Третья могила прямо по курсу (ЛП) - Джонс Даринда - Страница 14

- Рейес Фэрроу – сын Сатаны, - большой палец. – Он самый сильный человек, какого я когда-либо встречал, - указательный. – Он двигается со скоростью света, - средний. – И он просто в бешенстве. – Вот вам и весь кулак.

- Я знаю, что он в бешенстве.

- Он зол как черт, Чарли. На тебя.

- Пф-ф! Откуда тебе знать, что он злится на меня? Может, он злится на тебя.

- Я видел, что он делает с людьми, которые имели неосторожность его разозлить, - продолжал Нил, не обращая внимания на мои слова. – Такие сцены преследуют всю жизнь, если ты понимаешь, о чем я.

- Понимаю. Проклятье. – Я прикусила губу.

- Но таким я его еще никогда не видел. – Он задумчиво положил ладони на стол. – С тех пор как он вернулся, он на себя не похож.

- Как это? – встревожилась я.

Нил опять заходил по комнате.

- Не знаю. Ведет себя отстраненно. То есть больше, чем обычно. И не спит. Просто ходит по камере, как зверь в клетке.

- Как ты сейчас? – подколола я.

Он повернулся ко мне, ни капельки не оценив шутки.

- Помнишь, что я видел, когда он только сюда попал?

Я кивнула:

- Конечно.

Когда я впервые сюда приехала, Нил рассказал мне, как стал свидетелем тому, на что способен Рейес. Нил едва начал работать в тюрьме и в тот день дежурил в столовой, как вдруг увидел трех бугаев, идущих прямо к Рейесу. В то время Рейес был двадцатилетним парнишкой, которого только что перевели на общий режим. Другими словами, свежее мясо. Запаниковав, Нил схватился за рацию, чтобы вызвать подмогу, но не успел: Рейес разделался с тремя самыми страшными бугаями в штате, даже не вспотев. Нил говорил, что он двигался так быстро, что не уследить. Как животное. Или призрак.

- Вот поэтому я буду наблюдать через ту камеру, - он ткнул пальцем в угол, где была установлена камера видеонаблюдения, - и за дверью будет группа охранников, ожидающих приказа.

- Нельзя их сюда посылать, - напомнила я, - и ты это прекрасно знаешь. Если, конечно, ты хоть немного беспокоишься о своих людях.

Он покачал головой:

- Если что-нибудь случится, им, может быть, удастся задержать его, чтобы ты смогла унести отсюда ноги.

Я поднялась и шагнула к нему.

- Ты знаешь, что ничего у них выйдет.

- И что мне делать? – рявкнул Нил.

- Ничего, - ответила я умоляющим тоном. – Он ничего мне сделает. Но не могу утверждать того же о твоих людях. Если они заявятся сюда с дубинками и перцовыми баллончиками, он может не оценить их порыв.

- Я обязан принять меры предосторожности. И единственная причина, по которой я даю добро на эту встречу, заключается в том… - он опустил голову. – Ты сама знаешь.

И я знала. Рейес спас ему жизнь. В мире за стенами тюрьмы это имеет большое значение. Но здесь смысл этих слов возрастает не на один порядок.

- А ведь в школе я тебе никогда не нравилась. – Он шутливо нахмурился и вопросительно приподнял брови, и я попробовала объяснить: - Мне, конечно, немножко льстит, что ты так обо мне беспокоишься, но…

- Не заблуждайся, - усмехнулся он. – Ты хоть представляешь, сколько бумажной волокиты, если кого-то убивают в тюрьме?

- Спасибо. – Я похлопала его по руке. Сильно похлопала.

Нил выдвинул мне стул.

- Ты будешь сидеть здесь. Тише воды, ниже травы. А я помогу привести его сюда.

- Ладно. Тише воды, ниже травы.

И я сдержала обещание. У меня в животе все скрутилось в узел от волнения, адреналина, страха и излишка кофеина. Было трудно поверить, что я наконец-то его увижу. Во плоти. В сознании. Во плоти я его уже видела, но он был то в коме, то без сознания от пыток. Пытки – страшный отстой.

