Любовь дракона (СИ) - Боброва Екатерина Александровна - Страница 60

Тот отлип от двери и протянул к ней руку: «Пошли, провожу тебя в комнату. А то некоторые до сих пор неадекватны». Сбоку раздалось угрожающее рычание этих самых неадекватных, но Зарран даже бровью не повел, уверенно беря девушку за руку и почти насильно увлекая за собой.

Глава 30

Мертвенно бледный человек полулежал на каменном полу. Одной рукой он опирался на пол, пытаясь встать, вторую выставил вперед, словно хрупкая человеческая плоть могла его защитить. Из уголка рта медленно сползала струйка крови, вниз на белый воротник, украшавший чёрный бархатный костюм. Глаза покраснели, а губы шевелились, пытаясь что-то сказать. Да, только все слова уже произнесены, все козыри выложены, но он проиграл, проиграл собственную жизнь. И обещанное ему могущество и власть над этим миром уплывали от него, как облака по небу, просыпались песком сквозь пальцы. Смерть, а она уже стоит у порога, перечеркнула все. Чем он теперь отличается от нищего, которого удар его кнута оставил умирать на дороге. Ничем. Смерть не зря имеет много имен — неотвратимая, безжалостная, безликая, слепая, а ещё верная, добрая, избавляющая. Для кого-то она — долгожданная невеста, для других — отвратительная старуха, забирающая только душу. А все, что нажито трудом, потом, бессонными ночами, трупами врагов и кровью друзей бросает здесь. Почему, ну почему не взять с собою нажитое добро, почему ей нужно только одно, самое бесполезное, что есть у человека — его душу? Не потому ли, что бесполезное для него здесь, там — она стоит дороже всех сокровищ этого мира.

Какие странные мысли приходят перед концом жизни. Все, что было важным, становится блеклым, выгорая под строгим взором Смерти. Герцог прикрыл глаза. И пустая сокровищница, и знакомые стены, как часто он здесь лишал других жизни, а теперь, по иронии судьбы, умирает сам, и силуэт коварного друга, нанесшего предательский удар — даже смотреть тошно.

Вместе с болью в душу вползает пустота. Так с обреченностью ждут своей участи приговоренные к казни. Вот только ему дали отсрочку. Небольшую, совсем крохотную. Скоро здесь появятся те, кого его враг боится, и для кого теперь готовит ловушку со знатной приманкой — целый герцог будет исполнять роль наживки.

Маг, наконец, закончил, оглядел своё творение, удовлетворенно кивнул — одна из его лучших идей, мосповцам понравится, да и драконам тоже. Смотря, кто из них первыми навестит Эспергуса. Его устроит любой вариант. Конечно, за кражу хотелось наказать наглую ящерицу, но и убрать мосповцев было бы неплохо. А то вертятся под ногами — мешают.

Уже на пути к выходу, маг обернулся, кинул прощальный взгляд на герцога. Его наивность была даже забавной. Как всё-таки иногда простодушны эти местные властители, воображающие себя повелителями всего и всея. чёрный властелин, местного масштаба. Но его смерть не будет бесполезной, по крайней мере, на это он очень рассчитывает.

Они опоздали. Кто-то, более шустрый, прознав о раннем возвращении герцога, уже навестил высокопоставленную падаль. Когда Тарк с командой вошли через заднюю дверь, дом был погружен в темноту. Тишина давила на нервы. Трудно было представить, что днем это здание становилось обычным домом, заполненным звуками шагов слуг, разговорами, быть может, даже смехом. Ночью же здесь царили тени. Хоть Тарк и был прагматиком, но даже ему казалось, что тени здесь обитают непростые. Слишком много боли и смерти впитали эти стены. Если даже магам не по себе, то, каково было ящерице? Если конечно, правдивы, слухи о чувствительности чешуйчатых к чужим эмоциям.

— Жутковатое место, — прошептал Ригли, обходя длинную тень, протянувшуюся от притаившейся в углу статуи.

— Ты ещё не видел подвалы, — отозвался Тарк, переступая через тень от кресла. Тень хищно шевельнулась, командир замер, потом выдохнул — показалось. С этим домом явно что-то не в порядке. Но времени разбираться нет. Чувство, что часы отстукивают последние шансы исправить что-то очень плохое, преследовало его уже несколько дней. И тем обиднее тратить их впустую. Сегодня ночью они прижмут к стенке этого ублюдка и вытрясут из него всю правду. Хотя, нет, подробности, пожалуй, будут излишними. Пусть расскажет только то, что касается драконов, мага и девчонки.

