Лейла. По ту сторону Босфора - Ревэй Тереза - Страница 67

— Вы поедете с нами, — заявила Роза. — Моя сестра что-нибудь придумает.

Вечером она приготовила скудный ужин. Изнасилованная девушка отказалась есть. С момента прибытия она не произнесла ни слова. Когда Роза наклонилась к окну, чтобы закрыть решетчатые ставни, ей показалось, что она услышала вдалеке крики, но затем успокоила себя, убежденная в том, что их квартал всегда был тихим. В эту ночь она спала с дочерью, потому что Мария уступила свою комнату девушке и ее матери. Остальные разместились в гостиной на полу.

Тремя днями позже, когда Роза торопилась к школе в надежде узнать хоть какие-нибудь новости, она заметила, что многие магазины открыты. Она подумала о пустых кухонных шкафах, содержимое которых исчезло с появлением гостей. Может, ей стоит что-нибудь купить? Француженка в нерешительности остановилась. Ежедневно в город вливался поток пострадавших. Последние новости из пригородов были печальны. Большинство домов были разграблены и сожжены, могилы осквернены. От красивых левантийских предместий остались лишь развалины.

Внутренний двор и классы Нотр-Дам-де-Сион были заполнены людьми. В их глазах читался ужас.

— С каждым часом ситуация ухудшается, — мрачно заявила Одиль, сортировавшая документы. — Армянские кварталы разрушены. Мы приютили бо?льшую часть родственников наших учениц.

— А семья, которая живет у меня? — поинтересовалась Роза. — Ты сможешь им помочь?

— Я сделаю все возможное. Я как раз готовлю эвакуацию, но, боюсь, мест для всех не хватит. Американцы и англичане отказываются вмешиваться. Они сидят на своих кораблях и наблюдают за нами в бинокль. Поговаривают, что они включают граммофоны, чтобы заглушить крики. Словно мы стали самым увлекательным спектаклем в мире!

Монахиня не скрывала презрения.

— Но это абсурдно, почему они не помогают?

Одиль пожала плечами.

— Очевидно, из политических соображений. Они обязаны сохранять абсолютный нейтралитет. Они потеряли Измир и боятся, что Мустафа Кемаль отдаст приказ идти на Константинополь.

— А французы?

— У нас душа благороднее. Христиане Востока под нашей защитой. Мы не позволим их терроризировать. Что меня действительно волнует, так это репутация нового военного губернатора Нуреддин-паши. Он враждебно настроен к грекам и армянам. Это катастрофа для такого города, как наш.

— Но школа ничем не рискует, ведь так? У вас прекрасная репутация. И все уважают ваши милосердные деяния.

— И что с того? — строго ответила Одиль. — Мустафа Кемаль потерял контроль над своими людьми, а те мстят грекам. Как подумаю о всех невинных жертвах… — сокрушалась она, качая головой. — Приведи сюда Марию, так надежней. И прицепи это на свой балкон. Никогда не знаешь, что может случиться.

Решительным движением она протянула сестре маленький французский флаг. На многих европейских домах развевались флаги стран, под эгидой которых находились жители. У Розы сжалось сердце.

— Одиль, мы не уедем без тебя!

— Я тебе сказала отправляться за дочерью! Ты не должна была оставлять ее одну.

— Она в большей безопасности дома, — возразила Роза.

Монахиню перехватила залитая слезами женщина с ребенком на руках, за ее юбку цеплялись два маленьких мальчика. Ее разорванная блуза была вся в крови. На ее глазах убили мужа.

Оказавшись на улице, Роза заметила, что ветер заметно усилился и изменил направление. Она посмотрела на небо, и внезапно у нее защипало в носу.

— Турки подожгли город! — закричал прохожий.

Сотни людей бежали в сторону набережной. Некоторые были наполовину раздеты, с перепачканными сажей лицами. Охваченная ужасом, Роза пыталась справиться с охватившей ее паникой. В каком-то магазине турецкие солдаты выбивали топором витрину. На углу своей улицы Роза перешагнула через неподвижное тело. Наконец француженка добралась до дома и взбежала по лестнице, выкрикивая имя Марии. Дверь была приоткрыта. Внутри никого не было. Она чуть было не лишилась чувств. Почему дочь ее ослушалась? Почему не дождалась? На кухонном столе, на самом видном месте, лежал вырванный из блокнота лист бумаги: «Вместе с Алисой пошла за тобой к тете Одиль».

