Беда - Шмидт Гэри - Страница 15

– …однако это объяснялось лишь естественным оживлением ребят в связи с тем, что у них появился новый товарищ. Все быстро успокоились, и Чэй стал полноправным членом нашего дружного коллектива.

– Однако в прошлом январе произошло более серьезное событие.

Мистер Шерингем кивнул.

– Да. В прошлом январе в раздевалке спортзала вспыхнула ссора, и Чэй Чуана с другим юношей пришлось разнимать.

– Этим юношей был Франклин Смит?

– Да.

– Что послужило причиной ссоры?

– У учеников школы Лонгфелло не принято ябедничать.

– Вы не проводили разбирательства?

– В этом не было нужды. Ребята пожали друг другу руки у меня в кабинете, и я счел инцидент исчерпанным.

– Вы и сейчас считаете, что он был исчерпан?

– Возражаю, – перебил адвокат Чэй Чуана. – Свидетель не должен высказывать свое мнение.

– Возражение принято, – согласился судья.

– Вы действительно считаете, что юноши расстались друзьями?

– Думать так было бы наивно, – сказал Шерингем. – Но они, безусловно, поняли, что? диктует им кодекс поведения в Лонгфелло.

– Благодарю вас, – сказал обвинитель. – У меня больше нет вопросов.

К Шерингему подошел мистер Джаконда.

– Мистер Шерингем, вы ведь гордитесь своей школой и ее учениками?

– Да, горжусь.

– Не кажется ли вам удивительным, что Чэй Чуан, который провел бо?льшую часть своего детства в лагере беженцев в истерзанной войной стране и преодолел тысячи миль ради того, чтобы очутиться подальше от подобных лагерей, сумел поступить в такую престижную школу, как ваша, и добиться в ней хорошей успеваемости?

– Я полагаю, что многие ученики Лонгфелло способны удивлять.

– Но не находите ли вы еще более удивительным то, что в вашей школе добивается успехов юноша, лишенный всех преимуществ, которые выпали на долю остальных?

– Не вижу тут ничего особенно выдающегося. Многим из наших учеников приходится преодолевать отставание, чтобы проявить себя и преуспеть в Лонгфелло.

– То есть многие из ваших учеников были свидетелями расстрела своей сестры?

– Нет, но…

– А может быть, у них на глазах вооруженные люди забирали их брата?

– Нет.

– Или они тоже поневоле покидали родной дом без гроша в кармане и приезжали в чужую страну, не умея сказать ни слова на языке ее обитателей?

– Нет.

– Мистер Шерингем, когда Чэй пришел на уроки в первый раз, несколько учеников встретили его в вестибюле и стали что-то бессмысленно лопотать, прикидываясь, будто говорят на азиатском языке. Вы называете это естественным оживлением ребят в связи с тем, что у них появился новый товарищ?

– Мистеру Чуану, не знакомому с нашими традициями, это могло показаться более враждебным, чем было на самом деле.

– А уведомил ли вас кто-нибудь о том, что неделю спустя, пятнадцатого сентября прошлого года, шкафчик Чэй Чуана взломали?

– Да, меня поставили в известность об этом происшествии.

– Будьте так добры, сообщите суду, что случилось со всеми учебниками Чэя.

– Их обрызгали краской из распылителя.

– Красной краской, если говорить конкретнее. Как вы полагаете, почему был выбран именно этот цвет?

– Не знаю.

– А знаете ли вы, сколько стоит новый комплект учебников?

– Они довольно дорогие. Наверное, не меньше сотни долларов.

– Сто шестьдесят пять. Может быть, замену произвели за счет школы?

– Затраты на покупку учебников несут родители наших учеников.

– Немаленькие затраты, особенно если их удвоить, верно?

И все это тоже естественное оживление?

Мистер Куинси поднялся с места.

– Возражаю, ваша честь. Мало того что мистер Джаконда бестактен по отношению к свидетелю, он еще и задает ему посторонние вопросы.

– Ваша честь, мистер Куинси поднял тему отношений между моим клиентом и Франклином Смитом, дабы намекнуть, что их стычка как-то связана с несчастным случаем, который мы сегодня расследуем. Защита считает необходимым обрисовать атмосферу, которая сложилась в школе и, возможно, привела к вышеупомянутой стычке.

