Филокалия. Любовь к Красоте - Архимандрит (Нойка) Рафаил - Страница 5

Мне хочется сказать, вот, в духе подобной филокалической Любви Божией, разумеется, Он может судить нас. Но Господь не мирской судья, мы говорим о непредвзятом судье в наших молитвах. Т. е. мы не можем дать Ему взятку, потому что Он знает всё, Он может всё, и мы ни в чём не можем Его обмануть.

Братья и сёстры, не обманывайтесь, выкуп уже заплачен, выкуп — это Судья, кровь Его — это плата, которой Он сам Себя обманывает в любви Своей к нам, для нашего же спасения. Именно поэтому грешно отречься от такого Бога.

Хотел бы сказать ещё одну вещь о грехе. Не нужно понимать грех объективно, т. е. предметно, как какое-то несовершенство или как нарушение какого-то соглашения. Грех для христианского сознания всегда является ранением Любви. Если Господь не любил бы нас, всё, что бы мы ни делали, не было бы грехом, самое большее — это было бы несовершенством.

Но возвращусь к Заповеди Божией, Заповеди, через которую Господь желает сделать нас полностью подобными Ему. Простите, вернусь к своим предыдущим словам. Когда Господь сотворил человека и сказал: «Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему» (Быт. 1:26)… Две вещи: образ и подобие… Образ — есть нечто, что запечатлёно в нашей природе, это разница между человеком и другими животными, иначе, биологически мы были бы такими же животными, может, чуть культурнее. Но истинная разница между человеком и животным в том, что человек носит на себе образ Божий, который проявляется по-разному. Самым очевидным, возможно, является человеческий рационализм. И важно, что именно этот образ имеет в себе тот потенциал, которого нет у животных, т. е. потенциал обожествления. Обожествление — это достижение этого сходства, как говорил отец Софроний, т. е. вся Филокалия до полного сходства. Человек становится через Заповеди Господни богом, схожим со своим Создателем до идентичности. Отец Софроний имел дерзость это говорить.

Понятно, что человек всегда остаётся творением, а Господь нетварен. Это момент, который человек никогда не сможет разделить с Господом, мы никогда не станем нетварными. Это Божественное Состояние не принадлежит нам. Но сотворённые, как говорил отец Софроний, мы становимся подобны Безначальному, потому что Жизнь, которая живёт в спасённом человеке, — Божественная Жизнь, которая не только не имеет конца, но и начала. Именно до этих пор становимся идентичны Богу, и хотя мы творения — становимся как нетварные.

Всё это через Заповеди Божии. В конце концов, что такое Божья Заповедь, что такое Слово Божие, открывающее мне саму Его Божественную Жизнь, саму Его Божественную Вечность? И не только открывает мне, но открывает, чтобы поделиться со мной, чтобы в общении со мной помочь мне стать таким, как Он, до полного сходства. Я говорю вам, чем являются Божьи Заповеди — это исповедь Бога Адаму. И надеюсь, что, поняв это, вы будете переживать свою исповедь чуть глубже, по-другому.

Человек исповедуется Господу. Что я могу исповедать Господу? Что я могу открыть Господу, кроме того, что Он уже знает? Для меня исповедь — это в большей мере осознание того, что я есть. Но когда исповедуюсь Господу, не могу исповедать ничего другого, кроме ненависти, и это то, что принимает Господь. Когда Господь исповедует мне Его Предвечную Славу, несказанную Славу, образ которой ношу и подобием которой должен стать, — это и есть Филокалия.

Поймите, почему я говорю, что Филокалия — единственное достойное термина «культура». Вот что достойно того, что бы мы развивали в себе. Всё остальное заканчивается могилой.

Вот я вспомнил об одном каменщике, с которым много лет работал вместе в монастыре в Англии. Человек очень простой, но с особенной душой, однажды он рассказал о своём разговоре с подсобником. Подсобник был молодым человеком своего времени, тяготеющим к благам и богатствам мира сего. Видя, как искусно и добросовестно выполняет работу его старший товарищ, парень говорит: «Слушай, Боб, ты мог бы зарабатывать намного больше денег, чем сейчас, будучи каменщиком». Тот же ответил: «Я не хочу быть самым богатым человеком на кладбище».

