Годы без Ленина (1924 – 1990) - Александров Георгий Федорович - Страница 28

Товарищи, построение фундамента социалистической экономики могло происходить и происходило в рамках нэпа.

Ленин понимал нэп как временное отступление для подготовки к новому наступлению рабочего класса в интересах развернутого социалистического наступления на капитализм. Ленин говорил:

«…отступить, чтобы сильнее прыгнуть».

Так определял он нэп вопреки всем и всяческим оппортунистическим искажениям настоящего ленинского понимания нэпа.

Тов. Сталин, продолжая и развивая ленинское понимание нэпа, на XIV партийном съезде в 1925 г. давал такое определение нэпа в своем докладе:

«Нэп, – говорил он, – есть особая политика пролетарского государства, рассчитанная на допущение капитализма при наличии командных высот в руках пролетарского государства, рассчитанная на борьбу элементов капиталистических и социалистических, рассчитанная на возрастание роли социалистических элементов в ущерб элементам капиталистическим, рассчитанная на победу социалистических элементов над капиталистическими элементами, рассчитанная на уничтожение классов, на постройку фундамента социалистической экономики. Кто не понимает этой переходной двойственной природы нэпа, тот отходит от ленинизма». (Курив мой. А.Б.)

Это определение нэпа бросает яркий свет не только на последние годы строительства социализма в СССР, но и на все десятилетие существования нэпа.

Если посмотреть, как Советская страна после окончания гражданской войны шла по пути экономического возрождения на новых социалистических началах, по пути построения экономической базы социализма, то бросается в глаза тот факт, что вначале мы с большим трудом выходили из той нищеты, разрухи и голода, которые остались нам в наследство от семи лет войны. После первых годов нэпа этот процесс восстановления народного хозяйства шел все более и более ускоряющимся темпом. От восстановительного периода мы переходили к реконструктивному, а, войдя в него, мы через развитие индустриализации страны и коллективизацию сельского хозяйства, через форсирование наступления на кулака и нэпмана перешли к развернутому социалистическому наступлению по всему фронту.

Мы добились того, что укрепили командные высоты, находящиеся в руках рабочего класса, мы в практике нашей работы шаг за шагом добивались возрастания роли социалистических элементов в ущерб элементам капиталистическим, мы через преодоление трудностей и непрерывные достижения на важнейших участках фронта социалистического наступления приближались к победе социалистических элементов над капиталистическими и тем самым шаг за шагом подходили к постройке фундамента социалистической экономики, к уничтожению классов. И именно в силу этого из года в год менялось содержание нэпа.

Всякий, кто не поспевал за этим движением, задерживался на пройденной ступени, – неизбежно сходил с правильных боевых позиций партии.

Правые оппортунисты не поняли этого могучего поступательного движения социализма. Они испугались трудностей, недооценили роста, значения новых форм смычки социалистической индустрии с миллионами крестьянских хозяйств, они в панике отступили перед необходимостью высоких темпов, они с типичным для правого оппортунизма узколобием недооценили величайшего значения колхозного строительства, они спасовали перед кулаком и тем самым фактически пошли к нему на выучку.

1929 г. был годом великого перелома. В декабре 1929 г. т. Сталин имел уже полную возможность утверждать, что

«…мы, как партия, как Советская власть, развернули наступление по всему фронту против капиталистических элементов деревни», что это наступление «дало и продолжает давать, как известно, весьма ощутительные положительные результаты».

Он спрашивал: что это значит?

«Это значит, – отвечал он, – что от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества мы перешли к политике ликвидации кулачества как класса».

Почему этот решающий поворот во всей нашей политике стал возможным? Он стал возможным потому, что гигантски окрепла та социалистическая материальная база, которая была необходима для того, чтобы обеспечить реальность этого поворота; потому, что бедняцко-середняцкая деревня, не только бедняки, но и середняки, решительно повернула к социализму. Именно поэтому у нас и появилась возможность, как говорил т. Сталин,

«…заменить кулацкое производство производством совхозов и колхозов».

1930 г. дал нам новый подъем поступательного движения социализма вперед; мы развернули социалистическое наступление по всему фронту, мы добились на этом пути новых решающих успехов.

И вот здесь я хотел бы отметить, что ежели в 1921 г. Ленин ставил вопрос о государственном капитализме и говорил, что мы должны использовать капитализм как «посредствующее звено», подчеркивая при этом, что мы это должны сделать, поскольку мы еще не в силах осуществить непосредственный переход от мелкого производства к социализму, – то в 1929/30 г. мы уже имеем реальную возможность осуществить этот «непосредственный переход», уже осуществляем его, уже добиваемся на этом пути громаднейших успехов. Именно в силу этого, товарищи, мы и получили возможность произвести решающий поворот в нашей крестьянской политике, т.е. перейти от политики ограничения кулака к политике ликвидации кулачества как класса на базе сплошной коллективизации.

Ленин неоднократно ставил вопрос о «переработке мелкого земледельца». В том плане и конспектах своей брошюры «О продовольственном налоге», которые я уже цитировал, Ленин между прочим записал такой пункт:

«Пути перехода к социалистическому земледелию».

И дальше ставил:

«Мелкий крестьянин, колхозы, электрификация» («Ленинский сборник» IV, стр. 371).

Вот как намечал в 1921 г. Ленин этот путь, которым мы идем в течение последних лет, прошедших со смерти Владимира Ильича.

На X партийном съезде Ленин по вопросу о «переработке мелкого земледельца» говорил, что

«…решить этот вопрос по отношению к мелкому земледельцу, оздоровить, так сказать, всю его психологию может только материальная база, техника, применение тракторов и машин в земледелии в массовом масштабе, электрификация в массовом масштабе. Вот что в корне и с громадной быстротой, – добавлял он, – переделало бы мелкого земледельца».

Ту же самую мысль Ленин развивал несколько раньше, в п. 7 тезисов по аграрному вопросу для II конгресса Коммунистического Интернационала (в июне 1920 года). При этом Ленин указал, что эта задача переделки мелкого земледельца является бесспорной, теоретической истиной, что эта бесспорная «теоретическая истина» «номинально» признается всеми социалистами, на деле же она

«…извращается оппортунизмом, господствующим и в желтом II Интернационале» (Ленин, Соч., т. XXV, стр. 276).

Это не в бровь, а прямо в глаз всем правым оппортунистам. Они тоже номинально признают значение колхозного движения, на деле же по-оппортунистически искажают это, как говорил Ленин, бесспорное теоретическое положение марксизма, изображая дело так, что-де, мол, ближайших результатов колхозы не дадут, а следовательно, надо ориентироваться на развитие индивидуального крестьянского хозяйства, т.е. фактически на деле помогать кулаку, сползать на путь буржуазно-капиталистического развития.

И Ленин, направляя вот это обвинение, о котором я вам сейчас говорил, по адресу оппортунистов, искажающих «эту бесспорную теоретическую истину», квалифицировал подобную точку зрения как «полную измену пролетариату».

В другой своей статье, относящейся к октябрю 1919 г. («Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата»), Ленин говорил о том, что «социализм есть уничтожение классов», указывал путь, каким мы должны идти, отвечая совершенно точно на вопрос, что «значит» уничтожить классы. И он тут же добавлял, что

«…такой переход можно только замедлить и затруднить торопливыми, неосторожными, административными законодательными мерами» (Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 511).