Король-Демон - Банч Кристофер - Страница 33

Маран внимательно изучила послание.

– Ну? – наконец не выдержал я.

– Не знаю, – неуверенно сказала Маран. – Плохо, что император не обращается к тебе «трибун» или просто «Дамастес», но, с другой стороны, хорошо, что он не называет тебя графом и употребляет титул, пожалованный тебе государством, даже несмотря на то что произошло это во время правления Совета Десяти. Плохо, что карточка отпечатана, но хорошо, что он, похоже, лично подписал ее. – В последнее время Тенедос повадился подписывать свои послания первой буквой фамилии. – Но вот что действительно плохо, так это то, что император тянул до последнего и прислал карточку, когда до начала бала осталось всего два часа.

Я покачал головой. Эти тонкости этикета были выше моего понимания.

– По крайней мере, император не проигнорировал наше приглашение, как будто его не было и в помине, – задумчиво продолжала Маран. – С другой стороны, вряд ли можно было ожидать, что он проигнорирует любое послание любого человека, носящего фамилию Аграмонте. Полагаю, нам остается только ждать, что будет дальше.

Я чувствовал себя полным дураком, стоя в главной зале Водяного Дворца в окружении слуг с каменными лицами, облаченных в парадные ливреи цветов рода Аграмонте: темно-зеленые камзолы и панталоны, ярко-красные жилеты, золотые галуны, пряжки и пуговицы. Я был в парадном мундире, при всех знаках отличия, но без оружия.

На Маран были надеты белая кружевная блуза с широким вырезом, шитая жемчугом, и черная шелковая юбка, отделанная черным жемчугом. Ее волосы были уложены в высокую прическу и покрыты черной вуалью. Единственным украшением было ожерелье, усыпанное драгоценными камнями, сверкавшими всеми цветами радуги. Окинув взглядом просторную залу, Маран нахмурилась.

– Пока все предвещает полную катастрофу, – сказала она.

– Еще рано, – попытался успокоить ее я. – Прошло не больше часа со времени официального начала бала. Ты сама твердила мне, что только неотесанные мужланы, старики и безмозглые идиоты приходят вовремя.

Маран попыталась улыбнуться, но это получилось у нее плохо. Пока что гостей была всего горстка: те, кто готов прийти куда угодно, лишь бы получить дармовое угощение, а также завсегдатаи подобных мероприятий, оценивающие их важность исключительно по значимости устроителя, – и больше никого.

К моей жене подбежала Амиэль. Совершенно не разбирающийся в портновском искусстве, я было решил, что платье подруги Маран состояло из двух независимых частей. Обе половины плотно облегали ее стройное тело и строго закрывали верх до самой шеи и опускались до щиколоток. Однако наряд графини Кальведон никак нельзя было назвать скромным. Первое, внутреннее, платье было из темно-красного шелка со вставками из прозрачного газа. Второе, наружное, было цвета морской волны и также со вставками из газа. Вообще-то эти вставки не совпадали друг с другом, но под платьем у Амиэль ничего не было, и при каждом ее движении сквозь них мелькала блестящая загорелая кожа. Как и Маран, Амиэль брила треугольник между бедрами, но, в отличие от моей жены, она подкрасила помадой соски. Если бы у меня было другое настроение и Амиэль не была подругой моей жены, у меня наверняка возникли бы интересные мысли.

– Кто сотворил эту иллюзию? – спросила Амиэль.

– Наша провидица Синаит, – чуть оживилась Маран. – Разве это не великолепно?

Иллюзия была просто потрясающей. Маран не рассталась с мыслью устроить бал в честь начала Сезона Бурь. Погода ей подыграла: с севера, со стороны моря, налетел тропический муссон. Дополняя его, Синаит сотворила бурю в главной зале: мечущиеся тучи, нависшие свинцовой тяжестью дождя или взмывающие вверх, предвещая ураган; отблески вспышек молний и отдаленные раскаты грома. Но только в зале эта волшебная буря разыгрывалась невысоко от пола, поэтому гости воображали себя парящими в облаках второстепенными богами или посланниками кого-нибудь из главных богов.

– Особенно мне приглянулась...

