Джим Пуговка и машинист Лукас (пер. Кореневой) - Энде Михаэль Андреас Гельмут - Страница 5

— Из-за меня? — спросил испуганно Джим.

— Если разобраться, — сказал Лукас, — король в общем-то прав. Ведь действительно Медландия — маленькая страна. Нам всем здесь не поместиться.

— А когда вы отправляетесь в путь? — Джим даже слегка запнулся, когда задавал этот вопрос.

— Лучше не растягивать этого удовольствия. Раз уж так вышло, то ничего не поделаешь — поедем прямо сегодня ночью, — серьезно ответил Лукас.

Джим на секунду задумался, а потом вдруг решительно заявил:

— Я с вами.

— Что ты, Джим! — воскликнул Лукас. — Это совершенно невозможно! Что скажет фрау Каакс? Она ни за что не отпустит тебя.

— Лучше всего ее об этом и не спрашивать, — сказал Джим тоном, не терпящим возражений. — Я все объясню ей в письме и оставлю его на кухне. Когда она узнает, что я с тобой, то она уже не будет так беспокоиться.

— Нет, все равно будет, — с сомнением в голосе произнес Лукас. — Да к тому же ты не умеешь писать.

— А я нарисую, — тут же нашелся Джим. Лукас, выглядевший весьма печальным и озабоченным, только покачал на это головой и сказал:

— Нет, мой мальчик, я не могу тебя взять с собой. Конечно, все это очень мило с твоей стороны и я сам ряд бы уехать с тобой вместе, но нельзя, понимаешь, нельзя. Ты ведь еще все-таки маленький мальчик, и к тому же ты нам будешь только…

Тут он запнулся, так как в этот момент Джим повернул к нему свое лицо, в котором было столько решимости и столько печали, что у Лукаса слова просто застряли в горле.

— Лукас, — тихо сказал Джим, — почему ты говоришь такие вещи! Вот увидишь, я могу вам еще очень даже пригодиться.

— Да, конечно, — согласился Лукас, в его голосе слышалось некоторое смущение. — Разумеется, ты даже очень полезный маленький мальчик, и в некоторых ситуациях даже удобно быть маленьким, тут ты прав…

Он зажег свою трубку и молча принялся раскуривать ее. В душе он уже готов был взять Джима с собой, но все же решил еще раз проверить мальчика.

— Послушай, Джим! — завел он снова разговор. — Подумай сам, ведь Кристи придется уйти, чтобы освободить для тебя место. Но если ты решил уйти, то, значит, Кристи может спокойно оставаться. И я тоже.

Но Джим твердо стоял на своем.

— Нет, — сказал он, — я ведь не могу оставить своего лучшего друга. Либо мы все втроем остаемся здесь, либо мы все втроем уходим. Здесь мы оставаться не можем. Значит, нужно уйти — всем нам, втроем.

Лукас просиял.

— Молодец, старина Джим, я рад, — сказал он и обнял своего друга. — Боюсь только, королю наше решение не очень-то придется по нраву. Вряд ли он представлял себе, что дело примет такой оборот.

— Мне все равно, — сказал Джим, — я еду с тобой.

Лукас снова погрузился в раздумья и сосредоточенно принялся курить свою трубку, так что скоро из-за клубов дыма его уже совершенно не было видно. Он всегда так делал, когда волновался, так как не хотел, чтобы кто-нибудь видел его в таком состоянии. Но Джим-то хорошо его знал и понимал, в чем тут дело.

— Ну хорошо! — послышался наконец голос Лукаса откуда-то из недр табачного облака. — Встречаемся здесь в полночь.

— По рукам, — отозвался Джим.

Друзья попрощались, и Джим уже побежал было домой, как Лукас снова окликнул его:

— Постой, Джим! Ты действительно малый что надо, — голос его звучал даже как-то торжественно, — таких толковых парней я еще не встречал в своей жизни!

С этими словами он повернулся и быстро пошел прочь.

Джим еще постоял некоторое время, задумчиво глядя вслед уходящему другу. Последняя фраза, сказанная Лукасом, все еще звучала у него в ушах. И тут же он подумал о милой фрау Каакс, которая всегда была к нему такой доброй и ласковой. И радость и печаль смешались в его душе.

