Божество пустыни - Смит Уилбур - Страница 74

– Пересек остров за шесть часов! – довольно сказал я себе.

Несмотря на усталость, я сразу прошел к столику для письма, чтобы просмотреть груду ждущих меня папирусов. В основном они были от посла Торана.

Прежде чем пообедать в одиночестве и лечь спать, я послал одного из своих рабов в город отнести ответы послу Торану, который жил близ дворца.

Ночью мне снова снилась Инана. Она стояла на террасе у моей опочивальни, ее капюшон и мантию заливал лунный свет. Но ее лица под капюшоном я не видел. Я хотел встать с ложа и выйти к ней, но мое тело словно налилось свинцом и не откликнулось на мои приказы. Однако я не испытывал никакой тревоги из-за неспособности общаться с ней. Скорее я чувствовал, как ко мне устремляется ее благосклонность и ее божественная сила облекает меня, словно доспех. Я доверчиво позволил себе снова погрузиться в сон.

И снова проснулся перед рассветом. Я вскочил с кровати, чувствуя себя на диво отдохнувшим и полным сил. Меня озадачило это ощущение благополучия, но внезапно я вспомнил свой сон. И почувствовал сожаление, что он был сном.

Я голый вышел на террасу и набрал в грудь воздуха, который очистился, пройдя тысячи лиг через океан.

Я посмотрел на гору Кроноса: бог вновь успокоился. Я усмехнулся, когда он выдохнул столб темного дыма. Может, он увидел меня на террасе и желал мне хорошего дня или съел на завтрак что-то, от чего его пучило. То, что я был способен на такую детскую чепуху, свидетельствовало о том, в каком я был хорошем расположении духа.

Но долго позволять себе это я не мог. Я собирался через десять дней предпринять первый набег на позиции гиксосов в дельте Нила, и на счету был каждый час.

Я решительно повернулся к двери спальни и при этом задел ногой что-то мягкое. Я посмотрел вниз, чтобы понять, что это. Потом наклонился, поднял и осмотрел – вначале с легким интересом, потом с растущим удивлением.

Это был цветок, лилия. Но я никогда не видел таких лилий, а ведь я страстный цветовод. Она была размером с большой флакон для вина. Лепестки цвета расплавленного золота, постепенно сменяющегося алым. Тычинки белые, словно вырезанные из слоновой кости, а их кончики синие, как сапфиры.

Великолепный цветок был срезан совсем недавно, из стебля вытекал прозрачный сок. Я осторожно повертел цветок в пальцах и почувствовал его сладкий аромат. Я хорошо знал этот запах, и волоски у меня на шее встали дыбом.

Это был запах богини Инаны – аромат Иштар, богини цветов, чьим символом была лилия.

– Это не сон, – прошептал я. – Она была здесь.

Я поднес лилию к губам и поцеловал. И почувствовал, как она вянет у меня в руках. Лепестки свернулись и увяли. Великолепные краски потускнели, и цветок стал бурым, как пятна на руках древнего старика. Потом лепестки превратились в тонкий порошок, который просыпался у меня по руке на плиты террасы. Легкий утренний ветерок унес его.

Сущность богини словно перешла из цветка в мое тело, усилив его и укрепив неведомо перед чем.

Я умылся горячей водой из кожаного ведра, которое принесли на террасу рабы. Потом надел длинный синий хитон и прошел в библиотеку.

Дверь была закрыта, хотя, уходя вчера вечером к себе, я оставил ее открытой.

Я неслышно отворил ее и застыл в священном ужасе, когда увидел женскую фигуру в плаще с капюшоном, стоящую у окна спиной ко мне.

– Инана! – шепотом произнес я. Женщина быстро обернулась, опустилась на колени и поцеловала мне руку, прежде чем я обрел голос.

– Вельможа Таита! Рада снова тебя видеть. Я скучала по тебе. Все мы скучали.

И она сбросила капюшон на плечи.

– Локсис! – воскликнул я. – Я думал, это кто-то другой. Как ты меня нашла?

– Спросила своего доброго друга Торана. Он объяснил, как тебя найти.

Я поднял ее на ноги и отвел к дивану. Когда она села, я позвонил в медный колокольчик, стоявший на столике для письма, и из кухни прибежали три моих раба.

– Принесите еду и питье, – приказал я.