И скажу, что всякая другая культура заканчивается кладбищем. Хочешь быть самым культурным и великим человеком на кладбище? Самым богатым, имеющим самое впечатляющее надгробие? Вспомните рассказ, это не рассказ, а притча о богатом и Лазаре. Бедный Лазарь, просящий у дверей богача, и богатый, окружённый всеми благами мира. Важно, что Господь не называет богача по имени, а бедного зовёт Лазарем. Почему для Бога важно это имя? Этот бедняк был нищ, телесно болен, но в сердце своём имел Господа, и Господь заботился о нём. А что далее? Умер Лазарь, и ангелы, заметьте, первыми здесь упоминаются ангелы, вознесли его на Лоно Авраамово, куда попадали все праведные, потому что Рай ещё не был завоёван. И Авраам, который в вере своей предвидел окончательное спасение, стал утешением праведных после смерти. Ангелы возносят Лазаря на Лоно Авраамово для утешения до Воскресения Христова.

И продолжает Господь притчу, говоря: «Умер и богач, и похоронили его» (Лк. 16:22). Первое слово — похоронили. Почему? Этим он занимался всю жизнь, жил тщеславно и погребён был очень торжественно, чтобы быть самым-самым на кладбище.

Филокалия для нас — это культура, где началом является могила. Вот что я сейчас скажу касательно современных технологий — баллистики. Говорил мне один человек в Англии: человек подобен ракете, имеющей три стадии. Знаете, одна часть ракеты выходит из атмосферы земли, другая пересекает пространство, а третья приземляется где-то на Луне или Марсе. Любопытное сравнение с тем, что создано Господом.

Но человек никогда не выйдет из образа Божьего творения. Человек таков же. Выйдя из небытия, человек по зову Божьему вселяется во чрево матери для путешествия в течение девяти месяцев, во время которых совершенствуется. Час за часом прибавляются новые клетки, затем в течение 7–9 месяцев плод созревает (многие рождаются в семимесячном возрасте, но лучше ещё два месяца оставаться во чреве для полного созревания). Затем человек умирает для жизни во чреве матери и переходит в неизвестный ему мир. Он входит в эту долину плача с рыданием, а мать в болезни родов. И всё-таки, несмотря на боли и страдания, рождение — это всегда радость. Ведь и Христос говорит: «Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришёл час её; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Ин. 16:21).

Человек проходит через смерть, потому что не может остаться во чреве матери, чтобы жить там дальше, — но хотел бы. И почему бы и не хотеть? Там нам было хорошо, нас кормили бесплатно и мы не оплачивали жильё, не было головной боли о необходимости обучаться и переживать напряжение экзаменов. Почему мы не остались там? Потому что если бы остались, то умерла бы мать, и мы тоже.

Та же самая вещь происходит, когда человеческая мысль и его жизнь дефилокализуется. То есть когда человеческая мысль остаётся здесь, в этом мире, заканчивающемся могилой и кладбищем. Что-то умирает в таком человеке, и Церковь-Мать, которая ведёт нас к Вечности, в какой-то мере умирает в нём.

Возвращусь к тому самому нашему первому рождению в этот мир. Переходим от тьмы к свету, от бессознательного состоянию к осознанному. Мы более осознаём свою жизнь, чем во чреве матери, переходим из водной среды к воздуху. Что такое воздух? Это распылённая жидкость. Переходим от одиночества, потому что даже если бы мы были близнецами, делили чрево матери с братом или сестрой, — сколько бы мы могли с ними общаться? И переходим к свету этой жизни, к общению. Здесь у нас могут быть друзья. Вот сейчас нас здесь несколько сот человек, и мы не можем в полной мере делиться своими переживаниями, надеждами, разочарованиями. То же происходит и в смерти. Переходим от этого света к другому, рядом с которым наше солнце становится тьмой, переходим от распылённой жидкости, то есть воздуха, в дух. Что мы делаем с воздухом? Мы его вдыхаем. А слово вдыхаем, происходит от слова дух. В смерти мы переходим в дух, в каком-то смысле то же действие, как и тогда, когда жидкость становится распылённой, то есть воздухом, которым дышим. Сейчас же — прямо в дух, мы не дышим, а уже находимся в духе, являемся духом. Тело наше по Воскресении будет одухотворено. Переходим от жизни, где можно разделить общение с другом, двумя, десятью, но когда уже десять…