Роза выбежала на балкон. Густые столбы дыма поднимались над армянским кварталом, но пожары бушевали не только там. «Пожарные не смогут их все потушить! А что, если это правда? Что, если победители решили сжечь город?»

Она вытащила из шкафа паспорт и деньги, спрятанные под стопкой белья. К счастью, Мария догадалась взять свой паспорт. По крайней мере, она сможет подтвердить свою личность. Она уже должна быть в школе, успокаивала себя Роза с трепещущим сердцем. Женщина в последний раз окинула взглядом квартиру. Сейчас невозможно с собой взять что бы то ни было. К тому же Роза до сих пор не получила никаких новостей от Луи! Она не знала, вызвали ли его с кораблем к Измиру. Однако она знала, что адмирал Дюмениль был на приеме у губернатора. Почему же муж не пришел ей на помощь в такой страшный момент? Она еле сдерживала рыдания.

На улице Роза столкнулась с хозяйкой квартиры, которая под руку с сыном также покидала дом. От едкого запаха дыма резало глаза. Было невыносимо жарко. Прокладывая себе дорогу локтями, женщина обогнала группу стариков и детей. Прямо перед ней мать упустила ребенка, которого тотчас затоптали. В панике Роза представила себе Марию, брошенную на произвол судьбы в толчее. «Господь милосердный, сделай так, чтобы она осталась цела и невредима!» — мысленно взмолилась мадам Гардель.

От сильного приступа кашля она согнулась, потоком толпы ее прижало к фасаду здания. Она услышала зловещий треск. Кто-то крикнул ей быть осторожнее. Дождь из черепицы и горящих балок посыпался на тротуар, словно сноп искр. Роза подняла руки, пытаясь защититься.

Крыша рухнула прямо на женщину и разбила ей голову.

Глава 3

Луи сходил с ума. Примерно три километра набережной представляли собой сплошной пожар. Холмы скрылись за клубами дыма. Время от времени раздавались взрывы. Вероятнее всего, взлетали на воздух склады пороха и боеприпасов. В бинокль француз видел, как сотни тысяч беженцев толпились на знаменитой измирской набережной. В самой гуще этого апокалипсиса были его жена и дочь.

Катер боролся с течением. Луи одной рукой держался за борт, проклиная судьбу за то, что задержался в водах Черного моря дольше, чем предполагалось. Но кто мог предвидеть такую трагедию? «Это Рим, и Нерон созерцает дело рук своих», — заявил ему недавно молодой лейтенант, намекая на Мустафу Кемаля. Слухи очень быстро распространялись среди офицеров. Поговаривали, что турецкие солдаты поливали дома керосином и перерезали пожарные шланги. На глазах у французских военных турки совершили самосуд над греческим митрополитом Хризостомом[58]: его избили, после чего отрезали уши и нос.

Европейские моряки увеличили количество перевозок, эвакуируя своих граждан. Задачу усложнял шторм. Да и не у всех судов были подходящие шлюпки. Лодка Луи наконец пришвартовалась, о борт ударился труп. В надежде сбежать из пекла люди бросались в воду. Большинство несчастных тонули.

Луи первым соскочил на пристань. Стоял зловонный запах горелой плоти, повсюду была паника; он немного растерялся. Бесцеремонно расталкивая веслами греков и армян, британские матросы защищали медсестер, сопровождавших матерей с грудными детьми. «У них наверняка паспорта оформлены надлежащим образом», — подумал Луи. Он был возмущен поведением офицеров Его Величества, которые сейчас слушали Карузо на борту своих кораблей. Спасаясь из ада, тысячи пострадавших надеялись на помощь Франции, которая была не столь внимательна к удостоверениям личности. Морские пехотинцы с примкнутыми штыками старались выполнять указания, в первую очередь эвакуируя сиротские приюты и школы.

Луи принялся искать Розу и Марию в длинной веренице людей, терпеливо ожидавших своей очереди. Он выкрикивал их имена, но рев и грохот заглушали его голос. Вдруг он заметил сестер милосердия. Спотыкаясь о тела и брошенные чемоданы, он пробился к одной из них. За одежду француза цеплялись незнакомые люди, ему приходилось отбиваться. Он спросил у монахини, где находится конгрегация Нотр-Дам-де-Сион, и та указала на другую сторону набережной. С надеждой он бросился туда. Какая-то женщина попыталась впихнуть ему своего ребенка, он в ярости отпрянул. В полном изумлении он наблюдал, как отчаянные матери бросали своих детей через ряд штыков в надежде, что их заберут великодушные люди.