Король-Провидец - Банч Кристофер - Страница 76

Я не встречался с Маран до дуэли и старался избегать общества Тенедоса, потому что был совершенно уверен, что если он узнает о дуэли, то попытается использовать ее в политических целях, либо скомпрометировать Малебранша, чтобы нанести ущерб его господину. При этом он мог спасти мне жизнь, но это как раз меньше всего заботило меня. Думая о каллианце, я испытывал лишь жгучую ненависть. Я знал, что это неправильно – не в моральном смысле, ибо любой союзник Тхака и секты душителей не заслуживал жалости, – но потому что гнев – плохой советчик в бою. В конце концов я смог достигнуть состояния холодной отрешенности и даже гордился собой.

Я послал Маран вежливое письмо, поблагодарив ее за предложение проводить ее на бал. Я долго ломал голову, пытаясь найти какой-нибудь способ передать свои чувства к ней, но опасался, что письмо может попасть в руки ее мужа. В итоге я лишь добавил, что этот вечер оставил у меня незабываемые воспоминания. Мне хотелось найти более подходящие слова, но, увы, я оказался не способен на лучшее. Я надеялся, что она поймет.

Весь следующий день от нее не было никаких известий, а затем появился слуга, вручивший мне продолговатый конверт.

Конверт не был подписан. В сопроводительной записке значились лишь дата, время дня и подробный адрес. Маран назначала мне свидание на следующий день после дуэли с ландграфом Малебраншем. Направляясь во дворец со срочной депешей к домициусу Лехару, который проводил время среди высокопоставленных чиновников на Великой Конференции, я специально проехал по улице, указанной в записке, и узнал, что нам предстоит встретиться в одном из самых дорогих никейских ресторанов. Хорошо это или плохо? Время покажет.

Теперь мне оставалось только одно: выжить в схватке с Малебраншем.

Наверное, мне следовало мы метаться без сна всю ночь перед дуэлью, но этого не произошло. Я слегка подкрепился, памятуя о том, что могу получить рану в живот, вознес короткую молитву Танис и Паноан и рано лег спать. Мой разум настойчиво требовал выработать план завтрашнего боя, но я не стал думать об этом. Отец однажды заметил, что одна из наихудших ошибок для солдата – это попытка определить исход сражения: он как бы посылает своему телу преждевременные приказы, которое оно пытается исполнить, даже если враг поступает совершенно неожиданным образом.

Я сразу же проснулся, как только Карьян прикоснулся к моему плечу, умылся и быстро оделся. Лукан и вороной жеребец Карьяна стояли под седлом перед казармой. Карьян нес коробку с двумя мечами, которые я взял в оружейной. Вес, длина и балансировка этих клинков были такими, как я предпочитал, что давало мне еще одно небольшое преимущество.

Мой кинжал был легким, с лезвием примерно в одиннадцать дюймов, заточенным до бритвенной остроты снизу и примерно до половины – по верхнему краю. У него имелась фальшивая рукоять с зацепом снизу, так что он был гораздо более грозным оружием, чем казалось на первый взгляд.

Я еще во дворце заметил, что кинжал ландграфа Малебранша имеет лезвие примерно девяти дюймов в длину, что давало ему преимущество – более короткий клинок всегда опаснее в схватке на ножах. Но я не собирался драться в манере портового хулигана.

На улицах было пусто, если не считать стражников, пропускавших меня после обмена ничего не значащими фразами. Я тщательно рассчитал время, поэтому мы должны были прибыть на место дуэли с первыми лучами солнца.

Лукан хотел пуститься галопом, предчувствуя радость свободного пространства, но я сдерживал коня. С реки задувал предрассветный ветерок, приносивший с собой все ароматы дикой природы, и я наконец-то дышал полной грудью. Хотя река, вдоль которой мы ехали, несла в своих водах много отбросов, ее запахи все равно были не сравнимы с городской вонью.

Остров Костей получил такое название потому, что течение реки постоянно выносит на его песчаные берега древесные стволы, выцветающие и белеющие с годами. Побережье острова выглядит так, словно оно усеяно скелетами гигантов. Там растет несколько деревьев, а в центре есть открытый песчаный участок, окруженный кустарником, – прекрасное место для двух мужчин, не желающих, чтобы их беспокоили. Река достаточно мелкая, чтобы перейти вброд в любом месте, поэтому нам не пришлось искать переправу.

