Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Шмидт Гэри - Беда Беда

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Беда - Шмидт Гэри - Страница 25


25
Изменить размер шрифта:

Генри сидел рядом с родителями. Луиза не пришла.

Тихо играл орган, роняя торжественные ноты на гроб Франклина – он был накрыт вышитым бело-золотым покрывалом.

Стоя на кафедре красного дерева, отец Бревуд произнес древние слова: «Я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восстановит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его»[17].

Во время службы Генри с удивлением – и даже изумлением – поймал себя на том, что думает о Чернухе. О том, как Чернуха любит бегать. О том, как она никогда и ни за что не приблизится к волнам. О том, как Франклин обязательно захотел бы, чтобы она стала его собакой.

Рядом сидели его отец и мать. Бок о бок, но каждый сам по себе. Оба застывшие, словно не совсем живые.

Он подумал о Луизе, которая не согласилась сесть в машину, чтобы ехать на похороны, и, безутешная, опять убежала к себе в комнату; которая не захотела смотреть, как ее брата Франклина опускают в землю.

«Мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»[18]

– Да будет имя Господне благословенно! – прошептала мать Генри.

Генри не смог бы заставить себя это повторить.

Когда служба кончилась, Генри с родителями медленно двинулись за гробом по проходу между рядами – толстый ковер полностью заглушал их шаги. Глаза по большей части незнакомых, но почтительных кузенов, дядьев и теток были устремлены на них. У дверей услужливые люди в черных костюмах раскрыли над ними зонтики, и все вышли под дождь.

Участок Смитов на кладбище церкви Святой Анны был одним из самых больших. Его окружала низкая кованая ограда. В одном углу стоял белый обелиск, воздвигнутый в память о двух молодых Смитах, погибших в сражении на Антиетаме[19]. Но некоторые из могильных плит – темные и тонкие, с изображением урн и плакучих ив, – появились здесь гораздо раньше, еще в конце семнадцатого века. В самом центре участка высилась двойная каменная арка с надписью SMITH, и высеченный на ней крылатый череп, слепой и беззубый, казался полновластным хозяином этого молчаливого, насквозь промокшего клочка земли.

Когда-нибудь, словно говорил он Генри, здесь очутишься и ты. Еще один мертвый Смит. И я стану твоим повелителем.

До сегодняшнего дня Генри никогда по-настоящему в это не верил. Но сейчас – поверил.

За центральной аркой, под черным навесом, зияла ужасная яма. Ее прикрыли ярко-зеленым брезентом. Члены семьи встали около ямы, и услужливые люди в черных костюмах – теперь они надели сверху еще и черные плащи, – стянули брезент, нижняя сторона которого была испачкана темной грязью и травой. По навесу над Генри, его родителями и отцом Бревудом громко барабанил дождь.

– Вверяем Всемогущему Господу душу почившего брата нашего Франклина Уолдо Смита и предаем его тело земле; земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху, в надежде на воскресение к жизни вечной.

Услужливые люди натянули поперек ужасной ямы веревки, положили на них гроб и опустили Франклина в землю.

– Боже милосердный, прими к себе душу раба Твоего и даруй нам, еще не закончившим свое земное странствие, надежду на то, что, отслужив Тебе здесь верой и правдой, мы сопричтемся к Твоим святым в вечной славе.

Генри очень хотелось не чувствовать на языке вкуса земли, пепла и праха.

– Аминь, – сказал отец Бревуд.

После этого услужливые люди вытащили из ямы веревки, и родители Генри повернулись, чтобы уйти.

Но Генри не пошел с ними.

– Генри? – окликнула его мать.

Генри вынырнул из-под черного навеса и подошел к куче земли, песка и камней за ужасной ямой. Он нагнулся и снял мокрый брезент, которым она была прикрыта, а потом взял торчащую рядом лопату. Она выдернулась из земли, скрежетнув металлом о камень.

– Генри, – сказал отец Бревуд, обняв его за плечи, уже успевшие промокнуть, – здесь есть кому этим заняться. Лучше иди под крышу вместе с родителями.

Генри воткнул лопату глубоко в кучу, поднял ее, подошел к могиле брата и бросил на гроб первые комья земли.

Громкое, гулкое «бух». Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху. Долгое замирающее эхо.

