Джура(ил. И.Незнайкина) - Тушкан Георгий Павлович - Страница 37

— Кто — он?

— Дракон.

— А почему ты сначала сказал, что это был джинн в виде птицы?

— Сказал — дракон, страшный дракон, с тринадцатью головами! — кричал Кучак.

— Ты не охотник, ты даже не друг охотника! — горестно сказал Джура. — Ты скверный пастух. Ты, что ли, будешь догонять раненых кииков? Эх ты… синий ишак!..

Джура ушел в горы.

Он вернулся поздно ночью, поел холодного мяса и лег спать. Кучак притворился спящим.

Десять дней не разговаривал Джура с Кучаком. Утром на одиннадцатый день после исчезновения Тэке Джура спросил Кучака:

— Ну, а Тэке сопротивлялся?

— Ай вай вай! — сказал, обрадовавшись, Кучак, видя, что у Джуры отлегло от сердца и он наконец заговорил.

— Тэке боролся, как барс! — И Кучак пошевелил в воздухе пальцами. — Я тебе все расскажу подробно. — И он уселся удобнее возле казана…

Шли дни, и каждый вечер, когда Джура, возвратившись с охоты, садился у костра, Кучак рассказывал о том, как Тэке дрался с драконом и отгрыз ему пять голов и прогрыз грудь, чтобы достать и сожрать сердце, но прилетел второй дракон…

С каждым днем количество драконов увеличивалось, и к концу месяца Кучак утверждал, что их было десять, а к концу второго месяца оказалось, что драконов было двадцать пять и Тэке дрался с ними со всеми.

— Тэке такой умный, такой хитрый, он сам убежит от драконов, — говорил заискивающе Кучак. — А если не убежит — значит, он плохой пес, не стоит о нем и жалеть.

Но Джура жалел Тэке. Возвращаясь в пещеру после неудачной охоты, он ругал Кучака:

— Понимаешь ли ты, старый хорек, что два раненых киика убежали в горы только потому, что не было собаки? Ты виноват, что дракон унес Тэке. Ты не помогаешь мне охотиться, только ешь и спишь! Вялить мясо — не мужская работа. Добывай себе мясо сам, больше я тебя кормить не стану. Понял?

— Понял, — печально ответил Кучак.

Несколько дней он питался горными куропатками, которых ловил силками.

Однажды под вечер, возвращаясь с охоты домой, Джура услышал блеянье козленка. Джура положил на землю убитого киика и, осторожно ступая, пошел к ручью, откуда долетали жалобные звуки. Джура подкрался совсем близко. Крики слышались рядом, но на лужайке было пусто. Он обошел кругом — киичонок кричал за камнем. Джура перепрыгнул через камень и увидел Кучака. Он сидел на корточках и, приложив пищик к губам, подражал крику киичонка. — Пищишь? — насмешливо спросил его Джура.

Кучак вздрогнул и отшатнулся, выронив пищик. Джура поднял пищик. Он был сделан из кости улара. Джура подул в пищик — раздался крик киичонка.

— Ты хорошо сделал манок, — сказал Джура. — Коза побежит спасать чужого киичонка, даже если с ней рядом будет стоять её собственный.

На другое утро Джура пошел на охоту вместе с Кучаком. Они расставили капканы и спрятались поблизости. Не прошло и часа, как на зов манка прибежала коза. Джура хотел её пристрелить, но Кучак отрицательно покачал головой.

В это время коза попала ногой в раму капкана. Под тяжестью её ноги зубья капкана раздались, пропуская копыто. Коза рванулась, ремень, привязанный к раме, напрягся, и коза грохнулась на землю. Кучак вытащил нож и бросился к ней.

— Я угощу тебя, Джура, печенкой с нутряным жиром, — сказал он, самодовольно облизываясь. — Теперь я тоже охотник.

По вечерам он опять рассказывал Джуре сказки о Манасе или о том, как Тэке боролся с драконами. Он стругал ножом толстые ветки и точил на камне железные наконечники.

Но время шло. Снега таяли под летним солнцем, обнажая новые лужайки. Козлята подрастали, и киики поднимались все выше в горы. Почти каждый день ходил охотиться Кучак, но уже не приносил дичи.

— Ходи дальше, может быть, и поймаешь, — советовал ему Джура.

