Чары колдуньи - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 11

— Ты готова повиноваться мне? — донесся до нее свистящий шепот.

И она знала, что вздумай лишь ответить «нет» — кольца сомкнутся и мигом выдавят из нее дыхание, дух и жизнь. Она чувствовала и ужас перед своим бессилием, и восхищение мощью своего противника. Словно предупреждая, кольца стиснули ее сильнее, так что она не могла вдохнуть и на миг ощутила, будто умирает, — здесь умирает, в Навьем мире, вследствие чего дух никогда не вернется в оставленное тело. Зверь Забыть-реки поглотит ее и увеличит свою мощь, а она просто исчезнет… Но тут же хватка ослабла. Ей стало легче, однако теперь все тело наполняло томление, и прикосновения его горячих колец приносило почти наслаждение, смешанное с отголосками смертного ужаса.

— Я готова, — прошептала она. — Ты — мой господин… я признаю…

— Я дам тебе силу, которой тебе не хватает, — звучал в сознании свистящий низкий шепот, и тонкий змеиный язык, острый и горячий, скользил по ее телу, отчего Незвану обдавало то жаром, то холодом. — Подчинись мне, слейся со мной, растворись во мне, и ты станешь так же сильна, как я сам…

Каким-то дальним закоулком разума она понимала, что это подчинение и слияние опасны — она теряет свободу и волю навсегда и потому перестает быть собой, становится лишь частицей иной силы. Но противиться не было ни желания, ни возможности — свои собственные силы она лишь напрягала напрасно и устала от чувства бессилия, а теперь где-то впереди уже брезжили возможности, неизмеримо превосходящие то, что было прежде. И все эти силы воплощались в нем, в человеке с головой ужа, который заключал в себе мощь Нижних миров и потому был беспредельно огромен. Ее нестерпимо влекло к нему и его силе, и она обняла его, выражая покорность и готовность к слиянию. Все в ее восприятии двоилось. Ее руки чувствовали тело мужчины, ладони скользили по твердым, как железо, мышцам его груди и бедер, покрытым плотной гладкой чешуей, но то, что она сжимает его в объятиях, было обманом. Это он сжимал и полностью сковывал ее, и то, что она чувствовала кожей, говорило о том, что змей плотно обвивает ее тело кольцами. Он был с ней одновременно в нескольких обликах — человеческом и змеином, а может, и больше — больше, чем даже она могла воспринять. Он овладел ею как мужчина, и она стремилась к нему как женщина, одновременно ощущая, как по мере его проникновения в нее само ее тело растворяется и исчезает, будто тает в глубокой черной воде, а дух сливается с чем-то настолько огромным и могучим, что не вмещается в сознание. И пропадает в нем…

Она перестала быть собой — она стала Забыть-рекой, что течет из сосцов Матери-Елени, старшей из двух небесных олених, матерей мира. Она скользила вниз по Мер-Горе, вниз по Мер-Дубу, огибала Всемирье, соединялась с духом Змея, принимала его облик, снова текла, извиваясь живым гибким телом между бесконечных берегов… Потом устремлялась вверх, поднималась по Мер-Дубу, по Мер-Горе и пропадала у морды Дочери-Елени, второй из небесных олених… чтобы вновь появиться и устремиться вниз… Казалось, это продолжается бесконечно — от самого начала мира, у которого нет начала, и до конца, которого тоже нет… Она была безгранична, как само Всемирье, и так могуча, что у нее не оставалось ни желаний, ни целей, кроме одного — продолжать это вечное движение…

Очнуться ей удалось далеко не сразу — в глухом лесу, вдали от людей, в окружении трех волков, согревавших ее тело во время долгого путешествия ведогона. Зато готовое знание о том, что нужно делать, проснулось вместе с ней. Огнедева, ее противница, стала женой полянского князя Аскольда, а у полян с деревлянами старая вражда. В деревлянских князьях она найдет верных союзников, руками которых будет готовить поражение Огнедевы. Недаром же Коростень, их город, и древнейшее святилище, Святая гора Кременица, стоят над рекой Ужей, носящей имя нового покровителя Незваны — Князя-Ужа.

И, не теряя времени, Незвана пустилась в путь. Три волка проводили ее до реки и потом долго глядели вслед долбленке, на которой уплывала женщина с волчьей шкурой на плечах, так похожая на них и обликом, и выражением глаз.