– Мистер Куинси, вы сами подняли тему, развиваемую защитой. Продолжайте, мистер Джаконда.

– Мистер Шерингем, считаете ли вы порчу учебников стоимостью в сто шестьдесят пять долларов свидетельством «естественного оживления» ваших учеников?

– В школах всегда проказничают, мистер Джаконда. Это говорит о буйной фантазии и кипучей энергии, которые свойственны молодежи.

– В октябрьском номере «Вестника Лонгфелло» была опубликована статья, направленная против камбоджийской иммиграции в Соединенные Штаты. – Мистер Джаконда подошел к своему столу и вынул из папки школьную газету. Затем снова повернулся к Шерингему. – На карикатуре изображен камбоджийский беженец, который сходит с корабля прямо в вестибюль Подготовительной школы имени Генри Лонгфелло. Вы видели эту карикатуру, или вам ее показать?

– Видел.

– Не угодно ли вам прокомментировать облик этого камбоджийского иммигранта?

– Мы стараемся привить всем учащимся школы Лонгфелло навыки ответственности и принципиальности. Мы также отмечаем высокую ценность свободы слова и свободы печати. Нам дорог этот союз свободы и ответственности.

– Вы полагаете, что карикатура, о которой идет речь, демонстрирует ответственность и принципиальность?

– Да, в сочетании со свободой.

– Сколько беженцев из Камбоджи учится сейчас в вашей школе?

– Персонаж на карикатуре – это собирательный образ, а не конкретный человек. Авторы ведут политическую дискуссию, отдельные личности здесь ни при чем.

– И это, очевидно, тоже проявление буйной фантазии и кипучей энергии, с которыми Чэй Чуана приглашают стать членом вашего дружного коллектива?

– Возражаю, – сказал мистер Куинси.

– Я снимаю последний вопрос. Мистер Шерингем, я привел несколько примеров того, как ваши ученики демонстрировали, говоря вашими словами, «естественное оживление». Но семья Чуанов восприняла это иначе – как намеренные оскорбления. У меня имеются записи о еще восьми аналогичных случаях. Сколько из них вы расследовали по просьбе Чэя и его родителей?

Шерингем разъединил сложенные на колене руки и снял одну ногу с другой.

– Простите?

– Сколько случаев нанесения Чэй Чуану намеренных оскорблений вы расследовали?

– Я читал отчеты о каждом из них и трижды беседовал с миссис Чуан. Языковой барьер помешал нам достичь какого-либо определенного результата. Однако я решительно не согласен с вашей характеристикой этих поступков как оскорблений.

– Что вы сделали, прочтя эти отчеты?

– Как всегда, присовокупил их к остальным бумагам.

– Но ваши действия в подобных случаях не всегда ограничиваются только этим. В прошлом феврале вам сообщили о другом оскорблении, нанесенном одной из ваших учениц.

Шерингем снова положил ногу на ногу.

– Луизе Смит, – продолжал Джаконда. – Ее шкафчик тоже взломали.

Шерингем кивнул.

– И испортили ей блузку. Правильно? Я хотел бы услышать от вас подтверждение.

– Да.

– Как именно испортили?

– Испачкали красной краской из распылителя.

– Прошу прощения, мистер Шерингем. Какого цвета была краска?

– Красная.

– Стоимость такой блузки – пятьдесят шесть долларов. Школа возместила этот ущерб, так?

– Да.

– После расследования вы обнаружили, что вина за этот поступок лежит на двух конкретных ученицах. Какова была ваша реакция?

– Случаи вандализма у нас крайне редки, и мы рассматриваем их как серьезное нарушение школьной этики. Обеих виновниц отстранили от учебы на пять дней, а их родных попросили скомпенсировать понесенные школой затраты.

– Как вы считаете, сопоставима ли ваша реакция на это происшествие с той, которая последовала с вашей стороны в ответ на порчу учебников Чэй Чуана в сентябре?

– Разные ученики и обстоятельства требуют разного подхода. При руководстве школой нельзя действовать по шаблону. Здесь нужны гибкость и понимание.

– Мистер Шерингем, какую сумму внесла семья Смитов на счет Подготовительной школы имени Генри Лонгфелло в прошлом году в качестве безвозмездной помощи?