Далекие королевства - Банч Кристофер - Страница 50

— Не уверен, что ты сможешь помочь, — сказал я. — Наши языки настолько непохожи, что не за что зацепиться.

Янош засмеялся:

— Я как-то уже говорил тебе, что лучший словарик находится в постели, дружище Амальрик.

Такое предложение меня шокировало.

— Ну что ты, Янош. Я не могу сделать такое предложение этой девушке. Ясно видно, что она из хорошей семьи. Может быть, даже из более благородной, чем моя собственная. И наверняка она еще девственница. С моей стороны было бы нетактично…

— С твоей стороны это было бы нетактично, если бы ты поступил так в мирной, скучной Ориссе. Здесь же Амальрик, другая жизнь. Настоящая жизнь. — Он обвел рукой пустыню. — Так что займись этим, приятель. Иначе будешь жалеть до старости.

Я собирался продолжить спор, но Янош уже обратился к Диосе.

— Мой друг считает вас исключительно красивой женщиной, госпожа, — сказал он по-ориссиански. — И он думает, что вы принцесса. Может быть, так оно и есть. Амальрик же почти принц, так что вы составили бы подходящую пару.

Диосе задумалась над смыслом этих слов, затем улыбнулась, кивнула и в ответ что-то затараторила на своем языке. Она указала на расписную коробочку. Янош открыл крышку — там оказались принадлежности для письма. Диосе рассмеялась и вытащила содержимое. Дернув себя за рукав, она произнесла какое-то слово, медленно повторила его… и написала на куске чистой бумаги. Показала это мне и предложила сделать то же самое.

— Рукав, — сказал я. — Ру…

— Не будь таким тупым, друг мой торговец, — предостерег Янош. — Наверняка она имеет в виду одежду целиком. А иначе вы всю ночь будете обсуждать портняжные дела — от стежка до воротника.

— Ты хочешь сказать, она написала и произнесла «рубашка»? — глупо спросил я.

— Ну ты догадлив, — сказал Янош.

Диосе во время нашего диалога переводила взгляд с одного на другого. Потом ей это надоело. Она потянула за переднюю часть рубашки и произнесла то же самое слово, что и перед этим, и показала на написанное.

— Рубашка! — обрадовался я. — Рубашка.

Я записал это слово. Диосе восхищенно хлопнула в ладоши. Она потянула за свою брючину.

— Брюки, — сказал я.

И Диосе повторила за мной:

— Брю-ки.

Янош поднялся.

— Будет куда интереснее, — сказал он, — когда от одежды вы перейдете к анатомии.

Я покраснел до корней волос. Мне казалось, что Диосе по тону голоса понимает, что сказал Янош. Я взглянул на нее, обдумывая, как бы извиниться за такую грубую реплику моего друга, забыв, что она не понимает, и увидел заинтересованное выражение на лице Диосе. Ее пальцы тронулись до моих волос. Она произнесла какое-то слово. Тут мне словарь не понадобился. Единственным значением этого слова могло быть только «рыжий».

Янош оглянулся и захохотал:

— Я так и не понял, Амальрик, зачем тебе понадобилось подливать Мелине любовный напиток. Ведь твои волосы на большинство женщин действуют почище любовного напитка.

Диосе, привлекая к себе внимание, похлопала меня по руке.

— Ме-ли-на? — спросила она. — Мелина?

Она жестом попросила меня написать это слово. Я покачал головой.

— Оставим Мелину для другого урока, — сказал я. — Попозже.

На следующий день пути пейзаж изменился, вдали показались горы, а пустыня закончилась. На дне лощины, поросшей по обоим склонам кустарником и деревьями, мы обнаружили ручей, который дальше переходил уже в настоящую реку с густой растительностью по берегам. Радости нашей не было границ.

Источник брал свое начало с одинокой плоской и широкой горы, стоящей особняком посреди равнины. Карта говорила, что на этой горе должно находиться неплохое место для лагеря, поскольку оно было отмечено жирным крестом. Мы все слишком устали, чтобы задуматься над тем, а почему, собственно, это место такое уж удобное. Несмотря на наличие воды, журчащей среди камней, холм казался таким отчужденным среди этой равнины. Янош приказал Мэйну и другим солдатам не терять бдительности на случай возможной опасности, и под вечер мы начали карабкаться на вершину.