Кучак пошел далеко в рощу и поймал там киичиху и маленького киичонка. Успех так ободрил его, что на следующий день он пошел ещё дальше и, привязав к камням капканы, которые они называли киичьи ичиги», спрятался за арчой с разломанным дуплом и, вынув пищик, стал подражать крику киичонка. Но киичиха не показывалась. Долго ждал Кучак, но нигде не было видно кииков. Солнце пекло. Кучак устал. Он поел холодного мяса, напился воды из родника, потом, отдохнув, спрятался за арчой и снова взял пищик. Где то в роще раздался треск. Кучак запищал сильнее. Вскоре шорох раздался ближе, в камнях.

«Матка идет!» — обрадовался Кучак и запищал ещё жалобнее. Шорох раздался совсем рядом, и из за камня прямо перед Кучаком показалась большая медвежья голова.

Медведь поднял морду, понюхал воздух и выскочил на полянку, оглядываясь во все стороны: он тоже искал киичонка. Кучак выронил пищик и быстро полез на арчу. Царапая руки и задыхаясь от ужаса, он лез все выше по стволу, а внизу рычал медведь, стараясь поддеть его когтями.

Кучак влез на ветку и посмотрел вниз. Уже не один, а два медведя с любопытством и жадностью смотрели на него. Кучак влез ещё выше. Тогда самый большой медведь подошел к дереву и потряс его. Кучак чуть не сорвался.

Медведи с ворчанием ходили около дерева, а к вечеру ушли. Кучак начал было спускаться вниз, но вовремя заметил медведя, выглядывающего одним глазом из за обломка скалы, и полез опять вверх.

Медведь понял, что Кучак его увидел. С ревом поднялся он на задние лапы и пошел к дереву. Кучак швырнул в него сухой веткой и попал в глаз. Медведь рассвирепел. Обняв ствол лапами, он полез вверх, к Кучаку.

Медведь влезал все выше и выше. Дерево дрожало. «Конец!» — подумал Кучак и, закрыв глаза, изо всех сил уцепился за ветви арчи.

Откуда — то прогремел выстрел, и дерево содрогнулось.

— Эй, Кучак, ты, наверно, придумал новый способ ловить медведей? — донесся до Кучака насмешливый голос Джуры. Кучак открыл глаза и увидел, что медведь в предсмертных судорогах царапает когтями землю.

IV

В пещере на деревянных кольях, забитых в расселины каменных стен, уже висело несколько десятков кусков вяленого мяса. И хотя из кишлака до сих пор почему то никто не приходил за мясом, Джура продолжал охотиться за кииками, а Кучак — заготовлять мясо впрок. Если Джура приносил старого киика, Кучак сердился и требовал, чтобы он стрелял только молодых, мясо которых нежное и жирное. Для этого Джуре приходилось уходить на несколько дней в горы. Как то он ночевал на берегу высокогорного озера Мама у опушки арчовой рощи. Проснулся он задолго до восхода солнца, быстро поел холодного вареного мяса и пошел на охоту.

Джура так тихо шел возле берега озера, что даже стаи гусей на берегу не слышали его шагов. Идти пришлось недалеко. В предрассветной мгле виднелось много кииков. Они паслись на зеленых лужайках, спускавшихся уступами к озеру.

Джура присел на камень, достал кремень, высек искры на трут, а от него зажег фитиль на карамультуке и прицелился. Пороха и пуль оставалось мало, и он не спешил. Выждав, пока два молодых киика, пасшихся рядом, сошлись и один зашел за другого, Джура прицелился и выстрелил.

Оба киика упали на землю, пораженные одной пулей. Вспугнутые выстрелом гуси и утки шумно поднялись в воздух. Находившиеся поблизости киики в страхе разбежались во все стороны. Джура не спеша дорезал кииков и содрал шкуры «чулком». Потом он срезал с костей мясо и сложил его в «чулки», завязав их покрепче. Кости выбросил.

Оба «чулка», набитых мясом, он подвесил на ветке повыше, чтобы не достали волки и лисицы, а сам пошел на гору. Охотник поднимался с уступа на уступ, все выше и выше над озером. Впереди, на краю скалы, стоял архар. Архары попадались редко, и Джура решил его подстрелить.

То ли потому, что архар не стоял на одном месте, то ли Джура плохо прицелился, но пуля только ранила архара, и он, прихрамывая, побежал на гору. Охотник быстро пошел за ним.

Внезапно из за уступа выскочил и погнался за архаром волк. Джура в изумлении остановился.

«Неужели это волк? — подумал Джура. — Нет, велик… Черных волков не бывает. Что же это такое?»

Джура побежал вперед.