Коррин все эти дни пытался связаться с Риль — бесполезно, словно та исчезла из этого мира. Маг с уверенностью мог утверждать только одно — его сестра жива, но связь с ней заблокирована.

Герцог обнаружился рядом со своим хранилищем. Прошлый раз, вскрыв сокровищницу Эспергуса, маги не стали запечатывать её обратно. И теперь она радовала своей девственной чистотой. Похоже, в гостях у герцога побывало немало «друзей». И каждый озаботился тем, чтобы захватить с собой сувенир. Тарка всегда восхищало чутье преступного мира. И ведь не испугались мести, словно чувствовали, что хищнику осталось недолго, потому что на него объявил охоту кто-то более сильный и безжалостный.

Судя по всему, здоровье герцога явно знавало лучшие времена. Коррин первым рванул к нему, по крайней мере, попытался, Тарк поймал его за шкирку: «Стоять. Всем стоять. Что-то мне здесь не нравится».

Маг огляделся. С прошлого раза тут мало что изменилось. Небольшая комната с темно-коричневыми стенами служила, по-видимому, герцогу неофициальным кабинетом. Рабочий стол, шкаф с бумагами, шкаф с не бумагами, демонстрирующий гнусные увлечения Эспергуса, открытая дверь в теперь уже пустую сокровищницу, и полуживой хозяин, лежащий на грязном полу. Около головы скопилась небольшая лужица крови, едва заметная в полумраке. Бледное, практически белое лицо герцога свидетельствовало, что своё прозвище Бледнолицый, он носит не зря. То, что Эспергус жив можно было понять лишь по пальцам левой руки, царапающим пол. Он словно пытался что-то написать на нем.

— Ханар, ты вроде знаешь местный язык? — поинтересовался командир.

— Немного. Мой отец работал с торговой гильдией, правда, из соседнего государства, но попробовать можно. Кое-что в моей голове осталось.

Маг присел на корточки, внимательно следя за рукой герцога.

— В, дальше вроде ш, к, не понятно, потом ло — это точно. Бред какой-то!

— Не бред, — покачал головой Тарк, — видишь, человек на грани. Решил напоследок свою совесть облегчить или, что вернее, отомстить. Ло, ло, — Тарк потер рукою лоб, — а если это первые буквы, а не последние.

— Ловушка, — подпрыгнул на месте Коррин.

— Ну, это не новость, — хмыкнул Тарк, — меня больше беспокоит другое. Если сунемся — жарковато будет, не сунемся — клиента потеряем. А он, видишь, какой разговорчивый. Нельзя упускать такой момент.

— Командир, по нему Серой пылью шарахнули. Остался час, не больше.

Свои названия большинство заклинаний получали либо по именам их создателей, либо по ассоциациям, которые у этих создателей возникали при виде созданного ими новшества. Серая пыль была плоской, бугристой и круглой, словно непропеченный блин, посыпанный пеплом. При соприкосновении с живым объектом структура рассыпалась в серую пыль, оседая на коже, проникая внутрь вместе с вдыхаемым воздухом и сквозь поры. У этого заклинания имелась одна особенность, делая его весьма удобным при убийстве из чувства мести, одновременно занося его в список запрещенных к применению. Серую пыль следовало назвать Серой смертью, потому как она и была смертью — неизбежной, но не мгновенной. Срок жизни легко можно было регулировать размером структуры.

— Значит, у нас полчаса, чтобы его вытащить, — принял решение Тарк, — Ригли, с тебя анализ. Ханар — защитный купол. Нам только не хватало обрушить дом себе на головы. Стик, делай, что хочешь, но когда мы его вытащим, клиент должен говорить.

Стик покачал головой: «Его запечатали. Когда я сниму заклинание, у тебя будет лишь несколько минут для разговора, и это в лучшем случае».

— А ты постарайся, чтобы несколько минут у нас было в обязательном случае. Ригли, что у тебя?

— Наш неизвестный маг весьма загадочен. Я впервые с подобным сталкиваюсь. Вроде и знакомая структура, местами, но часть плетения отсутствует, словно их удалили после создания. До этого дня, я считал, что такое невозможно.