Похищение кислого лимона - Старк Ричард Уэстлейк - Страница 22

Матт ухмыльнулся, пожимая плечами.

— Всего лишь детские шалости, — ответил он. — Это ничего не значит, беби. Он повернулся и шагнул к жене Эда.

— Вперед, Пам, я сгораю от нетерпения осмотреть твой дом. — И Матт протянул к ней руку.

— Не трогай меня! — воскликнула она и отпрянула. Он нагнулся вперед, чтобы ухватить ее за запястье, и она хлопнула его по руке. Матт с размаху ударил ее в лицо, раздался детский крик.

Согерти взвизгнул и бросился к Матту. Всех всегда приходится уговаривать! Матт ухватил Согерти одной рукой и другой принялся его избивать.

Глава 6

Звонок в дверь прервал мученический сон Джойс Лэнжер, в котором шесть старух, пахнущих копченой грудинкой, пытались утопить ее возле лодки в холодной темной реке, покрытой туманом. Она просыпалась медленно и неохотно, все еще отбиваясь от костлявых рук; мозг ее пытался перенести звонок внутрь сна, превратить в колокольный звон с верхушки каменной церкви, торчащей посреди тумана. Но постепенно туман рассеялся, и она оказалась в своей кровати в комнате дома по Западной Восемьдесят седьмой улице города Нью-Йорка, одна, несчастная, в темноте, разрываемой дверным звонком.

Циферблат ее электронных часов на тумбочке светился; двадцать минут первого. Кто бы мог звонить в дверь в такой час?

Она подумала о Томе Линче, странном жестком человеке, который водил ее обедать вчера вечером. Может, он вернулся? Внезапно она представила себе очень яркий, почти осязаемый сексуальный образ, но он тут же отступил; маловероятно, чтобы Том Линч пришел к ней в такой час, еще менее вероятно, чтобы он пришел к ней заняться сексом. Она отлично понимала, каким мужчинам нравится, с кем из них может добиться взаимного удовлетворения, и Том Линч к ним не относился.

Тогда кто же это? В дверь зазвонили снова; она зажгла свет и выбралась из кровати, натягивая по пути пижамные штаны. Но прежде чем открыть, направилась к шкафу за халатом; в ее голове пронеслись образы многих людей, мелькавших в ее жизни последние годы, и, когда ей на память пришел Джордж Ул, она замерла на месте, не успев надеть халат. Джойс угадала, кто стоит за дверью.

Джордж Ул.

Внезапно она перепугалась. До сих пор ей не приходилось его бояться, бояться всерьез; сейчас она испытывала настоящий ужас и моментально поняла из-за чего. Она была виновата. Виновата в том, что помогла Тому Линчу, врагу Джорджа.

Узнал ли Джордж об этом? Что, если он вернулся свести с ней счеты?

До безумия всегда один шаг. Она тут же представила себе, что Том Линч — это уловка, проверка, которую устроил Джордж. Том Линч вернулся к нему и сообщил: «Она выболтала о тебе все, что знала, Джордж». И вот Джордж здесь, чтобы разделаться с ней.

Человек снаружи жал на кнопку не переставая, и она не могла больше выносить этот звук, чем бы все ни кончилось.

Джойс пробежала через квартиру; горло щемило, как давит тугой воротничок. Задыхаясь, будто преодолела целую милю, она остановилась у двери и наклонилась к глазку, чтобы узнать лицо, которое ожидала увидеть.

Лицо, но не выражение на нем. Не злобу, не холодную ярость, не решимость расквитаться. Она смотрела в глазок, а он оглянулся через плечо, и она увидела, как безвольно приоткрыт его рот. Он снова принялся звонить, и она заметила мешки под его большими испуганными глазами.

В ужасе был он. Джордж был испуган донельзя.

Теперь вина поглотила ее целиком. Она предала Джорджа этому Тому Линчу, и вот результат: он сейчас здесь, за ее дверью — напуганный, отчаянный, торопливый. Прибежавший к ней в поисках защиты.

Она отперла замок, и Джордж ввалился в темную прихожую, больно ударив ее дверью по плечу.

— Чего так долго? — выдохнул он и захлопнул дверь.

Единственным освещением в прихожей была полоска света на полу от ночника в спальне. Джойс замерла на месте, не способная ни говорить, ни думать, а он зажег ближайший торшер и взглянул на нее.

