Северная принцесса (СИ) - Халимендис Тори "Тори Халимендис" - Страница 25

Иной раз Элеонора ловила себя на мысли, что ее отношение к невестке несколько переменилось. Нет, она не воспылала к Беатрисе родственными чувствами, но теперь к былой неприязни примешивалась изрядная толика жалости. Помимо всего прочего, первые месяцы беременности Беатриса страдала от внезапных приступов дурноты и головокружения, что тоже не могло не вызвать сострадания у новой родственницы.

Весной, когда сошел снег, зазвенели ручьи, запели вернувшиеся из теплых краев птицы и зацвели первоцветы, пришло письмо из Княжества Серебряных Гор. Князь Гордон сообщал о скором приезде и выражал надежду, что поспеет еще до того, как его единственная дочь разрешится от бремени. Вопреки ожиданию Элеоноры, саму Беатрису известие о скором прибытии отца и братьев, похоже, не слишком-то и обрадовало. Прилюдно она высказала, как счастлива будет обнять родственников, но принцесса подметила в зеркале хмурое выражение лица невестки, когда она на мгновение отвернулась от собравшихся придворных.

Поначалу Элеонора даже сочла, что гримаса, исказившая все еще привлекательное несмотря на отечность и нездоровый цвет лицо Беатрисы, ей почудилась. Но со временем принцесса убедилась, что невестку приезд родственников скорее расстраивает. Жена Эдмира лично озаботилась подготовкой покоев для отца и братьев и постоянно заставляла служанок что-то в них менять либо переделывать. Окружающие видели в этом проявление заботы и умилялись, но Элеонора замечала, что настроение Беатрисы день ото дня все портится. Однажды принцесса и вовсе застала молодую женщину в слезах.

— Что-то случилось? — встревоженно спросила Элеонора. — Тебя кто-то обидел?

Беатриса охнула, видимо, только после этого вопроса обнаружив, что ее одиночество нарушено. Она огляделась по сторонам и убедившись, что кроме них с Элеонорой никого в комнате нет, ответила:

— Со мной все в порядке, дорогая сестра. Будущие матери часто бывают подвержены резким сменам настроения, а мой срок произвести на свет ребенка вот-вот придет. Я просто немного волнуюсь, вот и все. Скажи, есть ли какая-нибудь молитва Великому Дракону о благополучном разрешении от бремени? Или подаренное супругом кольцо должно защитить меня?

— Я не знаю таких молитв, — честно ответила Элеонора. — И кольцо не спасает от болезней. Оно может тебя согреть в холод или выявить яд в твоем кубке, но излечить немощного ему не под силу, а о его влиянии на женщин на сносях я и вовсе не слыхала.

— Но Эдмир говорил мне, что я теперь член королевской семьи и нахожусь под покровительством Дракона! — воскликнула Беатриса. — Разве это не так?

Принцесса задумалась. В семейных летописях она встречала упоминания о предках, некогда видевших Дракона и даже говоривших с ним. Но никто из ее родных не мог похвастать тем, что ему была оказана подобная честь. Потому девушка и не могла сказать определенно, в чем же именно заключается покровительство Дракона. Знала только, что он приходит на помощь в трудный момент.

— Находишься, — наконец сказала она, постаравшись придать своему голосу побольше уверенности. — Конечно же, ты теперь одна из дочерей Великого Дракона и можешь рассчитывать на его помощь.

Элеонора желала поддержать испуганную женщину и вселить в нее уверенность в том, что роды пройдут благополучно. Однако ее слова не удовлетворили Беатрису.

— Скажи, ты веришь в то, что Великий Дракон — не просто волшебное существо из сказок? — требовательно спросила она.

От такого кощунства дар речи на мгновение покинул принцессу и она не сразу нашлась с ответом.

— Почему ты задаешь подобные вопросы? Откуда взялись у тебя сомнения? Или все дело в том, что в Княжестве Серебряных Гор ты поклонялась иным богам и все еще не приняла нашу веру в своем сердце?

— Я не знаю, — всхлипнула Беатриса и закрыла лицо руками. — Все верят в Дракона, но никто его не видел. Говорят, что алмаз в кольце связывает меня с ним, но я не чувствую никакой связи. И ты говоришь, что камень не в силах мне помочь! Так какой же в нем прок?