Копыта Лукана с шумом расплескивали воду. Я низко пригнулся, когда пробирался сквозь кустарник на поляну. Ландграф Малебранш уже стоял там, а его лошадь была привязана к дереву. Как мы и договорились, он пришел один.

Я спешился, привязал Лукана и взял у Карьяна коробку с мечами.

– Ты можешь подождать меня на дороге. Если я не вернусь через час, делай то, что я сказал.

Карьян смотрел не на меня, но на каллианца. На его бородатом лице появилась подозрительная улыбка.

– Слушаюсь, сэр, – сказал он. – Я понял ваши распоряжения.

Он отсалютовал, развернул своего вороного и исчез. Я вышел навстречу Малебраншу.

– Доброе утро.

– И вам того же, – отозвался он.

Я открыл коробку, положил ее на землю и отступил назад. Он поочередно поднял каждый меч, внимательно осмотрел их, проверил остроту и закалку и, наконец, сделал пару пробных выпадов.

– Я возьму этот.

Я взял другой меч и пошел к центру лужайки. Малебранш последовал за мной. Выбрав подходящее место, я повернулся. Малебранш быстро огляделся и двинулся влево, остановившись примерно в десяти футах от меня.

– Мы начнем с первыми лучами солнца, – сказал я.

– Согласен.

С каждой секундой становилось светлее, и я напрягся, глубоко и ровно дыша животом, как меня учили.

Я успел сделать лишь несколько вдохов, когда из кустов за моей спиной послышались удивленные выкрики. Лязгнула сталь, кто-то завопил, а затем я услышал три глухих удара, как будто топор врубался в гнилое дерево. Малебранш вздрогнул от удивления и обнажил кинжал.

Из-за кустов появились четверо всадников. Я успел подумать: «Предательство!», но потом увидел, что одним из них был Йонг. Остальных я не знал.

Малебранш приготовился защищаться, когда четверо подъехали к нам, но они остановили лошадей, не нападая на него.

Я дрожал от гнева, не понимая, что произошло. Потом я заметил, что Йонг держит за волосы отрубленную человеческую голову. Он швырнул ее на песок к ногам Малебранша. Рядом приземлились две другие головы, брошенные его подручными.

Пятый всадник, Карьян, выехал на поляну с другой стороны.

– Прошу прощения, – сказал он. – Но некоторые приказы имеют преимущество перед остальными.

Диск солнца уже показался из-за горизонта, но никто, включая и меня, не обращал на это внимания. Я был в полном замешательстве, но потом увидел лицо Малебранша, потемневшее от гнева... и чего-то еще.

– Вашим приятелям следовало бы позаботиться о своих тылах, – произнес Йонг. – В наших горах они не протянули бы и одного часа.

– Я предупреждал вас, сэр, – вставил Карьян.

Теперь все встало на свои места. С моей стороны было чистейшим безумием ожидать благородства от каллианца, уже запятнавшего свою честь гнусным предательством. Его послание с просьбой сохранить в тайне место нашей встречи было частью ловушки. Я узнал две головы: они принадлежали людям, служившим телохранителями Чардин Шера. Несомненно, эти негодяи действовали по приказу Малебранша.

Каллианец выругался и обнажил свой меч. Двое приятелей Йонга подняли короткие луки, прицелившись ему в голову.

– Мы убьем его по первому вашему требованию, капитан а'Симабу, – заверил Йонг.

Мне стоило только махнуть рукой, и все было бы кончено. Это спасло бы немало жизней, и впоследствии избавило бы меня от многих неприятностей, но я этого не сделал. Даже теперь, когда я стал гораздо старше и жестче, я не думаю, что смог бы отдать такой приказ.

– Нет! – сказал я. – Он мой! Ландграф Малебранш, солнце взошло. У нас есть договор. Готовьтесь к бою, сэр.

Малебранш ухмыльнулся и двинулся ко мне.

– Если он убьет меня – он ваш, – бросил я через плечо.