Похищение черного льда - Старк Ричард Уэстлейк - Страница 12

— В следующий раз, если что... окажетесь внизу, — пригрозил Паркер.

— Бога ради! — снова произнес Хоскинс. — Он начал ощупывать всего себя — галстук, щеки, пояс, волосы, рот, словно желая убедиться, что цел. — Вы не должны были...

— Вы не прислушались к тому, что я говорил. Теперь вы готовы к этому?

— Да. Конечно. Боже, вы не должны были...

— Тогда слушайте. — Паркер встал перед Хоскинсом и начал говорить медленно и отчетливо, не сводя взгляда с его испуганных глаз. — Я работаю с Гонором, — сказал он. — И согласился с предложенной мне оплатой, не претендуя на большее. И помогать вам не буду. Это понятно?

Хоскинс быстро заморгал, что являлось прелюдией к демонстрации слабого неповиновения, попыткой хоть как-то вернуть себе чувство собственного достоинства.

— О, я понимаю, не беспокойтесь. Вы хотите взять все себе — это же так ясно. Но это кончится для вас плохо. Вы такой же сумасшедший, как эти черные безумцы, вы с ними одного поля ягоды, и надеюсь, что еще до начала операции вы все перебьете друг друга, ведь они не такие болваны, какими вы их считаете, их будет не так-то легко облапошить...

Паркер ударил Хоскинса ладонью по лицу, и хотя удар был не очень сильным, однако его оказалось достаточно, чтобы остановить этот поток слов.

— Вы опять не слушали, — повторил Паркер.

Хоскинс потрогал щеку.

— Я же сказал, что самоустраняюсь, — произнес он так, словно стал жертвой величайшей несправедливости.

Паркер смотрел на него и думал, стоит ли настаивать на своем до тех пор, пока Хоскинс наконец не поймет, что ему действительно говорят правду? Какой в этом смысл? Ведь и тогда он вряд ли отвалит. Пусть уж лучше Хоскинс думает, что Паркер хочет забрать себе весь пирог целиком. Тогда, быть может, он побоится вмешиваться в борьбу, которая может развернуться между Гонором и Паркером.

Паркер кивнул, и отступил на шаг.

— Хорошо, — сказал он. — Итак, вы вышли из игры. Воспользуйтесь этим билетом до Лос-Анджелеса.

Хоскинс испуганно схватился за задний карман, но, убедившись, что бумажник на месте, вздохнул с облегчением. Проверив другие карманы, он гневно воскликнул:

— Мой пистолет! Моя записная книжка!

— Пистолет вам ни к чему, — спокойно отчеканил Паркер. — В самолете он не понадобится.

— А записная книжка?

— Вам незачем делать какие бы то ни было записи.

— Слушайте! — на грани новой истерики заорал Хоскинс. — Вы не можете...

Паркер подошел к двери и распахнул ее.

— Прощайте, — сказал он.

— Вы не можете... — скулил Хоскинс. — Вы не имеете права...

— Не вынуждайте меня снова прикасаться к вам, — угрожающе произнес Паркер.

Хоскинс выглядел как человек, которому очень хочется высказаться, не стесняясь в выражениях. Но он лишь встал и, пошатываясь на немного дрожащих ногах, с беспомощной яростью глядел на Паркера.

Паркер отошел от двери, уступая ему дорогу.

— Я уезжаю, — сказал Хоскинс, стараясь говорить медленнее. — Я уезжаю. Возвращаюсь в Лос-Анджелес... Устраняюсь...

— Это хорошо.

— Но вы еще пожалеете об этом, запомните мои слова. Пожалеете, что с вами нет человека, которому вы могли бы довериться.

Паркер ничего не ответил. Хоскинс лихорадочно обдумывал, что бы такое еще сказать, но так и не нашел подходящих слов. Он покачал головой, попытался придать себе вид патриция, по собственной воле покидающего зал заседаний, и, миновав Паркера, вышел из номера.

Паркер закрыл за ним дверь.

Глава 6

Это была грузовая полутонка, темно-синяя, бывшая на ходу уже семь лет. Название фирмы, которой прежде принадлежал этот грузовик, а также ее адрес и телефон были закрашены широкими светло-голубыми полосами, но, по-видимому, это тоже было давно, поскольку в ряде мест эта краска уже облупилась. За рулем сидел Паркер, рядом с ним Формутеска; изучая машину, Паркер обнаружил, что коробка передач почти не работает. Однако это было не так уж и важно, поскольку машина нужна была лишь на очень короткое время, во время которого не понадобятся ни очень большие, ни очень малые скорости.