— Так-таки и никакого? — ехидно спросила рассерженная принцесса. — Разве камень не защищал тебя от пронизывающего ветра? Разве он не подсказал тебе, что ягоды, которыми ты хотела полакомиться в лесу, несъедобны? И ты все еще полагаешь его обычной безделушкой?

— Нет, вовсе нет, — быстро ответила Беатриса, словно чего-то испугавшись. — У кольца действительно есть волшебные свойства. Но могу ли я с его помощью позвать Дракона? Или отдать ему приказ?

Услыхав эти слова, Элеонора ощутила, как ее охватывает возмущение.

— Никто, — отчеканила она, — никогда не смел отдавать приказы Дракону! И не тебе пытаться указывать ему!

И, резко развернувшись, вышла из комнаты, оставив рыдающую Беатрису в одиночестве.

Я отложила дневник Элеоноры в сторону и задумалась. Еще в Наргази получила я в подарок от будущего супруга радужные бриллианты баснословной стоимости, но без каких-либо особых свойств. Камень с искрой Дракона в моем кольце был, конечно же, далеко не крохотный, но вряд ли сильно превосходил размерами подаренные ранее. И Эдвин упоминал, что малое число добытых алмазов годится стать вместилищем драконьего огня. Но, судя по всему, дело не в размере — вернее, не только в размере.

— О чем задумалась? — спросил вошедший в комнату супруг.

Я вытянула перед собой руку и полюбовалась переливами света в бриллианте моего кольца.

— Рабочие шахты знают об огне дракона?

— Разумеется, — Эдвин не выглядел удивленным. — Не все, само собой, но особо доверенные люди — да. Ведь как бы иначе они сортировали камни?

— И чем отличаются те алмазы, что пригодны для заключения в них огня — назовем их драконьими — от прочих, обычных? Сначала я думала, что все дело в размере, но, видимо, ошибалась.

— Размер тоже важен, — заметил Эдвин. — Небольшой камень — драконий, как ты его назвала — не может вместить в себя достаточно огня для обогрева, например, здания городской бесплатной школы для детей из бедных семей. Для этого годятся только крупные камни. А вот в наших кольцах уже камешки поменьше, но свойств у них больше, потому что они обмениваются энергией со своими владельцами. Потому-то драконий бриллиант погибает, если расстается с носившим его. А что касается других характеристик, то важную роль играет еще прозрачность камня. Но самое главное — если на камни Дракона положить ладонь, то можно почувствовать исходящее от них тепло.

— Но если я правильно помню, то добытые алмазы необходимо привезти во дворец, чтобы они обрели свои свойства? — уточнила я. — В противном случае они ни чем не будут отличаться от прочих драгоценных камней, ведь так?

— Разве что ценой. Радужные алмазы — редкость, добывают их только в одной северной шахте и ценятся они весьма высоко.

— Судя по тому, что один из преступников крайне нуждается в деньгах, их стоимость вполне может оказаться единственной причиной недостачи, — заметила я. — При условии, что речь шла именно об алмазах, конечно, а не о какой-то другой афере. А что происходит с камнями, когда они попадают во дворец? Их сразу же отправляют в сокровищницу, да?

— Не совсем так, — возразил мой супруг. — Опустим сейчас процедуру учета и описи. В сокровищницу помещают обычные камни, а вот драконьи алмазы король или его родственники — причем кровные, это очень важно! — относят в подземное святилище, то самое, в котором ты нашла дневник Элеоноры.

— И забрать камни оттуда может только поместивший?

— Не обязательно поместивший. Любой, принадлежащий к королевской семье по праву рождения. Например, если я отнесу камни в святилище, Эдгар вполне сможет забрать их.

— Итак, — рассуждала я вслух, — вход в подземный храм Дракона могут открыть только члены королевской семьи, а камни относят и вовсе лишь в этой семье рожденные. Значит, украсть или подменить их невозможно, так?

Эдвин кивнул.

— Это исключено. Все драконьи алмазы, попавшие во дворец, в конце концов оказывались в сокровищнице. Ночь на алтаре Дракона придавала им волшебные свойства. Каким образом это происходит — знает только сам Дракон. Но утром мы всегда забирали камни с искрой.