Все запутано (ЛП) - Чейз Эмма - Страница 28

Пожимаю плечами.

— Я часто заказываю еду на дом.

Она подает мне тарелку. Apple Jacks — отличный выбор. Во время еды, Кейт говорит:

— Я позаимствовала у тебя футболку. Надеюсь, ты не против.

С хрустом поедаю свой завтрак чемпионов и качаю головой.

— Нисколько. Но без нее ты мне нравишься гораздо больше.

Видите, как она опускает глаза? Как ее губы расплываются в мягкой улыбке? Видите румянец на ее щеках? Господи, она снова краснеет! И это после нашей ночи? После всех криков и царапаний? Сейчас она краснеет?

Чудесно, не правда ли? Я тоже так думаю.

Ставлю теперь уже пустую тарелку на поднос.

— Ты любишь готовить?

За те месяцы, что мы работали вместе, я много узнал о Кейт, но мне всегда хочется узнать о ней больше.

Она кивает и доедает свою тарелку.

— Когда ты растешь в доме, в котором есть кафе, это накладывает свой отпечаток. Выпечка — мой конек, что-то вроде того. Я пеку отличные булочки. Если сможем достать продукты, я приготовлю.

Дьявольски улыбаюсь.

— С удовольствием попробую твои булочки.

Она качает головой.

— И почему мне кажется, что ты имеешь в виду, совсем не их шоколадную разновидность?

Помните тот подарочек от Бога? Не могу позволить, чтобы он за зря пропадал. Грех такое допустить, а с меня уже, правда, хватит грехов. Затаскиваю ее в кровать и через голову стягиваю с нее футболку.

— Потому что я не их имею в виду. Значит, булочки…

***

— Королева на B-семь.

— Слон на G-пять.

Игры — это забавно.

— Конь на С-шесть.

— Шах.

Игры без одежды? Еще лучше.

Кейт хмурит брови, когда пристально смотрит на доску. Это уже наш третий матч. Кто выиграл первые два? Да бросьте, даже не стоит спрашивать.

Во время игры рассказываем друг другу всякие истории. Я поведал ей, как сломал руку, катясь на скейтборде, когда мне было двенадцать. Она рассказала мне, как они с Долорес покрасили ее хомячка в розовый цвет. Я рассказал ей о прозвище, что мы придумали вместе с Мэтью для Александры. (После этого Кейт ущипнула меня за сосок. Сильно. Она припомнила тот день, когда я обозвал ее «Александрой» в своем кабинете.)

Так комфортно, легко, приятно. Не так приятно, как секс, но на втором месте после него. Мы лежим на кровати на боку, голову подпираем рукой. Шахматная доска лежит между нами.

О, ну и если вы забыли, мы голые.

Да, я знаю, что некоторые женщины стесняются своего тела. Может у вас большеватая задница? Да наплюйте на это. Не имеет значения. Голая всегда надает под зад скромнице. Мужчины любят глазами. Мы бы не трахали вас, если бы нам не нравилось на вас смотреть.

Запишите это где-нибудь у себя, если хотите.

Кейт не видит проблемы в том, чтобы обнажиться. Она чувствует себя комфортно в своем теле. И это так сексуально, чертовски сексуально.

— Ты собираешься ходить или ты хочешь прожечь взглядом дырку в этой доске?

— Не торопи меня.

Я вздыхаю.

— Ладно. Думай, сколько влезет. Только тебе все равно некуда ходить. Я загнал тебя в угол.

— Мне кажется ты мухлюешь.

Широко раскрываю глаза.

— Обидно, Кейт. Ты меня ранила. Я никогда не жульничаю. Мне это не нужно.

Она ведет бровью.

— Обязательно быть таким наглецом?

— Надеюсь на это. И оскорбления тебя никуда не приведут. Так что прекращай заговаривать мне зубы.

Она вздыхает и принимает поражение. Я делаю последний ход.

— Шах и мат! Сыграем еще?

Она перекатывается на живот и подгибает колени, так что теперь ее ноги практически касаются ее головы. Мой член резко дергается от такого зрелища.

— Давай поиграем во что-нибудь другое.

Твистер? Спрячь-мой-член-у-себя? Кама Сутра?

— У тебя есть Guitar Hero?

Есть ли у меня Guitar Hero? Поединок нашего тысячелетия? Самая клеевая видеоигра всех времен? Конечно, у меня есть.