Мы сидели, глядя друг на друга, и ели вареные яйца, сушеную рыбу, свиные колбаски и черствый хлеб – все, что принесли на большой тарелке рабы.

– Тебе не опасно быть здесь со мной? Я думал, ты заперта в царском серале вместе с Техути и Бекатой.

– О нет! – мотнула она кудрями. – Воительницы видят во мне только рожденную чернью рабыню. Мне разрешаю уходить и приходить, когда хочу.

– Жизнь рабыни, очевидно, устраивает тебя, Локсис. И ты стала красивее, чем когда я видел тебя в последний раз.

– Ты ужасный старый лжец, Таита.

Она стала скромно прихорашиваться.

– Расскажи о девочках. Они так же довольны, как ты?

– Они признаются, что умирают от скуки. Хотят послушать твои рассказы.

– Разве новый супруг их не развлекает? – тактично спросил я.

– Ты имеешь в виду Оловянную Башку, Верховного Миноса? – Она рассмеялась. – Так мы его зовем между собой, хотя он мог бы отрубить нам головы, если бы услышал. Ни Техути, ни Беката не видели его с брачной церемонии. И никто из наших новых подруг в гареме не видел его после свадьбы, а ведь некоторые из них живут здесь по двадцать лет и дольше. И никто никогда не видел его без оловянной головы.

– Не понимаю, – возразил я. – Никто из его жен не познал царя плотски? Ты это говоришь?

Локсис достаточно долго была подругой посла Торана, чтобы понять смысл вопроса; она скромно покраснела и опустила глаза.

– Время от Времени Минос присылает воительниц за некоторыми своими женами. Однако, уйдя из сераля, они никогда не возвращаются.

– Что с ними происходит? – удивился я.

– Воительницы говорят, что они возвысились до любимиц богов и вознеслись в Высокий Храм в горах.

Я принялся расспрашивать Локсис, но вскоре стало очевидно, что она ничего не знает сверх того, что рассказала мне, и что ее не особенно интересует расположение этого Высокого Храма. Она попыталась сменить тему и начала расспрашивать о Зарасе и Гуи: где они сейчас и как живут. Я знал, что это она выясняет по приказу своих царственных хозяек.

Мне пришлось вернуть ее к многочисленным женам Верховного Миноса.

– Сколько жен стали любимицами богов с тех пор, как царевны поселились в серале? – не отступал я.

– Сорок, – ответила она сразу же. Меня поразили это число и уверенность Локсис в его точности.

– То есть примерно по одной жене в день с тех пор, как вы поселились в серале?

– Нет, нет, мой господин. Все сорок ушли из сераля разом. Ушли с танцами, песнями и цветами в волосах.

– Должно быть, у Верховного Миноса была трудная ночь, – не смог я удержаться от шутки. Локсис старалась сохранить скромное выражение, но в ее глазах сверкали искры смеха. – И никто из этих сорока женщин не вернулся в сераль, ты уверена?

– Полностью. Мы знаем обо всем, что происходит в нашей части дворца.

Я обдумал ее ответ. У меня возникло тревожное ощущение, что я не замечаю нечто очень важное.

– Сорок жен одновременно покинули дворец, и ни одна из них не вернулась, – вслух размышлял я.

– Я же сказала, Таита. – На ее лице появилось страдальческое выражение. – Техути хочет знать, где сейчас Зарас. Он в Кримаде или плавает на кораблях? Она хотела бы послать ему подарок. Отнесешь?

Я не ответил. Решил не ввязываться в интриги.

– Когда жены покинули сераль? – гнул я свое.

– В полдень в день землетрясения, – нетерпеливо ответила Локсис. – Разве я уже не сказала?

Я смотрел на нее, а мой ум пытался распутать все изгибы и повороты нашего разговора.

– Ты хочешь сказать, что Оловянная Башка развлекался с сорока девственницами в разгар землетрясения?

– Наверно. – Она хихикнула. – Если так, я бы хотела на это посмотреть. – Она встала. – Мне пора, иначе воительницы не впустят меня во дворец. Пошлешь девочкам сообщение?

– Передай им, что я люблю их больше всего на свете.

– А как же я?

Она подчеркнуто надула губы.

– Не жадничай. Уже есть один старик, который тебя любит, Локсис.