Нас ожидало удивительное зрелище. Холм оказался огромным кратером. Все его дно от стены до стены заполняли деревья и цветущие растения, среди которых в разные стороны разбегались ручейки и были рассыпаны озера. Нам удалось разглядеть животных на водопое, а закатное небо оживляли тысячи птиц, щебечущих и порхающих в погоне за насекомыми, роящимися густыми тучами.

Диосе издала крик изумления и указала на один из водоемов, разбросанных в этом миниатюрном рае. Мы все обратили туда взоры и увидели полдюжины антилоп, резвящихся в воде. А среди них — двух тигров. Тигры эти, как котята, перекатывались на спинах, поднимая в брызгах когтистые лапы, и не обращали никакого внимания на предназначенных им природой жертв. Вокруг распространялось дивное ощущение мира и радости, и меня вдруг охватило страстное желание подбежать к животным и включиться в общее веселье. Диосе, не переставая улыбаться, что-то сказала на своем языке. Глядя в ее искрящиеся глаза, я тоже улыбнулся.

— Счастье, — сказал я. — Настоящее счастье.

— Счастье, — повторила она. И тут же добавила: — Счастье… Да. Диосе очень счастье.

И это была первая фраза, произнесенная ею на языке ориссиан.

Осторожность удержала нас от того, чтобы этой же ночью продолжать наш путь дальше. Продвигаться по склонам кратера в темноте было очень опасно. Утром Мэйн отправил Лиона и еще несколько человек осмотреть кратер и убедиться, нет ли там врагов. В ожидании их возвращения мы почти не разговаривали; всех нас одолела лень, и мы праздно разглядывали местность. Диосе и я провели несколько часов, дополняя наш словарь, указывая на различные деревья, растения и зверей.

Незадолго до сумерек вернулись разведчики. Лион и остальные солдаты смеялись, шутили и вообще вели себя не как воины, а как резвящиеся ягнята.

— Единственная проблема в этом месте, капитан, — сообщил Лион Яношу, — где взять столько глупости, чтобы уйти отсюда.

Он описал удивительную картину увиденного. Животный мир здесь был на диво разнообразен: животные с копытами и когтями, с мехом и чешуей, травоядные и клыкастые плотоядные; самые разнообразные деревья, в том числе и фруктовые, какие не пожелаешь цветы, и над ними — крылатые любители нектара.

— Насколько мы поняли, — сказал Лион, — здесь не хватает только человека. Никаких признаков людей. Да. И еще одна штука. На самом деле странная штука. Помните, вчера мы видели, как играли тигры с антилопами? — Янош кивнул. — Так вот такое творится по всей долине. Те, кто должен был бы прятаться и скрываться, разгуливают себе смело, не боясь никого. И никому даже на ум не приходит охотиться и убивать друг друга.

— Чем же питаются хищники? — задал я вопрос, который тут же заинтересовал всех.

Глаза Лиона удивленно расширились, словно он не мог найти нужных слов, чтобы ответить.

— Вот в этом-то вся и загадка. Весь день, как я уже говорил, вокруг царило полное миролюбие. Но перед тем как мы двинулись обратно, все изменилось. Олени в ужасе бросились врассыпную. Тигры за ними. То же самое и с другими созданиями. Те из них, кто представляли из себя вкусное блюдо для хищников, стали прятаться и убегать, а те кто убивают ради пропитания, стали охотиться за первыми. Хищники убивали, торопливо ели… И вдруг весь этот переполох прекратился. И все стало мирно, как и до того — Он почесал в затылке, глупо улыбаясь. — Ну, слышали вы что-либо подобное?

Я поглядел на Кассини, чувствуя легкую неловкость перед лицом всеобщего миролюбия.

— Какое-нибудь заклинание?

Кассини подумал, затем покачал головой.

— У меня нет ощущения присутствия чего-то магического, — сказал он. — Но я реально ощущаю… благополучие, что ли? Да. Именно так. Благополучие. Но отчего оно здесь царит, не могу сказать. И еще я чувствую, что все те заклинания, которые я произносил, защищая нас, теперь как бы собрались вместе, надежно нас охраняя. — Он жестом обвел толстые стены кратера. — Возможно, устройство этого места помогает концентрации заклинаний.