— Все такая же, — бросил он, как обвинение. Затем мотнул головой в сторону спальни: — Есть, что ли, у тебя кто?

— Нет... — покачала она головой; мыслей по-прежнему не появлялось.

— Ну да, кому ты нужна, — сказал он. Страх сделал его грубым и презрительным.

Он отвернулся от нее и направился в спальню. Она поплелась за ним, пытаясь привести чувства в порядок. Добравшись до спальни, увидела, что он стоит возле кровати и стаскивает башмаки, опершись рукой о стену. Подняв голову, он произнес:

— Я попал в крутую переделку. Мне нужно спрятаться на время.

— Да... — кивнула она, глядя на неге широко раскрытыми глазами.

Он растянул рот в улыбке и попытался изобразить благодарность.

— Джойс, ты — единственный человек, которому я могу доверять. Только к тебе у,могу обратиться в беде.

И тут в ней, подобно сердцебиению, застучала забытая на время тупая злость. Ее возмутила столь очевидная и дешевая ложь! Он и не старался выглядеть искренним. Он считал, что она обрадуется любой подачке — дареному коню в зубы не смотрят. Стоило ему только предложить ей роль, и она тут же ухватится за нее. Было ли так раньше? Ее злость отдавала горечью, ибо так было всегда.

Он стягивал с себя рубашку.

— Ты и представить себе не можешь, Джойс, — говорил он, — это был настоящий побег. — Он направился к ней со своей наигранной улыбочкой на лице. — И никто, кроме тебя, не сможет мне помочь.

Ложь! Ложь! Ложь! Она знала, что он лжет. Она стояла на месте, а он подошел и обхватил ее руками, и ее тело под синим халатиком и пижамными штанами затрепетало. В последний момент, пока она видела его лицо, выражение на нем снова стало презрительным и уверенным, но он уже целовал ее, его руки срывали халатик, и ей осталось только закрыть глаза, постараться не поверить или забыть увиденное, закрыть глаза и обнять его в ответ и уверовать в то, во что хотелось верить.

Сильные руки скользнули вниз по ее спине, по изгибу талии и округлости ягодиц и, властно стискивая, притянули ее к его телу. Она почувствовала его целиком, почувствовала, как страстно хочет его, и мысли стали ей не важны. Она не думала о том, что знала, даже когда он шептал ей на ухо ее имя, вплетая его в неискренние слова.

Ими овладела безликая, почти животная страсть, спешка сделала их движения грубыми и неуклюжими. Они раздевались на ходу, путаясь в непослушной одежде. Их руки, угловатые и нескладные, отказывались повиноваться. Они неудобно свалились поперек кровати, ноги свесились на пол.

Она закрыла глаза и вела себя на этот раз очень шумно.

Когда после бури наступило затишье, Джойс приоткрыла глаза и увидела, что он улыбается ей.

— Ты в норме, дорогуша. — И она не сомневалась, что это первые искренние слова, произнесенные им с момента прихода. Он говорил это действительно для нее.

Она застенчиво улыбнулась и прикоснулась к его груди. Он отодвинулся от нее, глядя куда-то в сторону. Приподнявшись на коленях, он потянулся, зевнул, почесал грудь и сказал:

— Малыш, я совсем мертвый. Ты все еще вкалываешь в своем колледже?

Три слова — вот все, что ей сегодня причиталось. И то уже позади.

— Да, — ответила Джойс.

— Не буди меня, ладно? У меня был жуткий денек. — Он перебрался через нее, будто через скомканное одеяло, и улегся рядом, головой на подушку. — Ты не поверишь, что такое бывает, — продолжал он, закрывая глаза. — Представь, я проехал из Филадельфии в Александрию, оттуда — в Вашингтон и из Вашингтона — сюда. И все — за один день, а?

— Немало, — согласилась она и присела на кровати. Ей хотелось плакать, но она не собиралась этого делать.

— Ты чертовски права. До завтра. — Он натянул на себя одеяло и повернулся к ней спиной.

Она смотрела на его плечо, прикрытое одеялом, и не думала об этой ночи, она думала о прошлом. О старых временах с Джорджем. О том, что он делал, что говорил и на что он не был способен. И об остальных мужчинах, так или иначе похожих на Джорджа. Что они делали. О чем говорили. На что были не способны.