такого. Но желание ощутить его поцелуй никуда не пропало, оно жгло мои губы и заставляло говорить глупости. Слова вырвались без моего участия, заставив смутиться и покраснеть. Дитер молчал, лишь смотрел на меня недоверчиво. И молчание его было гораздо более красноречиво, чем любой отказ.

— Эрика! — раздался вопль за моей спиной. — Подтверди этой девушке, что я влюбился в твою подругу с первого взгляда, и с этим уже ничего не поделаешь.

— Да, конечно, — рассеянно ответила я, даже не повернувшись.

За спиной раздался стук захлопывающейся двери — похоже, именно этот довод оказался в борьбе решающим. Как ни странно, девушку мне было совсем не жалко, слишком неестественными были ее страдания.

— Ты уверен, что она тебе поверила? — скептически спросил Дитер.

— Нет, конечно, — мрачно ответил брат. — Эри, ты должна мне помочь.

— Каким образом? — удивилась я.

— Попроси Катарину пару дней со мной походить, — предложил он.

— Даже не знаю, — растерялась я, — за ней Кристиан ухаживает, ему это может не понравиться. Я могу Софи попросить.

— Софи? Это кто?

— С кем мы комнатами поменялись.

Брат стал припоминать девушку, но, видно, безуспешно, так как на лице его никакой радости от воспоминаний так и не появилось. И тут я вспомнила, что обещала куратору подготовиться к фехтованию.

— И ты нас потренировать можешь. Она же от нашей группы вместе со мной в соревнованиях участвует.

Берти скривился, идея моя явно не пришлась ему по душе. Но за все надо платить, так что пришлось ему соглашаться. Осталось только Софи уговорить. На прощанье я посмотрела на Дитера. Он старательно делал вид, что никакого разговора между нами не было, был предельно внимателен и вежлив. Как же унизительно оказалось мое положение — ведь фактически я призналась ему в любви, а он дал понять, что ему это не нужно. Правда, теперь я была уверена, что Катарина была права — я ему нравлюсь. Только от этого лучше не стало. Я не знала, чего хочу больше — доказать ему, что он мне безразличен, или добиться, чтобы он ответил на мои чувства.