Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2 - Хаггард Генри Райдер - Страница 29


29
Изменить размер шрифта:

Меня тоже провели в первый ряд, и едва я уселся на свой походный стул, принесенный Скаулем, как из ворот крааля вышел Мпанда в сопровождении членов совета. Толпа приветствовала его громкими криками. Когда крики замерли, Мпанда заговорил среди глубокой тишины.

— Приведите сюда иньянгу. Пусть испытание начнется.

Наступила долгая пауза, а затем в открытых воротах показалась одинокая фигура, в которой на первый взгляд даже трудно было признать человека — фигура карлика с огромной головой, с которой свешивались длинные седые космы.

Это был не кто иной, как Зикали.

Он шел никем не сопровождаемый и, за исключением мучи, был совершенно голый. На нем не было даже обычных украшений, отличающих людей его профессии. Странной походкой, переваливаясь как жаба, прошел он мимо советников в открытое пространство круга. Остановившись здесь, он медленно обвел вокруг себя своими глубоко впавшими глазами, пока, наконец, его взор не упал на короля.

— Чего ты хочешь от меня, сын Сензангаконы? — спросил он. — Много лет прошло с тех пор, как мы виделись с тобой в последний раз. Для чего ты меня вытащил из моей хижины, меня, который только два раза посещал крааль королей зулусов с тех пор, как Лютый Владыка (Чака) вступил на престол: первый раз, когда тот, который правил до тебя, разбил буров, и второй раз, когда меня привели, чтобы на моих глазах убить всех моих оставшихся в живых сородичей, потомков королевского рода Ндвандве? Призвал ли ты меня сюда, чтобы и меня отправить вслед за ними в небытие, о сын Сензангаконы? Я готов, но перед тем я скажу кое-что, что тебе не понравится.

Его низкий раскатистый голос гулко раздавался в тишине, и все замерли в ожидании ответа короля. Я видел, что все они боялись этого человека, даже Мпанда чувствовал перед ним страх и беспокойно ерзал на скамейке.

Наконец он заговорил:

— Нет, Зикали. Кто захотел бы тронуть самого мудрого и самого старого человека во всей стране, того, кто был уже стар, когда родились наши деды? Нет, твоя жизнь в безопасности. Сам Лютый Владыка не посмел посягнуть на нее, хотя ты был его врагом и он ненавидел тебя. Что же касается причины, для чего тебя привели сюда, то скажи ее нам сам, о Зикали. Нам ли обучать тебя мудрости?

Карлик разразился своим громким жутким смехом.

— Значит, род Сензангаконы признает наконец, что я обладаю мудростью? Когда все свершится, тогда все убедятся в моей мудрости.

И он снова зловеще засмеялся, а затем, как бы опасаясь, что его заставят объяснять его слова, поспешно продолжал:

— А где же плата? Где плата? Или король так беден и думает, что старый иньянга будет отгадывать даром?

Мпанда сделал знак рукой, и в круг пригнали десять великолепных телок, которых, вероятно, держали где-то наготове.

— Неважный скот, — презрительно заметил Зикали, — в сравнении с тем скотом, который мы выращивали до владычества Сензангаконы. — Это замечание вызвало у толпы громкие возгласы удивления. — Но делать нечего, нужно смириться с тем, какие они есть. Отведите их в мой крааль и прибавьте еще быка!

Скот увели, и старый карлик сел на корточки и уставился в землю, как большая черная жаба. Он сидел неподвижно минут десять, и я, пристально наблюдавший за ним, стал чувствовать себя как бы в гипнозе.

Наконец он поднял голову, откинув назад свои седые космы, и сказал:

— Я вижу много вещей в пыли. О да, пыль оживает… она оживает и говорит мне многое…

Он встал и, шагая то в одну сторону, осматривал внимательно пыль. Затем он сунул руку в висевшую на его плечах сумку и вытащил из нее высохший человеческий палец, на котором ноготь был такой красный, будто был выкрашен краской. При виде его толпа содрогнулась.

— Будь умен, о палец той, которую я любил больше всего, — сказал он. — Будь умен и напиши в пыли так, как Макумазан умеет писать и как мы, из рода Ндвандве, писали до того, как сделались рабами и должны были склониться перед зулусами. Будь умен, дорогой палец, некогда ласкавший меня, и напиши то, что угодно узнать ныне дому Сензангаконы.

