Тропа Мертвых - Недозор Игорь Владимирович - Страница 44

А взвизгивание приближалось, направляясь прямо на них.

– Эй! – крикнул Паровоз. – Сейчас вот как пальну, мало не покажется!..

На секунду все стихло, а потом снова подало голос: «вззуууу!!» – уже рядом.

Виктор ощутил, что его волосы стали торчком.

И вдруг на краю поляны, на высоте человеческого роста, путешественники увидели ярко-изумрудное мерцающее пятно величиною примерно с тарелку, неторопливо двигавшееся к ним. Чуть позже стало видно, что пятно состоит из нескольких студнеобразно вздрагивающих огней.

Пять стволов дружно уставились в его сторону.

Непонятный «светляк» замер, словно раздумывая или опасаясь. Потом продолжил путь к их костру, словно хотел заглянуть на ужин.

– Не стреляйте, – распорядилась Наталья. – Тут особые пули нужны.

И прежде чем кто-то что-то сообразил, девушка вскинула «зауэр» и шарахнула по огням дуплетом. Оно исчезло, словно рассыпавшись в прах.

Спустя минуту из мрака донесся пронзительный вой, оборвавшийся резко и внезапно. Все вопросительно воззрились на Наталью, которая к тому времени уже перезарядила «тройник».

– Это как понимать?

– Конец этой вашей барабашке. Можно спать уже.

– Ну и правильно, не хрен людям головы морочить.

У костра они и провели остаток ночи, дремля вполглаза.

Утром журналист подошел к дереву, в которое выстрелила Наташа, но ничего там особого не увидел, кроме кучно впившихся в кору крупных картечин.

– Что это было? – спросил он, вернувшись.

– А вот не стреляла бы я, узнал, – с рассерженным видом ответила девушка, вскидывая на плечи мешок.

Виктор неожиданно успокоился, в конце концов, Наталье, наверное, лучше знать эти материи. А в Зоне чего только не увидишь. Но одновременно он ощутил вдруг некий страх и беспокойство, словно они заглянули не туда, куда положено, и узнали какую-то тайну. И тайна эта из разряда опасных. Как возле магического зеркала, за которым таится некий темный ужас, тоже взирающий на тебя с той стороны древнего холодного стекла.

Наталья и в самом деле нервничала и злилась, хотя и старалась этого не показывать.

Ну почему здешний люд не поймет самых простых вещей? Почему не верит тому, что видит своими глазами и о чем говорят даже сами они, считая это глупыми сказками?

Какое отношение темные твари имеют к глупости и уму? Им глубоко все равно, кого жрать, – хоть здешнего ученого, хоть дурака. Им безразлично, кого «заиграть» в лесу, – богатую глупую дурочку, нищего мальчишку или матерого бойца!

Почему же эти люди, вроде как много знающие, не понимают самого простого и понятного? Того, что есть вещи, которые просто есть. Независимо от того, во что ты веришь или не веришь, образован ты или нет… Им даже не надо искать объяснения, достаточно знать в решающий момент встречи с ними, что делать. Эти вещи просто есть. Есть, и все тут. И это никакое ни мракобесие, как выражаются здешние ученые мужи…

Они свернули с раскуроченного аномалиями шоссе и цепочкой вошли в лес, светлый сосновый бор, и начали осторожно углубляться в чащу. Тишину нарушали только шорох ветвей и шум ветра в кронах.

Датчики молчали, аномалий впереди не было. Зверье бегало как обычно, не сильно наглея, но и не очень опасаясь. Следов подозрительных не обнаружили. Судя по всему, давно здесь никто не шлялся в большом количестве.

Сделали короткий привал на истоптанной кем-то и изрытой полянке. Изучив следы, Дракон вдруг улыбнулся и поманил Виктора за собой.

– Пойдем, четвертая власть, покажу тебе кое-что. Потом в книгу вставишь, и обзовут тебя вруном! – усмехнулся сталкер.

– В каком смысле? – не понял Виктор.

– А вот сейчас и посмотрим. Иди за мной, медленно и аккуратно. Наталья, ты тоже можешь прогуляться.

С этими словами Дракон двинулся через кусты. То, что он искал, обнаружилось через тридцать метров, под большим выворотнем. Некрупная самка чупакабры серо-буроватой окраски была облеплена полудюжиной попискивающих котят. Все они были разного цвета, одни еще слепые, другие с широко открытыми глазами. Маленькие пушистые комочки прижимались к теплым бокам матери.

