Семейное дело - Посняков Андрей - Страница 22

– Никаких. – Вампир глотнул виски. – Абсолютно…

Эльвира привстала и прижалась к холодному телу любовника.

– Ты искал везде…

– Значит, не везде, – отрезал тот. – На территории усадьбы, как выяснилось, полно схронов и тайных ходов. Если я знаю о двух, это не значит, что нет других. Юлия была хитра.

Фата – одно слово. Среди них попадались и глупые, и глупенькие, и прелесть какие идиотки, но все они обладали хитростью – свойство пола, что поделать. А уж Юлия, которая почти разобралась в строении метаморфов, являла собой опаснейшее сочетание хитрости и ума.

– Значит, просто ждём?

– Не просто… – Бруджа допил виски и прищурился на пляшущие в камине языки пламени. – Для начала нужно взбодрить шаса, а то он совсем пал духом.

– Шасы духом не падают, – улыбнулась Эльвира.

– Нужно его взбодрить, – упрямо повторил масан. – Завтра я уберу отклоняющее заклинание фаты Юлии, и они найдут большой подземный ход.

– Зачем? – удивилась девушка.

– Шас поймёт, что ходы могут быть замаскированы с помощью магии, и проведёт детальное сканирование, сделав за нас всю работу.

А точнее – просто сделав работу, поскольку Пётр давно понял, что возможности фаты Юлии намного превосходили его скромные способности, и ему требовалась помощь в поисках разбросанных по всей территории усадьбы тайников.

– Если вырубите эту рощу… Нет! Какую рощу? О роще даже разговора быть не может! Если погубите хоть одно дерево – шкуру спущу! – Кумарский-Небалуев взвился, вскинул руку, сверкнул глазами, и всем стало совершенно очевидно, почему этот невысокий, носатый и полноватый человечек считался одним из самых страшных архитекторов России. Не в смысле, что строил плохо, а в плане общения… – И я не шучу.

От его рыка мог побледнеть даже уссурийский тигр, однако Василий Данилович уже не раз демонстрировал готовность отстаивать свою честь перед лицом модной столичной штучки и сейчас выдал недоверчивое:

– Неужели?

– А ты попробуй! – предложил архитектор. И повернулся к Чикильдееву: – Роща – это естественный рубеж между старым и новым. Гости приезжают через главные ворота и наслаждаются открыточным видом усадьбы… – Короткая ручонка с зажатой в ней ручкой описала небольшую дугу, продемонстрировав предполагаемый путь отдыхающих. – Гости заселяются, наслаждаются красотой внутреннего убранства, проходят на задний двор и видят современные строения. Видят наши прекрасные, благоустроенные коттеджи, причал, бассейн…

– В общем, всё, что для них предназначено, – попыталась прекратить перечисление Эльвира.

– Совершенно верно! – обрадовался единомышленнице Сулейман Израилович. – Из века девятнадцатого они попадают в идеальную современность. И машина времени – эта роща.

Чикильдеев покосился на Пихоцкого, Пихоцкий уныло развёл руками, демонстрируя, что полностью согласен, прораб крякнул, Эльвира тонко улыбнулась, и Анисим, поняв, что все ждут его, весьма твёрдо произнёс:

– Старое и новое. Я понимаю.

– Именно! – склонив на свою сторону главного участника совещания, Кумарский-Небалуев на мгновение расцвёл. – Именно! Мы создаём видимую и невидимую стену между историей и современным комфортом. Мы подарим гостям образ великого прошлого, традиционную красоту аристократического поместья и привычное удобство. – И с присущей ему скромностью закончил: – Я в очередной раз создал шедевр!

– Учитывая размер гонорара, иначе и быть не могло, – пробормотал Анисим, но, к счастью, не был услышан вошедшим в раж архитектором.

– Я лично придумал каждую находку! Я не спал ночами! И поэтому… – Небалуев твёрдо посмотрел на прораба. – Буду насиловать за каждое погубленное дерево.

– Фигурально выражаясь? – уточнил строитель.

– А как бы вам хотелось?

– Никак.

– Тогда не смейте ни на йоту отклоняться от архитектурного проекта.

