Кот Ланселот и золотой город. Старая английская история - Аромштам Марина Семеновна - Страница 10

– Не вор? Это, братец, судья решает. Вот сейчас и пойдем к судье. Чего это ты трясешься? Ладно, я пошутил. Ты ведь не горожанин? Недавно в Лондоне?

– С вечера. Я пришел на закате.

– На закате? – Человек насмешливо хмыкнул. – На-ка вот, подержи. А то я тут завозился. – Он сунул Дику в руки ящичек с коваными краями. – Крепче, крепче держи. А я ковырну. Тут такой хитрый замок…

Незнакомец вытащил плоский маленький нож и стал ковыряться в замке.

– Говорю, держи крепче… Та-а-ак…

Замок наконец поддался, и шкатулка открылась. Незнакомец что-то вытащил из нее и быстро спрятал за пазуху.

Где-то снова послышались шум и отдаленные голоса:

– Да не мог он уйти! Куда? Спрятался где-нибудь. Надо еще раз проверить.

– А ну-ка вставай, пойдем. – Тот, что в шляпе, схватил Дика за куртку и рывком заставил подняться. – Пойдем, говорю.

Перечить Дик не осмелился. Незнакомец был явно сильнее.

– Хочешь спать сегодня под крышей? Вижу, хочешь. Крепче, крепче держи шкатулку. И давай поживее двигай.

Кованые края шкатулки холодили Дику пальцы.

– Куда?

– Куда? Куда идем, туда и неси. Это верный способ оказаться под крышей.

В голосе человека Дик опять услышал насмешку.

Незнакомец замедлил шаг и прислушался. Голоса и топот, кажется, приближались.

Он свернул в узенький закоулок и двинулся прямо на голоса:

– Сказал, двигай живее.

Дик увидел тени. Они наползали на стены, прыгали, сжимались и говорили друг с другом:

– Не уйдет он. Не сможет. Мы его окружили.

– Ну, да, не уйдет. Это ж Фокс! Сколько его ни ловили, а он всегда ускользал. Хитрый лис – это да.

Тени запрыгали совсем близко. Дик различил огни, порождавшие тени. Это стражники с факелами!

Незнакомец придержал Дика за плечо. А потом, когда тени приблизились, резко толкнул его прямо навстречу огням.

Не упади Дик, он налетел бы на стражников. Шкатулка вывернулась из рук.

Стражники бросились к Дику:

– Вот он! Хватай его!

Дик успел обернуться, но незнакомец уже растворился в ночи.

– А ну подымайся, ворюга! – Дика пнули ногой.

– Да это не Фокс!

– Все они тут заодно – те, кто ночами бродят. Посмотри, что там?

– Посвети-ка… Шкатулка! Та самая… Гарри о ней говорил.

– А внутри-то что?

– Пусто.

– Куда все делось? Эй, отвечай! – стражник сильно тряхнул Дика за шиворот. – Куда, спрашиваю, всё дел?

Дик таращил на стражников испуганные глаза:

– Гудмэн, я ничего не знаю… Тут… Тут был человек. Он велел мне это нести.

– Какой человек? Как его звали?

– Не знаю.

– Не знаешь? Зато я знаю: Фокс. Хитрющий, черт! Самый ловкий ворюга в Лондоне. Опять он от нас улизнул. Но ты не уйдешь. Мелкий, а уже вор. Развелось вас тут, всякой шушеры. Обворуют барона – и в Лондон! Барон бы с них шкуру спустил, а здесь – пока доберутся!

– Гудмэны, ради Бога… Я не знаю, кто такой Фокс. И про шкатулку не знаю…

Стражники расхохотались:

– А это ты объяснишь судье. Тащите его в Нью-Гейт. Не знает он про шкатулку!

Когда-то, во времена Вильгельма Завоевателя, башня Нью-Гейт была частью городских укреплений и в ней были большие ворота. Но теперь она оказалось внутри городской стены, и рачительные горожане (нужно же как-то использовать башню) превратили Нью-Гейт в тюрьму.

О Нью-Гейтской тюрьме ходили страшные слухи. Будто бы там порой появляются призраки. Они что-то делают с узниками, отчего те сходят с ума.

К счастью, Дик об этом не знал. По дороге в Нью-Гейт он убеждал себя, что судья во всем разберется. Дик честно расскажет судье про малютку Мэйбл, про хворост, и про деньги, которых у него больше нет, и зачем он пришел сюда, в Лондон. Может, Дик даже расскажет про приветливый маленький колокол. В отличие от людей, колокола не врут. А колокол вот что сказал… Да, он расскажет все честно. И судья – он же лондонский! – непременно ему поверит. Дик почти убедил себя: все плохое, что может случиться, с ним уже произошло.