Потом он вернулся к куче и повторил то же самое. Родители наблюдали за ним.

Он накидал в яму столько земли, что она уже перестала падать с гулким стуком прямо на гроб. Но он все равно продолжал свое дело – набирал лопатой землю, относил ее к могиле и бросал в ужасную яму, закрывая своего брата Франклина Уолдо Смита, устраивая его поудобнее во владениях крылатого черепа.

Он носил землю до тех пор, пока она не превратилась под дождем в грязь, и даже тогда он продолжал ее носить, сам мокрый и грязный, а потом еще и усталый, и лицо у него было мокрым то ли от дождя, то ли от чего-то другого. И яма медленно наполнялась землей, песком и камнями, пока на ее месте не образовался низкий холмик. Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху.

А когда он кончил, мать взяла его за руку – он натер лопатой ладонь, и рана снова начала кровоточить, – и они вместе пошли к машине, где ждал отец. Они не вернулись обратно в церковный зал, где незнакомые, но почтительные родственники потягивали кофе, чтобы согреться в это холодное весеннее утро, и жевали аккуратно нарезанные бутербродики. Они поехали в свой дом на берегу моря. И хотя там уже поселилась Беда, их ждала еще и собака. И хотя отец Генри ушел в библиотеку и закрыл дверь, и хотя мать Генри ушла в северную гостиную и закрыла дверь, и хотя Луиза так и не открыла свою, но у Генри по крайней мере была Чернуха, которая сунула ему в ладонь свою почти зажившую морду. И совсем не скулила, хотя рана у Генри на ладони была содрана и Чернуха наверняка чуяла кровь.

В тот вечер она легла на кровать рядом с Генри, и он гладил ее по острым лопаткам и чесал за ушами. Он гладил и чесал ее до поздней ночи, слушая низкие жуткие стоны, наполняющие коридоры дома, – это был не одинокий ветер, а его одинокая мать, которая потеряла своего первого ребенка и никогда больше не получит его обратно.

Беду, обнаружил Генри, практически невозможно удержать на одном месте – в этом смысле она ведет себя примерно как Чернуха в ясное июньское утро. Беда имеет свойство расползаться, что она и доказала в первые же дни после похорон Франклина, просочившись из дверей погруженного в молчание дома Смитов на подъездную аллею, оттуда на Главную улицу и дальше, в Блайтбери; она проникала в антикварные лавки и магазины деликатесов, а оттуда в каменные, кирпичные и деревянные дома, а оттуда в школы Уитьера и Лонгфелло и даже в маленький полицейский участок, где двое городских полицейских покачивали головой, дивясь на несправедливость случившегося: куда, мол, мы идем, если парня из Блайтбери-на-море можно задавить насмерть, а убийца из Маленькой Камбоджи гуляет по улицам как ни в чем не бывало? Подумаешь, права отобрали! Куда мы катимся?

Читатели «Блайтбери кроникл» кипели негодованием – они писали в редакцию сначала о несоответствии наказания преступлению, потом о несостоятельности отечественной судебной системы, потом о гнилых либералах, которым новые иммигранты дороже тех, чьи предки, между прочим, основали Америку, и о том, что эти иммигранты приехали сюда не за тем, чтобы стать американцами, а за тем, чтобы воспользоваться в своих целях истинно американским великодушием, и о том, что пора бы принять меры – необходимо принять меры.

Генри наблюдал за отцом, который теперь очень поздно вставал по утрам. Он смотрел, как отец читает эти письма, и видел, как его лицо становится жестким и угрюмым.

Он видел, как сердится его мать.

Наконец миссис Смит сама написала письмо, и оно появилось на первой странице «Блайтбери кроникл». Ее сын погиб в дорожной аварии, писала мать Генри. Причиной его смерти была случайность – трагическая, но все же случайность. Теперь можно делать и говорить что угодно, однако Франклина это уже не вернет. Семья Смитов пытается свыкнуться с тем, что произошло, и жить дальше. Миссис Смит просит своих земляков последовать их примеру.

вернуться

17

Книга Иова 19:25.

вернуться

18

1 Послание к Тимофею 6:7 и Книга Иова 1:21.

вернуться

19

Сражение на реке Антиетам – одно из крупнейших сражений Гражданской войны (1861–1865), самое кровопролитное однодневное сражение в американской истории.