Скандал был затеян из-за куста сирени, на который по недосмотру наехал экскаватор. Почуявший неладное прораб потребовал выдернуть раздавленное растение и сделать вид, что его никогда не было, однако завозившиеся рабочие не успели, и прибывший с традиционным утренним обходом Кумарский зорким взором подметил свершившееся преступление.

Вот и разразилась буря.

– Признаться, Сулейман Израилович, я не ожидала от вас такой… – подбирая подходящее определение, Эльвира потёрла тонкие пальчики, и все мужчины, как загипнотизированные, уставились на жест белокурой красавицы, – такой экспрессии.

Она обворожительно улыбнулась.

На грязной, развороченной земляными работами площадке элегантная Эльвира смотрелась даже не инородно – а как сказочная фея, по ошибке залетевшая в обитель орков. Лакированные туфельки на длинной шпильке, тонкие чулки телесного цвета, короткое платье, подол которого едва выступал из-под ещё более короткой меховой куртки, идеальный макияж… Появление девушки едва не остановило работу на объекте, и лишь понимание того, что в присутствии высоких гостей Василий Данилович способен наложить на бездельников крупные штрафы, заставляло строителей изображать выполнение обязанностей. Хотя мечтали они об одном: столпиться вокруг красавицы и пялиться на неё до тех пор, пока она не уедет.

– Эльвира Джамаледдиновна, дорогая, на работе я экспрессивен, как лев, – не стал скрывать Небалуев. – Потому что всегда болею за неё всей душой.

Чикильдеев вновь переглянулся с Пихоцким, однако оспаривать это заявление не стали. Потому что модный архитектор не давал для этого повода.

– И если я сказал – «насиловать», то…

– За языком следите, Сулейман Израилович, – недовольно произнёс прораб. – Пошутили – и будет.

Эльвира хихикнула. Василий Данилович порозовел. Анисим крякнул. Пихоцкий же сделался более уныл.

– Ну, если без шуток, то вы отстаёте от графика. – Кумарский резко сменил тон на деловой, и присутствующие подобрались. – При нынешних темпах в самом лучшем случае мы закончим земляные работы к концу ноября.

– Мы стараемся, – хмуро ответил прораб.

– Нужно стараться лучше.

– Мы… – Василий Данилович оглядел все начальство, прочитал на лицах знаки вопроса, вздохнул и продолжил: – С людьми стало трудно. Многие боятся здесь ночевать, разъезжаются по домам, на что уходит время. А некоторые и вовсе берут расчёт.

– В чём дело? – жёстко спросил Чикильдеев.

– Сначала были волки, – негромко произнёс прораб. – Несколько смертей по району…

– Я знаю о них, – не очень вежливо прервал подчинённого Анисим. – Но о волках давно не слышно.

Эльвира кивнула, подтверждая слова Чикильдеева.

– За неделю примерно ребята успокоились, – подтвердил Василий Данилович. – Но теперь новая напасть: жалуются, что за ними следят.

– Что?

– Кто?

– Зачем?

– Не знаю. – Прораб развёл руками. – Но скажу так: у меня подобное ощущение тоже присутствует. Идёшь или делаешь что-то… И вдруг – резко! – появляется чувство, что за спиной кто-то стоит. Оборачиваешься – никого.

– Э-э…

Прозвучало заявление фантастично, однако Василий Данилович не давал повода сомневаться в себе, и потому высокое руководство замерло в недоумении.

– Э-э…

– На объекте введён жёсткий «сухой закон», – доложил Пихоцкий, поняв, о чём собирается спросить шеф. – Начальник охраны относится к его соблюдению предельно серьёзно, я лично устраиваю внезапные проверки, в том числе – по ночам, – и гарантирую, что рабочие не пьют.

– Хм…

Анисим посмотрел на Эльвиру. Та улыбнулась, открыла было рот, чтобы озвучить какое-то предположение, но не успела: вдалеке резко, словно раненый, взревел двигатель экскаватора, раздались крики, возможно – боли, кто-то громко выругался, а подбежавший работяга завопил:

– Скорее сюда! Скорее! Там!

– Что?!

– Там!

– Где?

Молчание.

– Где, я тебя спрашиваю?

– Молчание.

– Где результаты?

Тишина.

– Ройкин?

– Да, Иван Севастьянович? – печально прогундосил опустивший глаза опер.