Он нагнулся и в трех разных местах сделал мертвым пальцем какие-то знаки в пыли — мне показалось, что он начертил кружки и точки.

— Благодарю тебя, дорогой палец. Теперь спи, спи, ты свое дело сделал. — И он медленно завернул реликвию в какую-то мягкую материю и положил обратно в сумку.

Затем он стал изучать первые знаки и спросил:

— Для чего я здесь? Желает ли тот, кто сидит на троне, узнать, как долго ему царствовать?

Внутренний круг зрителей, который при таких испытаниях исполняет роль хора, посмотрел на короля и, видя, что он энергично покачал головой, вытянули вперед правые руки, держа большой палец книзу, и произнесли все разом тихим голосом:

— Изва! (то есть «Мы слушаем»).

Зикали подошвой ноги затоптал ряд знаков, сделанных пальцем.

— Хорошо, — сказал он. — Сидящий на троне не желает знать, сколько времени ему осталось царствовать, а потому пыль не покажет мне это.

Затем он подошел к следующему ряду знаков и принялся их изучать.

— Желает ли сын Сензангаконы узнать, какой из его сыновей останется в живых, а какой умрет? Какой из них будет царствовать после его смерти?

Громкие крики «Изва!» вырвались у толпы, потому что в то время, о котором я пишу, ни один вопрос не интересовал так сильно зулусов, как этот.

Но снова Мпанда энергично потряс головой, и послушный хор таким же способом, как и в первый раз, отрицательно ответил на вопрос.

Зикали затоптал ногой второй ряд знаков, приговаривая:

— Народ желает знать, но великие мира сего боятся, а потому пыль не скажет, кто в грядущие дни будет королем, а кто достанется на съедение шакалам и ястребам.

Эти слова, предвещавшие кровопролитие и гражданскую войну и произнесенные диким, жалобным голосом, заставили всех, включая и меня, ахнуть и содрогнуться. Король соскочил со своей скамейки, как бы желая положить конец таким предсказаниям. Но затем, как это всегда с ним бывало, он передумал и снова сел. Зикали, не обращая ни на что внимания, подошел к третьему ряду знаков и стал расшифровывать их.

— Кажется, — сказал он, — что меня вытащили из моего Черного ущелья из-за маленького, ничтожного дела, для которого можно было позвать любого иньянгу. Но все равно, я принял плату, и я хочу отработать ее. Я думал, что меня привели сюда говорить о больших делах, как, например, о смерти королевских сыновей и о будущей судьбе зулусского народа… Желательно ли, чтобы мой дух раскрыл правду относительно колдовства в краале Нодвенгу?

— Изва! — утвердительно закричал хор громким голосом.

Зикали закивал своей огромной головой и, казалось, говорил с пылью, время от времени дожидаясь ответа.

— Хорошо, — сказал он, — их много, колдунов, и пыль мне назвала их. О, их очень много. — И он обвел глазами зрителей. — Их так много, что если бы я их всех назвал, то гиены наелись бы сегодня ночью досыта.

Толпа зашевелилась и стала проявлять признаки обуявшего ее страха.

Зикали снова посмотрел вниз на пыль и склонил голову набок, как бы прислушиваясь:

— Но что ты говоришь, что ты говоришь? Громче говори! Ты ведь знаешь, что я немного туг на ухо. О, теперь я понял… Дело еще ничтожнее, чем я думал. Хотят узнать только об одном колдуне…

— Изва! (громко).

— Только о нескольких случаях смерти и о болезни.

— Изва!

— Даже только об одном смертном случае.

— Изва!!! (очень громко).

— А! Значит, желают узнать об одной смерти… Мужчины?

— Изва! (очень холодно).

— Женщины!

— Изва! (еще холоднее).

— Значит ребенка? Так, так, ребенка. Мальчика, я думаю? Ведь ты сказала, что это был мальчик, о пыль?

— Изва!!! (очень громко).

— Простой ребенок? Сын неизвестных родителей?

— Изва! (очень тихо).

— Сын знатных родителей? О пыль, я слышу, я слышу!… Это был ребенок, в котором текла кровь отца зулусов, кровь Сензангаконы, кровь Лютого Владыки, кровь Мпанды.