Ограбление «Зеленого Орла» - Старк Ричард Уэстлейк - Страница 19

Дежурная за стойкой регистратуры вопросительно взглянула на него.

— Да, сэр?

— Я хочу рассчитаться.

— Хорошо, сэр. Номер вашей комнаты?

— Одиннадцать.

— Ключ у вас с собой?

— Мои вещи пока в номере.

— Хорошо.

Она выдвинула регистрационный ящик и вытащила его счет.

Что-нибудь заказывали сегодня утром? По телефону не говорили?

— Нет.

— Пожалуйста. — Она протянула ему счет. Сто сорок долларов. Паркер вытащил бумажник и выложил на стойку нужную сумму из денег, что получил от Нормана Берриджа.

— Деньгами? — удивилась она. Это был опасный момент, он предвидел его, но не мог избежать. Уехать, не заплатив по счету, значило бы пустить копов по своему следу на день раньше. Стали бы разыскивать «понтиак», который примелькался здесь за эти три недели. Кредитные карточки или чековая книжка не годились, а подделать чек накануне ограбления было бы верхом неосторожности. Единственное, что оставалось, это оплатить счет наличными.

Поэтому на удивленный вопрос дежурной он только пожал плечами:

— Так велела бухгалтерия компании. Это как-то связано с налогами. Мне и самому прежний способ нравился больше. Предъявишь карточку «Америкэн экспресс» — и все дела.

— Квитанция вам нужна?

— Да, по ней мне возместят расходы. Поставив печать на квитанции, она протянула ее ему со словами:

— Спасибо, сэр, что остановились у нас. Приезжайте снова.

Паркер вышел на улицу. Был погожий, солнечный день, хотя и прохладный. Пройдя мимо строя домиков, он остановился у своего и отпер дверь. Тележка горничной стояла у соседней двери. Он оставил дверь своей комнаты открытой, уложил вещи в чемодан, кроме черного свитера с длинными рукавами и высоким воротником, темно-серой спортивной куртки и спокойной расцветки (голубой с черным) галстука, который сунул в боковой карман куртки. Поставил чемодан на пол, лег на кровать и закрыл глаза.

В комнате чуть потемнело, и он понял, что кто-то стоит у двери. Открыв глаза, он увидел горничную.

— Я уйду минут через двадцать-тридцать, — сказал он, и она ушла.

В четверть первого он услышал шуршание гравия под колесами машины. Он сел и, увидев «понтиак», остановившийся под окном, встал с кровати.

Воспользовавшись дневным перерывом, приехал Деверс. Как только в дверях, освещенных ярким солнцем, появился Паркер, неся в правой руке чемодан, а в левой спортивную куртку и свитер, он выскочил ему навстречу.

— Может быть, вы поведете машину?

— Почему не вы?

Засмеявшись, Деверс покачал головой.

— По правде говоря, я немного волнуюсь. С самого утра.

Паркер кивнул:

— Ладно.

Бросив вещи на заднее сиденье, он сел за руль; Деверс, обойдя машину, занял место рядом с ним.

Деверс не выключал двигатель. Паркер подал назад, повернул, направил машину вперед и влился в жидкий поток машин, идущих по автостраде в западном направлении.

— Через какое-то время, наверное, привыкаешь? — спросил Деверс.

— Да, — ответил Паркер. — Правда, есть такие, которые всегда волнуются до. А есть такие, которые начинают волноваться после.

— А вы?

— Я вообще не волнуюсь.

Он не хвастал, это было правдой. В подобной ситуации, которая им предстояла сегодня, он становился еще более невозмутимым и уверенным. Он организовал, знал, каким образом будет шаг за шагом развиваться разработанный им сценарий, и чувствовал себя хладнокровным режиссером назначенной на вечер премьеры; все должно произойти так, как намечено. Причин для волнения не было. Он понимал, что актеры дрожат, но ему, постановщику, это ни к чему.

А если что-то пойдет не так, он будет тут же, готовый ко всяким неожиданностям. Он мигом найдет выход из непредвиденных ситуаций, чтобы благополучно уйти с добычей, несмотря ни на что. Поэтому он не мог позволить себе волноваться ни до, ни во время операции, ну а после нее вообще глупо волноваться. Поэтому он никогда и не волновался.

Деверс обтер рот тыльной стороной руки.