— Может, выберешь что-то другое, — говорю я, — потому что если выиграю тебя еще и здесь, это ранит твое хрупкое женское самолюбие.

Кейт смотрит на меня.

— Включай.

Ее рвение следовало расценить, как тревожный сигнал. Это была такая битва. Жестокая. Она надрала мне задницу в два счета.

В свою защиту скажу, что Кейт умеет играть на настоящей гитаре. Поэтому и… потому что мы были одеты. А как это мне помешало? Да я вечно пытался мельком поймать взглядом ее попку, торчащую из под моей футболки. Это меня отвлекало.

Так что у меня просто не было шансов на победу.

***

Ну, вам уже, наверно, интересно, какого черта я сейчас делаю, да? Ну, это же я. Раз трахнулся, и хватит. Без перемоток и повторов. Так почему же я трачу свою субботу на игрища в Адаму и Еву вместе с Кейт?

Вот в чем дело: я потратил месяцы, чтобы заполучить то, что у меня сейчас в руках. Ночами мучился от желания, мечтая, фантазируя об этом.

Скажем, вы сели на мель возле необитаемого острова и целую неделю вам нечего было есть. И тут, наконец, подходит спасательное судно, с целой тарелкой еды. Разве вы возьмете один кусочек, а остальное выбросите?

Конечно, нет.

Съедите все, до последнего кусочка. И крошки не оставите. Тарелку вылижите.

Вот этим я и занимаюсь. Зависаю с Кейт, пока… не насыщусь. И не надо в этом усматривать что-то большее.

***

А я вам говорил, что у Кейт есть татушка? О, да! Бл*дская метка. Штамп распутницы. Называйте, как хотите! Она набита как раз над ее ягодицами, прям на пояснице. Это маленькая бирюзовая бабочка.

Она изящная. Сейчас как раз вожу по ней языком.

— Боже, Дрю…

После безобразия в Guitar Hero, Кейт решила, что она хочет в душ. И, только послушайте, она спросила, не хотел ли я принять его первым.

Глупенькая, глупенькая девчонка. Как будто кто-то собирался пойти в душ в одиночку.

Я поднимаюсь и начинаю дразнить ее сзади. Она горячее, чем чертова вода, что льется на нас сверху. Убираю ее волосы в сторону, когда принимаюсь за ее восхитительную шейку. Говорю ей хриплым голосом:

— Раскрой для меня свои ножки, Кейт.

Она выполняет.

— Еще.

Опять делает.

Сгибаю колени и проникаю в нее своим членом. Господи.Прошло уже два часа, с тех пор, как я был внутри нее. Слишком давно, прям целая жизнь.

Вместе издаем стон. Ее грудь скользкая от мыла, когда я подбираюсь своими пальцами к ее соскам и начинаю с ними играть, заставляя ее замурлыкать. Она откидывает голову назад мне на плечо и впивается своими ноготками мне в ноги. Я от этого начинаю шипеть и немного ускоряю темп.

Потом она чуть наклоняется и упирается руками в стенку душевой. Накрываю их своими руками, переплетая наши пальцы. Мои толчки неторопливы. Я целую ее спину, ее плечи, ее ушко.

— Так хорошо быть в тебе, Кейт.

Она крутит своей головой и стонет:

— Боже, а ты такой… твердый… такой большой.

Эта фраза? Услышать такое — мечта любого мужчины. Меня не волнует, будь вы хоть монахом, все равно хотите такое услышать.

Даа, я уже такое слышал. Но из уст Кейт, таким сладким голосом, кажется, что я слышу это впервые.

А потом она умоляет.

— Сильнее, Дрю… пожалуйста.

Прорычав, я делаю так, как она просит. Оставляю одну руку на стене, а другой прикасаюсь к ее клитору, так что каждый раз, когда я совершаю толчки, она со стоном прижимается к моим пальцам.

Потом она требует:

— Сильнее, Дрю. Трахни меня сильнее.

Когда ее команда доходит до моих ушей, я издаю потрескивающий звук, так трещит крыша, которая рушится во время пожара. С силой вхожу в нее, пока не придавливаю ее к стенке, ее щека прижимается к холодному кафелю. Мои толчки грубые и быстрые. Удовлетворенные крики Кейт эхом отражаются от стен, и мы синхронно кончаем.

Это долгий и яркий и чертовски восхитительный оргазм.