— Ты погибнешь! — угрожающе бормотала Незвана, ловко проводя долбленку между плавучими корягами, но внутренним взором видя перед собой далекую цель. — Скоро ты будешь в моей власти, Огнедева! И я уничтожу тебя!

После первой встречи с Князем-Ужом Незвана изменилась. Темная вода Забыть-реки теперь струилась в ее жилах, и она ощущала в себе течение этой темной мощи. Деревлянские волхвы приняли ее настороженно и даже враждебно — они тоже чуяли в ее крови дух Забыть-реки и понимали, что она уже не хозяйка себе, из-за чего ее сила становится крайне опасной. Но князь Мстислав и его род легко попались на ее обещание помочь в борьбе с Киевом. Они ненавидели Аскольда почти так же сильно, как она ненавидела Дивляну. Самое трудное состояло в том, чтобы ждать. Ждать, пока придет срок и защита Огнедевы ослабеет…

И вот этот день настал. Едва лишь Незвана легла и закрыла глаза, как ее охватило предчувствие чего-то радостного. Она взмыла над собственным телом, невидимой птицей развернулась в тесном пространстве избушки и вылетела через щель заволоки. Она мчалась сквозь темную длинную нору, узкий подземный лаз, который все расширялся, пока впереди не забрезжил серый свет, — и вылетела прямо на берег Забыть-реки. Темная вода влекла ее, и она нырнула, с наслаждением чувствуя, как скользят по телу волны — не теплые и не холодные, убаюкивающие, лишающие омывающуюся в них душу памяти о том, что она пережила в земной жизни. Это — последняя радость души, которую ждет впереди следующий рубеж — Огненная река. В той реке сгорает сознание, оставляя лишь искру Изначального Огня, новой каплей пополняющую реку. А когда придет срок, сам Сварог поймает искру в ладони и вдохнет в нового младенца, впервые трепыхнувшегося в материнской утробе, — и снова выпустит в мир живых…

Струи воды уплотнились, Незвана ощутила, как ее сжимают невидимые могучие кольца змеиного тела, — он был здесь, Князь-Уж, ее покровитель. Он и не мог здесь не быть, поскольку являлся и духом, и телом, и сутью Забыть-реки, и, погружаясь в ее воды, она погружалась в него и снова сливалась с ним. Он обнимал ее руками темных струй, она чувствовала, как змеиные языки, тонкие и острые, ласкают сразу все ее тело, ощущала, как он проникает внутрь нее, в то же время крепко обнимая, как его мощь сливается с самой ее кровью, затопляет, растворяется в ней и растворяет в себе. Ни с каким из смертных мужчин невозможно настолько полное слияние, и Незвана давно уже забыла, что значит любить земного мужчину. Вся ее душа и сущность принадлежали Зверю Забыть-реки. Это растворение в нем приносило ей наслаждение и в то же время вызывало ужас — ей мерещилось, что вот-вот эта темная вода затянет ее и растворит насовсем, не позволит вновь собраться и стать прежней… но что-то и влекло ее к этому, потому что пребывание в земном мире уже не приносило радости. К жизни ее привязывало теперь только одно — желание мести. Ради этого чувства она отдалась Зверю Забыть-реки и лишь его уберегла от вод реки забвения.

— Пришел тот час, которого ты ждала, — слышался в сознании знакомый низкий голос, хотя его обладателя она не видела, — да и были ли у нее в это время глаза? — Сварог вынул искру из Огненной реки и вложил ее в женское чрево. Это чрево — ее, той, которую ты отдашь мне. Ради этой искры оберегал ее Лад Всемирья. Замысел судьбы почти свершен. Ты уже можешь бороться с ней. А я дам тебе силу…

Просыпалась Незвана, как всегда, медленно, не сразу осознавая себя, свое тело, свое место в мироздании. Она лежала на скамье, на тощей жесткой подстилке в избе старых Мар, но все еще чувствовала всей кожей, будто плывет в плотной черной воде и он, ее могучий господин, где-то рядом. Ей не требовалось засыпать или выходить из тела, чтобы услышать его. Ей стоило только подумать о нем — и сама кровь отзывалась голосом Забыть-реки, наполняя ее мощью.

Она хорошо помнила то, что он ей сказал. И, немного осмыслив сказанное, Незвана поспешно села на лежанке — и ухватилась руками за голову, чтобы унять кружение. Темные волосы закрыли лицо, но она не убирала их, чтобы удобнее было вглядываться в иной мир.