История воина - Банч Кристофер - Страница 56

Мы вышли на широкую дорогу, посыпанную белыми ракушками. Они с треском лопались под нашими сапогами. Мы приближались к террасе с колоннами, там был вход – двойные двери тридцати футов вышиной.

Я остановила свой отряд, и без моего приказания все построились в шеренгу, словно ожидая смотра, проводимого каким-нибудь принцем.

И тут открылись двери, и оттуда вышел человек.

– Приветствую вас, и добро пожаловать на Тристан, – сказал он на нашем языке. Его могучий голос разносился как звон колокола. – Я – Сарзана, я вас давно жду.

Вчера я выгнала писца, сказав ему, что не держу на него зла, но мне просто надо подумать, как продолжать рассказ. Я не боюсь говорить о том, что произошло дальше. Мы все ошибаемся, и единственный грех – повторять свои глупости дважды.

Мне трудно продолжать и описывать этого человека – а он действительно был велик, ведь этим словом можно называть хорошее и дурное, – мне трудно говорить о нем, потому что я знаю, что произошло потом. Мне же хочется рассказать о Сарзане и об острове, какими они предстали передо мной в тот день.

Сарзану можно было принять за очень богатого купца. Он носил богатую тунику с широкими рукавами, шаровары – все было пурпурным, и ему очень шел этот королевский цвет. Материал его одежды издалека казался шелком, но я не уверена. Его пояс был украшен бирюзой, из-под штанин его шаровар выглядывали сверкающие носки черных туфель.

Сарзана был немного ниже среднего роста и полноват. Видимо, он любил поесть, но не нажираться как свинья, вроде Холлы Ий. Он был чисто выбрит и напудрен. Его напомаженные волосы изящно курчавились, словно он за несколько минут перед нашей встречей побывал у парикмахера. Он носил усы, добавлявшие солидности его округлому лицу. Встреть я его в Ориссе на улице, подумала бы, что он – какой-нибудь заезжий богач. Полон достоинства, и кошелек лопается от золота.

Я посмотрела ему в глаза. Клянусь, я ничего не придумываю. Его глаза были полны ума. Они были темными – не могу сказать, темно-зелеными, или синими, или черными, – и в них была властность. Я мысленно сравнила его с орлом, заключенным в клетку, когда он вспоминает, как его могучие когти разрывали добычу. И еще это похоже на блеск в глазах сокола, когда с него снимают колпачок и показывают ему куропатку.

Нет. Даже на людной улице Ориссы Сарзану невозможно было бы пропустить, посмотрев ему в глаза.

Сарзана остановился, спустившись с последней ступеньки, и поклонился.

– Вы в безопасности, – сказал он, и я была совершенно уверена, что он говорит правду. – Ваши корабли могут спокойно пристать к берегу, матросы могут отдохнуть на твердой земле. Здесь нет зла. Я не жду, конечно, что вы поверите мне на слова Я чувствую, что среди вас есть двое, обладающие даром. Один был тяжело ранен, я это знаю… – Гэмелен вздрогнул, – а женщина молода и еще не нашла свой путь к силе.

Я сняла шлем и поклонилась.

– Приветствую вас от имени Ориссы, – сказала я, не отвечая на его слова о даре. – Я вижу, вы владеете магией, таких людей мы называем воскресителями. Вы знаете о наших злосчастьях?

– Кое-что, – ответил он. – А то, чего не знаю, надеюсь, вы сами расскажете. Я знаю, что вы победили в великой и страшной битве, потом долго скитались по морям. Но теперь вы в безопасности. Можете оставаться здесь сколько захотите. Я буду рад, если смогу помочь вам чем могу. Можете пользоваться любыми материалами для починки кораблей. Живите где хотите. Хотите – в деревне, хотите – здесь, на плато. Тут можно разместить народу в несколько раз больше, чем есть у вас. Вода, злаки, фрукты – все, что растет, – ваше. Можно охотиться и ловить рыбу. Только прошу не трогать существ, которые ходят на задних лапах и носят мой знак – драгоценный камень на головной повязке или на шейной ленточке. Они – мои слуги и друзья, и я поклялся защищать их. Со всей твердостью заявляю, что тот, кто нарушит этот закон, будет наказан, и наказан жестоко.

Его лицо излучало властность.

Я воспользовалась наступившей паузой.

– Мы пришли с миром, и мы не глупцы и не дети. Мы соблюдаем законы принявшей нас страны, – тут я добавила металла в голос, – пока нас принимают как гостей. Если это соглашение нарушено… – дальше продолжать не имело смысла.