Глава четвертая, в которой начинается удивительное морское путешествие на корабле невиданной конструкции, а Лукас убеждается, что на Джима Пуговку можно положиться

Настало время ужина. Джим плотно поел и принялся отчаянно зевать, всем своим видом давая понять, что он прямо-таки с ног валится от усталости и буквально засыпает на ходу. Это несколько удивило фрау Каакс, которой обычно стоило немалых трудов отправить Джима в постель, но, глядя на размякшего Джима, она решила, что, может, и вправду мальчик очень устал или просто повзрослел и поумнел. Когда он уже лежал в постели, она, как всегда, заглянула к нему в каморку, подоткнула со всех сторон одеяло, поцеловала на ночь, погасила свет и пошла на кухню, где собиралась еще немножко повязать — она вязала Джиму новый свитер.

Джим лежал в постели и терпеливо ждал. В окошко светила полная луна. Было очень тихо. Только слышны были легкий шум морского прибоя да постукивание спиц, доносившееся из кухни.

Джим вдруг подумал о том, что никогда ему не придется носить этот новый свитер, а еще он пытался представить себе, что бы делала фрау Каакс, если бы знала…

И от этих мыслей ему стало так тяжело на душе, что он готов был уже расплакаться или даже побежать на кухню к фрау Каакс и рассказать ей все как есть. Но тут он вспомнил слова, сказанные ему Лукасом на прощание, и понял, что он должен молчать во что бы то ни стало. Но это было так тяжело — ведь и для взрослого человека это было бы нелегко, а ведь взрослый — все-таки целый подданный, что уж тут говорить о маленьком человеке, который был всего-навсего только половинкой подданного.

Собираясь отправиться в ночное путешествие, Джим не учел одного важного обстоятельства — он действительно очень устал. Ни разу в жизни ему еще не приходилось так долго бодрствовать. В темноте глаза его слипались сами собою — прямо хоть спички вставляй. Вот бы походить, побегать или поиграть! А то лежи в теплой кровати без движения — конечно, тут всякий заснет.

Джим думал о том, как было бы приятно сейчас просто закрыть глаза и спать, но он понимал, что не может себе этого позволить, и потому изо всех сил боролся со сном — тер глаза, щипал себя, ворочался с боку на бок. И все же в конце концов сон сморил его.

Ему снилось, будто он стоит на берегу и видит, как удаляется в ночи паровоз Кристи. Он быстро шел по волнам, как по твердой земле. А в кабинке машиниста, в свете фар, Джим увидел Лукаса, который махал ему своим красным носовым платком и кричал:

— Почему ты не пришел?.. Прощай, Джим!.. Будь здоров, Джим!

Голос его казался каким-то чужим, глухим эхом отзывался он в ночной тишине.

Но тут вдруг налетел сильный порыв ветра, засверкали молнии, загрохотал гром, и сквозь рев разбушевавшейся стихии Джим снова различил голос Лукаса:

— Почему ты не пришел?.. Прощай, Джим!.. Будь здоров!.. Будь здоров, Джим!

Паровозик становился все меньше и меньше, последний раз мелькнул слабый свет фар, и вот он уже исчез где-то вдали, за темным горизонтом. В отчаянии Джим хотел броситься вслед за паровозом, но ноги его словно приросли к земле. От невероятного напряжения Джим проснулся и тут же вскочил с постели.

Комната была залита лунным светом. Интересно, который сейчас час? А фрау Каакс? Легла ли она уже спать? Неужели уже поздно и все, что он видел во сне, произошло на самом деле?

В этот самый момент часы на башне королевского дворца пробили полночь.

Джим быстро оделся и собрался уже было вылезти из окна, но тут вспомнил о письме. Он не мог уйти, не оставив записки фрау Каакс. Иначе она очень огорчится. А он меньше всего хотел ее огорчать. Дрожащими руками он вырвал листок из тетради и нарисовал такую картинку:

Это означало: я уехал вместе с Лукасом и Кристи. А потом он еще пририсовал:

Это означало: не расстраивайся! В конце он сделал такой рисунок:

Это означало: целую тебя, твой Джим.

Затем он положил листок на подушку и потихоньку вылез из окна.