Через несколько минут открылась дверь, и я вскочила на ноги. Оглянувшись на здоровяка надзирателя, на пороге остановился мужчина в наручниках. Это был Рейес, и от его присутствия захватывало дух. Те же темные и давно не стриженые волосы, те же широкие плечи под оранжевой тюремной формой. Рукава закатаны, открывая четкие и плавные линии татуировок, обвивающих бицепсы и исчезающих под выцветшей тканью. Такой настоящий, такой могущественный… И этот его жар, как автограф… устремился ко мне в тот же миг, когда открылась дверь.

Надзиратель взглянул на наручники на руках Рейеса, а потом посмотрел ему в глаза:

- Прости, Фэрроу, но это останется на месте. Приказ.

Рейес поднял руки. Наручники соединялись цепью с поясом на талии и кандалами на ногах.

- Ты же знаешь, что это ничего не изменит, - сказал он Нилу. Глубокий голос теплым потоком хлынул на меня.

Нил посмотрел мимо Рейеса в мою сторону:

- Это даст мне несколько секунд, если они мне понадобятся.

И тогда Рейес бросил взгляд через плечо. Впервые за десять лет я смотрела в глаза настоящего, живого Рейеса Фэрроу, и мне казалось, что вот-вот подкосятся ноги. Несколько раз я видела его, скажем так, в намного более духовном смысле, когда он мог приходить ко мне в бестелесном виде. Но сейчас, когда он на самом деле стоял передо мной, все было совершенно по-новому. В последний раз, когда я видела его во плоти, он был изодран на куски сотнями, сотнями и сотнями похожих на пауков демонов с острыми как бритва зубами. Я бы сказала, он очень даже неплохо исцелился, если судить по волне чувственного адреналина, текущего сейчас по его венам.

Я чувствовала, что он не хочет прерывать зрительный контакт, и знала, что он точно так же чувствует желание, поднимающееся во мне от кончиков пальцев ног вверх, к животу, как условный рефлекс на его близость. Где-то глубоко-глубоко в душе меня это смущало. Но еще я чувствовала, как он хочет разорвать наручники. С одной стороны, чтобы досадить Нилу, а с другой – чтобы сломать стол, стоявший межу нами. И он легко мог это сделать. Разорвать стальные наручники, словно они из бумаги. Однако за всем этим я ощущала неугасающий гнев и внезапно обрадовалась, что в углу есть камера, дающая хоть какую-то иллюзию защиты. Хотя, если до этого дойдет, то наличие камеры не просто бесполезно, но еще и смешно.

Рейес шагнул к столу. На его лицо упал свет, и мой пульс в два раза ускорился.

Черты лица определенно стали взрослее и жестче с тех пор, как я видела его, будучи школьницей. Но эти глаза цвета красного дерева не узнать было невозможно. И он вырос. В некоторых местах больше, чем в других. Он по-прежнему был стройным, но плечи стали настолько широкими, что, казалось, в наручниках ему ужасно неудобно.

Темные волосы и небритая щетина делали четче черты самого красивого лица, какое я когда-либо видела. Полные, чувственные губы. И глаза, точно такие же, как я запомнила: шоколадные, сверкающие золотистыми и зелеными искорками в обрамлении невозможно густых ресниц. Эти глаза мерцали даже в искусственном свете, льющемся с потолка над нами.

Десять лет за решеткой. В этом самом месте. Не успела мысль толком оформиться, как в груди появилась тяжесть, и возникло неуместное желание его защитить.

К сожалению, Рейес это почувствовал и холодно посмотрел на меня.

- Скажи ему, что у нас все в порядке, - сказал он, и до меня только сейчас дошло, что Нил еще в комнате.

Глубоко вздохнув, я взяла себя в руки:

- У нас все в порядке, Нил. Спасибо.

Несколько секунд Нил колебался, потом показал на камеру в углу, чтобы напомнить мне о ней, вышел и закрыл за собой дверь.

- Мило, - проговорил Рейес, усаживаясь на стул и глядя на папку, которую я положила на стол. Цепи звякнули о металл, когда он накрыл ее ладонями.

Я тоже села.

- Что именно?

Он кивнул на дверь:

- Госсет, - и с неодобрением добавил: - И ты. – Тень ухмылки без намека на веселье приподняла уголок красивого рта.

На что способен этот рот, я знала из снов. Но не из реальности.

- В каком смысле? – спросила я, притворяясь обиженной, потому что была озадачена тем, что он чувствовал. И это было не изумление. – Мы вместе учились в школе.

Рейес изогнул бровь, как будто мои слова его впечатлили.