— Я просто не понимаю, — сказал он. — Просто не представляю себе, как можно привыкнуть к таким вещам.

— Это получается потом само собой, — сказал ему Паркер.

— Да, наверное.

Перед Норт-Бангором они увидели белый деревянный дом, рядом с которым на дереве была прикреплена доска с надписью: «Туристы». За домом было пять-шесть небольших коттеджей, похожих на миниатюрные копии главного. Перед одним из коттеджей стоял черный микроавтобус марки «Бьюик».

Когда они проезжали мимо. Деверс, показав на него пальцем, сказал:

— Еще не уехали.

— Успеют, — ответил Паркер.

Речь шла о Джеке Кенгле, Филли Уэббе и Билле Стоктоне, которые приехали в понедельник, выслушали план и согласились в нем участвовать. Микроавтобус принадлежал Уэббу, и постоянной в нем была только фабричная марка — он никогда не переставал оставаться «бьюиком». Но черным он стал всего лишь неделю или две назад, и в конце этой недели снова приобретет другой цвет. Сейчас на нем был номер штата Мэриленд; но сколько их было до этого и сколько их еще будет! Уэбб громко похвалялся, что его машину невозможно выследить; Паркер понимал, что Уэбб относится к ней, как к любимой игрушке.

Не доезжая до Монеквуа, Паркер свернул направо и поехал по дороге, огибающей город и ведущей непосредственно к воздушной базе. Он остановился перед главными воротами. Деверс вышел.

— До вечера, — сказал он...

— До вечера, — отозвался Паркер.

Паркер поехал в город.

В час дня он был у дома Фуско, перед которым и оставил машину. Становилось теплее, однако температура сегодня вряд ли намного превысит семьдесят градусов, через два-три часа она начнет спадать.

Паркер зашел в дом. Фуско сидел в кухне и ел кукурузные хлопья с молоком.

— Я сегодня в няньках. Элен отправилась к своему психиатру. Сказала, что придет после двух, — крикнул он.

Паркеру было все равно, где она и когда вернется. Он спросил только:

— Вы достали костюмы?

— Они в спальне, в шкафу.

— Хорошо.

По небольшому коридору он прошел в спальню, как и все в доме, вылизанную, чисто функциональную, безликую. Это была комната Элен, но ей удалось сделать ее такой, что невозможно было определить, кто там живет. Пустой туалетный столик, стул, на котором нет никакой одежды, тумбочка с обычной настольной лампой и пустыми чистыми пепельницами, опрятно застеленная кровать, которая ничего не говорила о том, кто в ней спит.

Два стенных шкафа. Паркер открыл один из них. Он был заполнен аккуратно развешанной строгого покроя женской одеждой. В другом шкафу находились вещи Деверса, и, хотя все они висели на вешалках, там совсем не было такого порядка, как в первом шкафу. Обувь внизу не была расставлена по парам, на полке валялись какие-то случайные предметы.

То, что искал Паркер, находилось в этом шкафу. Это были надевающиеся через голову туники, напоминающие белые балахоны, что носят иногда парикмахеры и зубные врачи. Но эти были не белые, они отливали металлическим блеском, ярким, как золотая фольга, в которую оборачивают шоколадные конфеты; казалось, весь шкаф был пронизан им. У них были длинные, собранные на запястьях рукава и твердые высокие воротники. В таких костюмах по телевизору показывают казаков и их акробатические танцы.

Паркер вынул одну тунику, осмотрел ее на свету, удовлетворенно кивнул и положил обратно. Да, Фуско не зря съездил в Нью-Йорк, где взял напрокат эти вещи. Это было то, что надо.

Он вернулся в гостиную. Фуско мыл тарелку.

Паркер крикнул ему:

— Ничего, хорошо смотрятся. Фуско закрыл кран.

— Нравятся? Мне пришлось заглянуть в три места. — Вытерев руки посудным полотенцем, он вошел в гостиную. — Вы бы видели, что только они не пытались мне всучить.

Паркер сел на софу.

— Вы увезли отсюда все свои вещи?

— Конечно, — ответил Фуско. — Да у меня их немного. Получилось одно место, я отправил его сегодня утром по «Рейлвей экспресс». — С отелем он рассчитался еще в воскресенье утром и после этого ночевал здесь, лишь последнюю ночь провел в нью-йоркской гостинице.