Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Разбитое сердце королевы Марго - Лесина Екатерина - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

– Девочки убирать не хотят, – пожаловалась женщина. Без панциря формы она выглядела старше.

За сорок. Худощава. Нервозна. Из тех, которые вечно обо всем переживают, даже о том, что совершенно их не касается.

– Говорят, что им неспокойно… будто следит кто… смотрит… и шорохи… у нас мышей нет, а тут шорохи… я и сама теперь… я не верю во всякое такое…

– Позовите священника, – повторил Далматов. – Только нормального… настоящего священника, если понимаете, о чем я.

Она кивнула.

Понимает.

Эта – не из рационалистов, она готова верить и в призраков, и в мстительных душ.

– Вы… вы случайно не…

– Не священник. – Далматов хмыкнул: странно, обычно люди чувствуют, что Далматов и святость – понятия несовместимые. – Но меня пригласили разобраться.

– Жена?

– Жена. Приходила?

– Меня Настей звать, – представилась портье. – И вы бы поели, а то бледный совсем… у меня дочь-диабетик, но такая бестолковая, совсем не следит, что ест… а ведь это опасно. И как пропустит завтрак, то потом плохо… прям как вам. Поешьте. Здесь очень хорошо готовят.

Совет стоил того, чтобы им воспользоваться.

Не то чтобы Далматов был голоден, скорее должен был бы быть, но в последнее время некоторые ощущения, обыкновенные по сути своей для каждого человека, притупились. И голода он не испытывал, как почти не испытывал и жажды.

Не чувствовал холода или жары.

Вряд ли это было нормально, но Далматов вновь кривил душой, позволяя себе не обращать внимания на этакие неудобства. Да и неудобства ли?

Он заказал комплексный обед, как и Настя, которая с преувеличенным вниманием разглядывала тарелку с борщом. Тот был наваристым и пах аппетитно, но – очередная несуразность – вкуса его Далматов не ощутил.

– Я сразу поняла, что от него проблемы будут. Знаете, я двадцать лет в гостиничном бизнесе. Сначала горничной была, а теперь вот… у нас в городе работы немного, а хозяин платит хорошо. И премии, и от постояльцев порой перепадает. Гостиница-то дорогая… и люди в ней останавливаются… всякие люди останавливаются. На иного бывает взглянешь и сразу понятно – жди проблем… или напьется, скандалить будет, или девок гулящих наведет… а потом будешь чистить ковер от блевотины… есть такие, которые дозу примут… а этот вроде тихий.

– Олег? – Далматов водил по красной поверхности борща ложкой, размазывая сметану.

– Олег… паспорт дал… а я по регистрации вижу, что местный он. И живет недалеко. Зачем местному гостиница? Разве что налево пойти. Это тоже, конечно… мы теперь не обязаны спрашивать о регистрации брака, но кому скандалы нужны? Прибежит жена или теща, начнут отношения выяснять, волосы драть… полиция… я бы отказала такому. Но гостиница полупустая стоит, и хозяин о сокращении поговаривает… один человек, конечно, ничего не решит…

Она тяжко вздохнула.

– Я ему предложила люкс, он согласился… у него такой вид был, словно… не знаю, болезненный, что ли? Я еще спросила, не нужен ли врач, а он засмеялся так, ненормально так засмеялся, и ответил, что врач ему не поможет.

Борщ вдруг обрел вкус, резкий, если не сказать, неприятно резкий и Далматов с трудом удержался, чтобы не выплюнуть то, что не успел проглотить.

– Он к себе в номер ушел, заперся… знаете, а ведь он без вещей… то есть паспорт был… и еще сумочка маленькая, такая, мужская… ключи в ней… помню, он пытался бумажник достать, а тот за что-то зацепился. Он дергал, дергал, а потом сумочку эту просто перевернул над стойкой, и все вывалилось.

– Что именно? – Далматов подался вперед.

Настя нахмурилась.

– Бумажник. – Она перечисляла, загибая пальцы. – Ключи… целая связка… и еще таблетки… не помню какие… и визитница, но пустая… я удивилась, зачем визитница, если она пустая…

Бумажник?

Или визитница, которая пустая… нет, ненадежно, да и деньги – не та вещь, которую легко проклясть, слишком обезличены.

Ключи?

– Брелоки были?