Открылась тяжелая низкая дверь, и Дика втолкнули внутрь.

Когда-то, давным-давно, в башне была каминная зала. По крайней мере, Дик сумел разглядеть очаг. Но башне было уже столько лет, что она вросла в землю. Дик спокойно мог дотянуться до потолка рукой. Его своды, казалось, хотят придавить собой тех, кто внутри. Стены точила влага. Пахло гнилым и затхлым. Но, кроме этого, был еще явственный запах дыма. И еще один запах – манящий и соблазнительный, оглушивший Дика даже сильнее, чем вонь. Почуяв его, стражники последовали за Диком.

– Что это здесь у вас? – стражники подозрительно оглядывались по углам. – Эй, Гош! Опять за свое? Начальник тюрьмы запретил разводить в очаге огонь.

– Гудмэн, какой огонь! Загляни – даже углей нет.

– А камни еще горячие, – стражник потрогал камин.

– Так то Дэдрет нагрел своей задницей. Это ведь ты, Дэдрет? Тренируешься перед публичной поркой? – (Тот, кого назвали Дэдретом, подобострастно кивнул.) – Вот видишь, гудмэн. А ты – огонь!

– Допрыгаешься ты, Гош.

– Так куда ж дальше-то? Вот ведь я – уже тут.

– Для таких, как ты, и это неподходящее место. И как это он ухитряется? – обернулся стражник к другим. – Ни огнива, ни дров… И пахнет… как будто мясом? – Стражник даже сглотнул.

– Мясом? Смеешься, гудмэн. Мясо в тюрьме Нью-Гейт? Да мы уже третьи сутки жрем овсяную шелуху.

– А чего на вас, чертей, тратиться? – огрызнулся стражник. – Половина из вас через сутки станет вороньим кормом. А твоя голова не иначе как украсит шест на мосту.

– Ну, не надо так сразу, гудмэн.

– Да судья так и скажет.

– Вот когда скажет, гудмэн…

– Если я что узнаю – про огонь и вообще, – упрячу тебя в подземелье. Будешь там дожидаться суда. А пока, – стражник пихнул в спину Дика, – вот, проведет с вами время.

Стражники вышли. Дверь с тяжелым звуком захлопнулась.

На короткое время тюрьма погрузилась во тьму. Но в узкие бойницы, забранные решетками, проникал свет луны. И скоро Дик уже снова различал обитателей залы.

– Эй, Дэдрет, поговори с ним. Чой-то он встал тут, как статуя на фонтане?

Гош, понял Дик, здесь за главного.

– Посчитай у него руки-ноги. Заодно и уши-глаза. У тебя-то с глазами не очень. И ушей недостаток. А у этого как?

Когда Дэдрет приблизился к Дику, Дик увидел, что тот одноглазый.

– Хе, Гош, смотри! Он в одном башмаке!

– А другой он кому одолжил? Ты спроси его, Дэдрет, спроси. Ты ж умеешь спрашивать?

Все остальные узники захихикали и задвигались.

Дэдрет внезапным движением оттянул Дику щеку:

– Мальчонка, ты кому одолжил башмак? С кем ты водил компанию? Вот такой, хромоногий?

Дик отбросил руку Дэдрета и попятился.

– Ему не нравится, Гош. Он не говорит.

– Ну так пусть скажет, Дэдрет.

– Я пришел вместе с Фоксом, – неожиданно выпалил Дик.

– С Фоксом? – это имя произвело на Дэдрета впечатление.

– Мы с ним гуляли вместе. Ночью. По городу, – Дик неожиданно осмелел.

– Что ж ты раньше молчал? – в голосе Гоша послышалось неподдельное восхищение. – Ребята, он знает Фокса! Он вместе с ним гулял! Это меняет дело. А как тебя звать, мальчонка?

– Роб.

– Ты часом не кровохлеб? – Гош поощрительно хохотнул. – У меня был дружок, его звали Кровавый Роб. Он любил говорить: «Нет лучше напитка, Гош, чем напиток Кровавого Роба. От него поначалу кружится голова. Но быстро привыкаешь». Вот что, ребята! Роб будет есть вместе с нами.

Дэдрет – уже по-приятельски – приобнял Дика за плечи и подтолкнул к остальным. Все уселись в круг на полу.

Гош, словно маг, извлек из-под кучи старой соломы большущий кувшин и вертел. Запах мяса усилился. Дика охватило нестерпимое возбуждение. А Гош поднялся, извлек из-под соломы какую-то тряпку и, кривляясь, сказал:

– Во славу истинной веры мы вкусим с вами, други! Ибо нет греха тяжелей, чем отступничество от веры. Может, мы и сами грешили. Но сегодня мы с вами одолели настоящего врага Божьего. Во славу Отца и Сына…