Амиэль умолкла, увидев своего мужа Пелсо. Натянуто улыбнувшись, она извинилась и направилась к чаше с пуншем. Было очевидно, что супруги пришли сюда исключительно потому, что хорошо относились к Маран и ко мне. Если бы не это, оба предпочли бы оказаться на противоположных концах города, а то и света, подальше друг от друга.

Граф Кальведон учтиво поклонился.

– Дамастес, ты позволишь похитить твою жену? Надеюсь, она согласится потанцевать со мной.

Не дожидаясь ответа, он взял Маран за руку и увел ее. В центре залы кружились в танце с полдюжины пар.

Решив, что любое занятие лучше бессмысленного торчания у входа, я отыскал провидицу Синаит. Она, как всегда, была в коричневом, но теперь ее платье было сшито из кожи тончайшей ручной выделки. Мы протанцевали один танец, и я похвалил ее за иллюзию.

– Мне бы хотелось сделать еще что-нибудь, – призналась Синаит. – Например, произнести какое-то заклинание, чтобы никейская знать слетелась сюда как пчелы на мед. Не могу видеть, как ваша супруга страдает.

– И я не могу, – согласился я. – У тебя есть какие-нибудь предложения?

– Только одно, но оно неосуществимо без участия одного человека, ведущего себя, словно капризный избалованный ребенок. Не стану мучить ваш слух, упоминая его имя.

– Спасибо.

– Не за что.

Я потанцевал с двумя дамами, затем пригласил Амиэль. Танцевать с ней было одно удовольствие. Мы двигались как одно целое; она прижималась ко мне всем телом. Пелсо уже исчез – судя по всему, решив, что выполнил все, чего от него требовали правила приличия.

– Жаль, что этот мерзавец ушел, – шепнула мне на ухо Амиэль.

– Да?

– Если бы он все еще был здесь, быть может, я бы попыталась заставить его ревновать.

– Как? И к кому?

– Не знаю, – призналась Амиэль. – Возможно, к тебе. Вспомни, в Никее и так полно народу, убежденного, что у нас с тобой роман. – Еще когда я только ухаживал за своей будущей женой, Амиэль оказала нам неоценимую услугу, сыграв роль так называемой «ширмы» и заставив всех поверить, что я волочусь за ней. – Например, я стала бы танцевать с тобой... вот так. – Скользнув одной ногой мне между колен, она принялась покачивать бедрами. – Рано или поздно кто-нибудь обратил бы на это внимание.

– Прекрати!

– Почему? – улыбнулась Амиэль. – По-моему, это так хорошо.

– Возможно, слишком хорошо, – сказал я, чувствуя, как начинает шевелиться мой член.

Натянуто рассмеявшись, Амиэль тем не менее выполнила мою просьбу.

– Бедный Дамастес, – сказала она. – Он безумно влюблен в собственную жену и к тому же свято чтит данную им клятву. Ты не пьешь, не балуешься травкой... вполне вероятно, в конце концов ваш брак окажется самым прочным во всей Никее.

– Надеюсь, – сказал я.

– Как невыносимо скучно! – надула губки Амиэль. – Но, полагаю, каждому приходится нести свою ношу.

Я был благодарен ей за попытку развеять мои мрачные мысли, но ее усилия были тщетны. Я был готов сказать какую-нибудь очередную глупость, но в это мгновение оркестр смолк. Во внезапно наступившей тишине по всей зале раскатился презрительный смех. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что за осел забрел к нам. Смех мог принадлежать только графу Миджуртину – вероятно, самому бесполезному существу, какое когда-либо возвращала с Колеса Сайонджи.

В свое время семейство Миджуртин считалось одним из самых благородных в Никее; за несколько столетий два его представителя успели побывать членами Совета Десяти. Но это осталось в далеком прошлом. Нынешний граф был последним отпрыском угасающего рода. Он женился на женщине из низов – по слухам, на своей собственной прачке, – чтобы не оплачивать счета за стирку белья. Эта парочка жила в нескольких комнатах родового особняка, находившегося в районе у реки, когда-то считавшемся самым фешенебельным в Никее, но теперь превратившемся в трущобы. Остальные помещения огромного особняка пустовали, предоставленные крысам, шнырявшим среди гниющих фамильных реликвий.