Семейное дело - Посняков Андрей - Страница 16

«Место удобное: можно незаметно перебраться через ограду и оказаться в парке музея…»

Подойдя ближе, архитектор внимательно осмотрел бурые потёки на прутьях решётки, после чего перевёл взгляд на двор, в глубине которого, за деревьями, маячило двухэтажное здание музея, старинное, сложенное из красного кирпича и с большими, забранными решётками окнами.

«Интересно, что здесь делал бомж? Ночевал? Скорее всего… Или хотел что-то украсть из музея? Вряд ли украсть… Скорее, ночевал и стал нежеланным свидетелем чего-то. Если, конечно, его смерть и в самом деле убийство».

К сожалению, Сулир был средним магом, даже морок – в данном случае заклинание невидимости – он предпочитал накидывать с помощью артефакта, чтобы не тратить лишних сил, и потому не мог провести полноценное расследование методами Тайного Города. Однако место смерти бомжа – парк музея – заставило шаса насторожиться.

«Возможно, я перестраховываюсь, но лучше так, чем прозевать чужой выпад…»

Кумар вышел из тупика, посмотрел на толпу – челы продолжали обсуждение, – кивнул головой, хмыкнул, зашёл в тень пышного куста, скинул морок, вновь став видимым, поправил шляпу, собираясь как можно быстрее вернуться в отель, и едва не подпрыгнул, услышав неожиданное:

– Ну, ты прямо фокусник, мля!

«Вот ведь некстати!»

В том, что это был именно шас, Газон нисколечко не сомневался. Определил с первого взгляда: чёрненький, носатый, деловой… А когда низенький отошёл от челов и пропал, последние сомнения дикаря развеялись.

«Заморочился, значит, ему интересно…»

Шапка понял, что шас отправился изучать место преступления, и остался ждать результата, попутно гадая, с какого перепуга дорогостоящего шаса – а нищебродов в этой семье отродясь не водилось – занесло в глухую человскую провинцию, в которой он, цивилизованный Газон, оказался исключительно потому, что колонию построили рядом.

– А так – фиг бы вы меня сюда заманили, – пробормотал дикарь, потягивая коньяк из плоской фляжки, которую ему подарил новый друг. – А вот зачем ты сюда прибыл – вопрос, мля…

По общему мнению обитателей Тайного Города, шасы даже чихать отказывались, не видя прибыли, и потому вывод Газон сделал однозначный: пребывание в подобной Озёрску тмутаракани обещало носатому колоссальный доход, а значит, следовало попробовать пристроиться и откусить от шасского пирога пару крошек…

Что такое тмутаракань, дикарь не знал, но словно было красивое, поэтому Газон его запомнил и даже наловчился употреблять вполне к месту.

– А эти крошки могут оказаться очень даже жирными…

И Шапка погрузился в прелестные мечты о том, как шас становится обладателем огромного богатства – как именно становится, мечта умалчивала, но, в представлении дикарей, шасы чисто физически не могли стать обладателями среднего или, допустим, мелкого богатства – только огромного. Заполучив положенное, носатый временно забывает о семейной жадности и щедро награждает своего верного помощника толстыми пачками длинных рублей… После чего он, обогащённый Газон, запрыгивает в седло верного мотоцикла и мчится по окрестным дорогам, хохоча и празднуя.

Мечта, как, впрочем, и все остальные мечты дикаря, оказалась необычайно реальной, и потому расслабившийся Газон едва не прозевал возвращение будущего благодетеля.

– Ну, ты прямо фокусник, мля!

– Понравилось?

– Ещё как!

– Спи дальше.

– Какой уж теперь сон… – Дикарь по-деловому улыбнулся, напомнив Кумару, что явно пропустил плановый визит к стоматологу, и предложил: – Побазарим?

– А у тебя деньги есть со мной базарить? – Сулир попытался отбрить приставалу классическим шасским способом, но потерпел поражение.

– Главное, что они у тебя есть, – уверенно ответил Газон. – А мне нужны.

– Чтобы до Москвы добраться? Так это я организую.

– Не хочу возвращаться в Южный Форт нищим, – сообщил дикарь. – Хочу приехать на мотоцикле верном, чтобы ещё бухло было и девка…

– Зачем?

– Затем, что тогда все подумают, что в человских колониях денег много раздают, и туда отправятся. А я снова стану уйбуем и, может быть, даже фюрером.