Дракон остановился рядом с логовом, не пересекая некоей невидимой черты, а Наташа присела на корточки, и ее взор встретился со взглядом клыкастой кошки. И журналист мог бы поклясться, что обе дамы о чем-то говорили.

– Вот он, – прошептал старатель, указывая на одного котенка – угольно-черного, с широкой белой полосой вдоль всей спины. – Видишь? Это альфа-форма.

Виктор покачал головой. Трудно было поверить, что этот маленький комок шерсти с едва открывшимися глазами и есть будущий лев Зоны вроде Пирата.

Некая тревога коснулась его души.

– А их папаша на нас не нападет?

– Нет, они ж чуют, что мы с миром. И котят забирать не будем.

Как всякий знает, детенышей чупакабры можно или украсть, или отобрать, убив обоих родителей. Или получить, если мать отдаст кого-то сама.

– Ладно, пошли…

Они двинулись дальше.

Впереди посветлело, деревья, заслонявшие собой низкое небо, заканчивались. Стали попадаться первые свидетельства того, что до осколков цивилизации осталось немного.

Попался остов «Гелендвагена», проржавевший насквозь. Чуть в стороне, заросшая молодыми деревцами, торчала разрушенная подстанция.

Дракон с тревогой отмечал, что его спутники расслабились.

Так нередко бывает – после первых часов и дней, когда напряжение дает о себе знать, а видимых опасностей нет, и теперь человек просто не успевает адекватно реагировать на внезапно появившуюся угрозу. А ведь Зона может пропустить искателей хабара и один раз, и десять, а на одиннадцатый ударить беспощадно и смертоносно.

Вот и сейчас они уж больно спокойно идут, слишком спокойно. Уж чересчур спокойно. Того и гляди сука-стерва Зона подкинет что-нибудь гадостное.

Совсем скоро они в этом убедились.

В очередной раз повернувшись, Дракон, похолодев, обнаружил, что шедший замыкающим Штык отстал метров на сто и свернул куда-то с тропы, неуверенно передвигая ноги.

– Стоять! – скомандовал он подчиненным. – Штык, быстро сюда!

Но тот не обратил внимания на приказ, по-прежнему равномерно вышагивая.

– Умник, Зубр, догоните!

Оба ринулись следом за Штыком, но не успели. Когда до сталкера оставалось всего метров десять, Штык вдруг споткнулся на ровном месте, упал на колени, что-то вскрикнул, а потом уткнулся носом в землю. Его могучая фигура задергалась в судорогах и замерла.

– Штык-брат, ты чего? – в полной растерянности осведомился Зубр, но вдруг лицо его перекосила ярость, и он взвыл: – А, бл…!!!

На бритом затылке лежащего на земле здоровяка сидело, наливаясь кровью, нечто размером с майского жука, но густо-красного цвета.

– Уууу! – Сталкер, прежде чем кто-то успел сообразить, обрушил на уже одеревеневшую шею приятеля приклад. Потом еще. И еще, пока Виктор не вырвал автомат, а подоспевший Паровоз не схватил его за плечи и не оттащил подальше.

На приобретшей синеватый оттенок коже Штыка остался лишь буро-красный след раздавленного мерзкого насекомого.

Пурпурный клоп – мелкая и страшно ядовитая тварь-гермафродит в хитиновом панцире. Завезли его сюда из Самаркандской Зоны, и он, почти вымирающий на родине, тут вполне прижился.

Эта сволочь была очень редкой – к огромному счастью жителей Зоны. Штыку просто дьявольски не повезло: клоп обычно не пускал в ход свое хвостовое жало, довольствуясь кровью жертв. За исключением пяти дней в году, когда наступал период размножения. Тогда он выбирал животное или человека, вонзал жало, вливая в тело яд, и парализованная, лишившаяся разума жертва сперва забиралась в какое-то глухое место, а потом умирала. После чего клоп откладывал мириады яиц в ее плоть, и на трупе кормились новые поколения личинок.

– Н-да, – покачал головой Шамиль. – Жалко парня.

– Да, вот же не повезло хлопцу! – высказался Паровоз.

Они постояли так с минуту. Потом, что-то прошептав сквозь зубы, Паровоз вытащил из рюкзака титановую саперную лопатку и принялся остервенело рыть землю.