– Были, – кивнула Настя. – Три целых, один от машины, такой, знаете ли, со знаком «Вольво»… второй – открывалка для пива… и еще один, забавный такой паучок…

– Паучок?

Она кивнула.

– А можно подробней?

– Просто паучок… я еще подумала, что он очень женский.

– Почему?

– Ну… с камушками, как брошка… дочь вечно журналы приносит всякие, «Космо»… «Вог»… и другие… там рекламы много и всякие ювелирные штучки… мне показывает… думает, я не понимаю, на что намекает… понимаю прекрасно, да только откуда у меня на такое деньги? Эти штучки пусть и не золото, но стоят… этот мир с ума сошел.

Рыбная котлета и пюре.

Пюре водянистое, расползается по тарелке, и Далматов получает своеобразное удовольствие, размазывая его тонким слоем. Есть совершенно не хочется, более того, сама мысль о еде вызывает тошноту.

– А паучок… он не сказать, чтобы маленький… такой вот… аккуратненький. Черный и с камушками черными, только глаза желтые…

Любопытно.

– И что было дальше?

– Ничего… я его к номеру проводила. Ключи выдала, порядок объяснила. Он слушал вполуха, а потом спросил, не знаю ли я, до которого часа церковь работает. Я сказала, что не знаю… ушла. Знаете, сейчас думаю и понимаю, мне было неприятно с ним рядом быть… вот нормальный же человек… не пьяница… и не хам, наоборот, очень вежливый… а я стояла и просто хотелось бросить все и сбежать. И сбежала… ушла к себе.

– А он?

– В номере остался, не выходил больше. И сменщица моя сказала, что видела его, спускался, чтобы поесть. Ей показалось, что он пьет, ну да это не наше дело совсем, пока в номере порядок. А горничная говорила, что порядок полный… кровать и та не расстелена. В кресле он спал, что ли?

Или вовсе не спал.

Если чувствовал близость смерти. Боялся? Наверняка. Потому и спрашивал про церковь. Успел ли побывать? Если и успел, то его это не спасло.

Паучок…

– А потом я уже на смену опять заступила… и горничная его нашла. Пришла номер убирать, а он лежит. Ох, хозяин ругался… а мы что? Я ж не доктор, чтобы определить, кого там инфаркт разобьет. У меня вон у самой брат, тридцать только исполнилось, пошел с друзьями на рыбалку, а оттуда и сообщили…

Она сгорбилась.

И сразу сделалась старше.

– Вы… вы не подумайте, я ведь… я ведь понимаю, что не должна о таком рассказывать, только… у меня дочка-подросток. Ей хочется… жить хочется, чтобы не хуже, чем у одноклассниц… вы ведь в газете своей не напишете про меня?

– Не напишу, – искренне ответил Далматов. – Я не из газеты. Детектив. Частный.

– От жены… которая вторая.

– А первую видели?

Настя скривилась.

– Финтифлюшка… заявилась вся такая… начала требовать, чтобы я ее в номер провела. Я провела… она там все на карачках ползала, искала что-то, а потом орать стала, что у нас в гостинице ворье одно работает… что она пожалуется хозяину и нас всех уволят…

– Что искала?

– Ключи, – ответила Настя и взгляд отвела. – Я не брала их… мне Галка принесла… горничная наша… они лежали под кроватью… мужик их выронил, наверное… я и оставила на хранение…

…а если бы за ключами не явились, взяла бы брелок.

Черный паучок с желтыми глазами. Вот почему она его так хорошо рассмотрела, небось уже примерилась, посчитала своим.

– Если бы она нормально объяснила, что ей нужно, я бы отдала.

В голосе Насти звучала обида.

– А она давай кричать… сама вся такая… слов не хватает. Глянцевая… нет, потом когда уже разобрались, то денег кинула… как собаке кость… и усвистала… сразу видно было, что по мужу она горюет.

Настя фыркнула:

– Потом уже и вторая заявилась… Ольга… она-то и рассказала… бедная женщина… Мужчинам не понять, каково это… живешь, годы жизни положишь и радуешься, что вот оно как получается хорошо… а потом вдруг раз и все, и нет до тебя никакого дела… мои-то подруги многие вот так… мужику что? Ускакал к какой-нибудь там… грудастенькой и молоденькой, и чувствует себя орел орлом, а женщина остается. Стареем мы рано… и потом уже не живем – доживаем… а вокруг еще твердят, что сами виноваты. Несправедливо это…