– Отлично, – сказал Сарзана. – Я уже послал своего… слугу вниз к вашим друзьям, чтобы пригласить офицеров, и особенно одного, которого вы зовете Холла Ий, ко мне на виллу. Капитан Антеро, вы, конечно, можете распустить солдат и дать им отдых. У вас будет возможность принять ванну перед тем, как мы сядем ужинать.

Я подумала мгновение. Разум говорил, что нельзя слушать его сладкие речи, но в душе у меня царил покой. Я посмотрела на Гэмелена, он слепо смотрел на жаркое полуденное солнце, на его лице играла легкая улыбка.

– Спасибо, Сарзана, – сказала я. – Мы от души благодарим вас за теплый прием в вашем королевстве.

Его лицо омрачилось.

– Королевство? – Голос Сарзаны внезапно сел, словно туча внезапно закрыла солнце. – Когда-то я правил страной, которую нельзя было бы объехать за всю жизнь. Но это не мое королевство. Это мой рок, капитан. Это моя ссылка. Сюда я был послан умереть!

К полудню все наши корабли вошли в гавань, экипажи – отпущены на берег. Сарзана сказал, что приказал своим слугам вынести трупы из казармы. Те из нас, кто стоял с ним рядом и слышал его слова, вздрогнули при мысли о ночи в этом морге. Сарзана заметил это и сказал, что будет рад, если мы переночуем в его доме, – враги, сослав его на остров, настроили более чем достаточно комнат.

Корайс довольно дерзко спросила хозяина, что случилось в деревне.

Сарзана невесело улыбнулся. Он сказал, что мы обо всем узнаем со временем, позже. Или легат боится, что повторит судьбу тех негодяев? Несмотря на резкость его слов, никто почему-то не обиделся. Корайс пожала плечами и сказала, что это его остров. Все мы почему-то считали, что наши беды кончились.

Предложение Сарзаны было заманчивым, но ни я, ни Холла Ий не хотели удаляться от кораблей. Да и матросам, ремонтирующим суда, пришлось бы подолгу ходить вверх-вниз. И вообще не годилось оставлять корабли без охраны.

Мы решили, что небольшой отряд стражниц во главе с Корайс разместится в доме на плато, в основном затем, чтобы следить за Сарзаной. Остальные будут жить в покинутых домах, недалеко от моря, поэтому перво-наперво эти дома надо было подготовить для жилья. Питейные заведения с большими залами решено было сделать штабами для меня и Холлы Ий. В таверне, доставшейся мне, были отличные комнаты на втором этаже. Там я поселила Полилло, Дику, одну комнату отвела для себя. Дику я решила произвести в легаты, если она не погибнет в следующей битве, вообще-то этого нельзя было делать без одобрения старшего офицера, то есть мужчины. Во время долгого путешествия я о многом передумала и решила кое-что изменить в Ориссе, когда мы вернемся.

Сарзана сообщил нам, что собирается отпраздновать наше прибытие. Мы согласились, но сказали, что находящиеся в карауле стражницы и матросы не смогут прийти. Пока они будут питаться только корабельными запасами. Если на следующий день после пира никто из нас не заболеет и не умрет, они тоже смогут попировать. Так всегда делалось у нас, если существовала опасность отравления.

Сарзана нахмурился, когда я сказала ему, что не все смогут воспользоваться его гостеприимством, но я добавила, что у нас тоже есть свои обычаи. Он улыбнулся, не обидевшись, и остатки подозрений у меня рассеялись. Он сказал, что обычаи – хорошая вещь и он лично считает, что любой солдат заслужил отдых и хорошую еду не меньше, чем командир. И он всегда позволял людям получать по заслугам почести, несмотря на происхождение.

Он улыбнулся, но выражение его глаз не изменилось.

Его слова произвели впечатление не только на меня, но и на других стражниц. В маранонской гвардии в боевых условиях все – и солдаты и командиры – ели и спали вместе, но в казармах все было по-другому – отдельно офицеры, отдельно сержанты, отдельно рядовые. Я отметила про себя, что над словами Сарзаны стоит подумать, когда мы вернемся. Давно пора встряхнуть погрязшую в пережитках старого армию, по крайней мере, новые порядки следует установить в гвардии. Холле Ий и его офицерам не понравилось, что им придется сидеть вместе с солдатами на пиру, но они промолчали.