На Формутеске были измазанные краской брюки, старая фланелевая рубашка, поношенная коричневая кожаная куртка с накладками на локтях и обшитыми манжетами и старые коричневые ботинки. Паркер был одет в костюм и пальто, но узел его галстука был ослаблен, а воротник рубашки расстегнут.

С Парк-авеню они свернули на Тридцать восьмую улицу и припарковались в квартале от музея. Паркер выключил зажигание, положил ключи от машины в карман и спросил Формутеску:

— Вы готовы?

— Немного волнуюсь, точно актер перед спектаклем, — ответил тот, едва улыбаясь. — Но это пройдет.

— Хорошо. — Взяв лежавший между сиденьями блокнот, Паркер вышел из машины. Он подождал Формутеску, который, подойдя к машине сзади, достал ящик с инструментами и стремянку с шестью ступенями.

— Тяжелая, — заметил он, улыбаясь все так же неуверенно.

— Вам всего лишь надо выглядеть угрюмым и глуповатым, — посоветовал ему Паркер.

— В это время таким казаться нетрудно, — кивнул Формутеска: было чуть позже двух ночи.

По тротуару Паркер направился к зданию, расположенному рядом с ближайшей стеной музея. Когда он рассматривал фотографии Гонора, то пришел к выводу, что из двух рядом стоящих домов этот подходит больше. Второй дом представлял собой отель с меблированными комнатами, в этом же в основном находились офисы, жильцов было мало. К тому же окна пятого этажа располагались как раз на нужной высоте, а у двух соседних окон стекла были матовыми: наверняка туалеты.

Перед входом был зеленый навес. Пройдя под ним, Паркер подошел к двери и толкнул ее. Она оказалась запертой. Тогда он нажал кнопку звонка, рядом с которой было написано слово: “Superintendent”. Никто не ответил; подождав немного, он позвонил снова, и тогда из расположенного над звонками громкоговорителя раздался сильно искаженный голос. Разобрать слова было невозможно, но их смысл был ясен. Говоривший желал знать, кто там его беспокоит.

Паркер, наклонившись к микрофону, раздраженно произнес:

— Водопроводчики.

— Кто?

— Водопроводчики, — сказал Паркер погромче.

— Что вы хотите?

— Нам нужно попасть внутрь здания.

После небольшой паузы голос недовольно произнес:

— Подождите.

Минут через пять раздались тяжелые шаги; в конце коридора появился маленький коренастый человек в темно-бордовой рубашке, коричневых штанах и шлепанцах. Тяжело ступая, он вразвалку подошел к стеклянной двери и некоторое время рассматривал сквозь нее Паркера и Формутеску.

— А вы знаете, парни, который сейчас час?

— Нам это так же неприятно, как и вам, — вежливо сказал Паркер.

— Если бы все было сделано, как надо, в первый раз, нам не пришлось бы являться сюда по срочному вызову.

— Что за срочный вызов? Я никого не вызывал.

— Да не вы, — ответил Паркер, пройдя через дверной проем. За ним последовал Формутеска. — Городские власти. Опять течет в мужском туалете на пятом этаже.

— Как это понять — опять? — Комендант все еще не мог очухаться от сна; он выглядел сердитым и раздраженным. Но не подозрительным.

— Все это должны были починить три месяца тому назад, — сказал Паркер. Он посмотрел в блокнот. — Какой-то умник записал, что все сделано.

— Какой же это умник? Паркер, нахмурившись, недоверчиво посмотрел на коменданта.

— Разве вы не знали, что приходили чинить мужской туалет? Три месяца тому назад?

Сбитый с толку, тот покачал головой.

— У нас здесь все мужские туалеты исправны, — сказал он. — И вроде бы ничего с ними не происходило.

— Да? — Паркер ткнул большим пальцем в сторону улицы. — Прямо туда льет, а вы говорите, что все исправно.

Комендант посмотрел туда, куда показывал Паркер.

— А я ничего об этом не знаю. — Комендант выглядел явно растерянным.

— Да. Вы знаете, это все почему? — В голосе Паркера слышалось неподдельное отвращение. — Это значит, что какой-то мерзавец просто положил... на эту работу. Не пришел, и все. Вот что это значит.