Неожиданный прагматизм заставил Сулира умолкнуть и продолжить диалог секунд через десять:

– А то ваши не знают, как в человских колониях и тюрьмах всё устроено.

– Наши – знают, – не стал скрывать Газон. – А вот зелёным ведьмам вряд ли известно, что ты тут делаешь. И зачем ты это делаешь.

– Что я делаю?

– Не знаю, что именно, только челы местные помирать начали. И зелёные ведьмы…

– Давай пока не будем о зелёных ведьмах, ладно? – Шас почесал подбородок. Он уже понял, что дикаря придётся «брать на буксир», и прикидывал плюсы и минусы ситуации. В плюсах значилось появление знакомого с реалиями Тайного Города помощника, которому не нужно ничего объяснять и можно направить на любое связанное с колдовством дело. Жирным минусом было всё остальное, начиная от способностей этого помощника исполнять поручения. – Ты как здесь оказался?

– С зоны откинулся.

– И справка есть?

– Канеш! – Дикарь протянул шасу успевшую замызгаться бумажку. – Сам смотри.

Архитектор брезгливо развернул документ, прочитал первую строчку и закатил глаза:

– Сигизмунд Феоклистович Левый?

– Ага.

– Откуда у тебя такое имя?

– В карты выиграл, – важно объяснил Шапка. – Нашатырь в сику проигрался и паспорт поставил, вот я и выиграл.

– Хорошо, что вы с ним настолько похожи, даже фотографию переклеивать не пришлось.

– Ага. Он тоже в бандане ходит. – Газон понял, что поскольку шас до сих пор не ушёл, то вероятность их сделки почти стопроцентная, и слегка расслабился. А расслабленный Шапка начинает борзеть практически сразу. – Слушай, барыга…

– Я не барыга, я архитектор.

– Это как? – не понял дикарь.

– Я придумываю дома, а челы их строят.

– То есть ты строитель?

– Ну… да.

– Молдаванин?

Чего-чего, а национализма, тем более – от Шапок! – шасы не терпели в принципе. В смысле, они вообще мало чего от мало кого терпели, но панибратствовать с дикарём! Такое Сулиру и в страшном сне не могло присниться.

– Так чего тебе надобно, Левый? – осведомился шас, возвращая Шапке документ.

– Денег, – осклабился тот.

– Деньги ещё заработать надо.

– Я умею. – Газон припомнил тяжкое копание могилы, машинально посмотрел на трудовые мозоли, скривился и добавил: – Только лопатой больше махать не стану.

– А чем станешь? Может, у тебя профессия какая-то есть?

– Не… – Шапка понял, что контракт утекает, и слегка приуныл.

– Бульдозерист? Экскаваторщик? Сварщик?

– Может, эта… ограбить кого надо? – с надеждой осведомился дикарь.

В принципе именно для подобных дел шас и планировал оставить Левого при себе, но не смог остановиться и продолжил измывательства:

– Ты докажи мне, что нужен. Чем ты можешь быть полезен?

– Э-э… – Газон глотнул из фляги и вдруг хлопнул себя по лбу: – Могу!

– Что можешь?

– Я ведь тут всё видел! – Дикарь кивнул в сторону музея. – Вот.

И понял, что угадал: чёрные глаза шаса вспыхнули.

– Рассказывай.

– А к делу пристроишь?

– Не брошу, – решительно ответил архитектор. – Говори.

– Я вчера того… – Воспоминания потребовали от Газона таких усилий, что пришлось сделать ещё один глоток.

– Выпил, – нетерпеливо помог собеседнику Сулир.

– Ужрался, – уточнил глотнувший Левый.

– Поздравляю.

– Есть с чем, – серьёзно произнёс дикарь. – Я с тюрьмы так не нажирался.

– И что же ты в таком состоянии мог увидеть? – с сомнением спросил шас.

– Мало, – не стал скрывать Шапка. – Я проснулся…

– От воя сирен?

– Нет, главный, я проснулся от того, что бомж подох. От хрипа предсмертного… – Газон прищурился. – Я всегда от такого просыпаюсь. Однажды даже всех спас, когда нас Гниличи резать пришли, а мы все спали…

– Об этом потом расскажешь, – перебил дикаря Сулир. Помолчал, словно выжидая, и задал очень важный для себя вопрос: – Ты уверен, что бомж не сам напоролся?