Цветок змеиного дома (СИ) - Нигматулина Галина - Страница 12

Ниид отпустил меня первым. Кажется, бездна и сама была в ужасе от того, что только что, чуть не натворила.

Впрочем, как и иссаэр…

— Надин, прости, прости, девочка. Я не хотел. Я не думал… Сам не понимаю…

Сиреневые глаза полные раскаянья. Пальцы, проверяющие мое плечо, на перелом или вывих, потому что я с трудом могла поднять руку. Заживляющая плёночка на шее, стянувшая ранки от его клыков. Осмотр моего тела и ребер на предмет других повреждений. Горячая кружка с травяным подслащенным напитком в мои трясущиеся холодные ладони. Укол атика. И снова бесконечные извинения…

— Лена, — иссаэр, заставил посмотреть меня на себя, — почему ты молчишь? — и такое в голосе отчаянье, — прости…

— Почему?!! — Взорвалась. — Да потому, что ты, идиот!!! Ладно, он, — ткнула пальцем в сидящего на кровати, мрачного ниида, который тоже уже не раз попросил прощение у своего нежного хрупкого цветочка, ведь он не хотел его обидеть. (Просто, когда Шэйтассс почувствовал запах моей крови, самки, которую он так желал, его, как ниид объяснил, немного «переклинило»). — Но ты, ты, хоть вообще, понимаешь, к чему может привести твоя ревность и глупое соперничество?! Да даже я, своим человеческим умом, осознаю, кто такой четвертый лорд империи Амморан, и какую роль он играет в жизни твоего брата, и в твоей, между прочим, тоже! Союз с домом черных ниидов, это основа вашей стабильности и защита вашего общего потомства! И этот союз нужно укреплять, а не разрушать! — услышала за спиной удивленный хмык. — А ты, наоборот, пользуясь его интересом ко мне и слабостью, все время задеваешь ши-ара своего эна, зная, что он не может тебе ответить. Хотя, скорее всего, просто не хочет. Вот честно, на месте ниида, я бы сама давно тебя придушила, зараза ты моя ревнивая.

Отставив кружку в сторону, обняла иссаэра, стараясь не морщиться от боли в руке и погасить свой гнев, чтобы не обострять напряженную обстановку еще больше. И так малышей с трудом успокоила, передав их раянкам. Теперь вот пыталась примирить взрослых нагов, которые вели себя как псы, не поделившие сахарную кость!

И все бы ничего, только этой «костью» была я. И еще раз оказаться в такой роли, мне, ой как не хотелось. Сломают и не заметят.

— Я не хочу, чтобы подобное повторилось впредь. Вспомни Эйтассса. Подумай об энах!

— Прости надин, — глухой голос и меня осторожно пересаживают к себе на колени, заключая в нежный плен ласковых, не причиняющих больше боли рук. — Ты права, маленькая со-рин. Нам нужен мир. — Поцеловал меня в висок. — Шэйтассс, приношу тебе извинения, за свое недостойное поведение. Обещаю, впредь быть более сдержанным, и уважать твое положение как ши-ара моего брата, и как будущего родича в связи с союзом Лейшшшара и Аналлин. Даю слово, что приму любое решение Дэйрашшша, каким бы оно не было, касающееся нашей с ним со-рин, но только в том случае, если девочка добровольно захочет подарить тебе свое тепло. Нет, свою надин обижать я никому не позволю, ни тебе, ни даже ее ньеру. — Прижал к себе сильнее, не забывая щадить мое плечо. — И брату об этом известно. Таково мое условие. Принимаеш-ш-шь?

— Принимаю. С-с-силой не возьму. — Тягучий тяжёлый голос черного ниида. — И тоже приношу с-с-свои извинения, за то, что причинил вред, со-рин дому зеленых нитхов. Только вот, мне с-с-с трудом верится, что ты сможеш-ш-шь и впредь сдерживать своего зверя. Я тебя слишком долго и хорошо знаю, дис-иссаэр, — усмешка. — Поэтому, если цветочек согласится, позволь мне ее поцеловать. Тогда, конфликт между нами будет полностью улажен на долгое время. — Мурлыкающие, но такие напряжённые нотки. — Тебе решать, нитх, будет ли между нами и в дальнейшем мир.

Почувствовала, как напряглось удерживающее меня мужское тело, от внутренней борьбы.

— Девочка все решит, — глухой голос полный боли. — Неволить не буду.

— Цветочек? — От ожидания, что плескалось в чёрных внимательных глазах здоровенного нааганита с кровавыми прядями у висков, и алой лентой змеиного языка между белоснежных клыков, сердце ухнуло вниз.

«Но…После всех сказанных мной в запале слов, разве я могу отступить? Это будет выглядеть, по крайней мере, как трусость. К тому же, нельзя требовать чего — то от других, если не можешь сделать этого сам».

— Я, не против. Только не передеритесь. Ладно? А потом спокойно пообедаем. У меня еще малыши голодные, а я тут с вами отношения выясняю.

Преодолев себя, улыбнулась и протянула руку темному лорду, принимая его приглашение.

Белый, хоть и с трудом, но всё-таки меня отпустил…

Когда, через десять минут, в спальню влетел взбешённый ньер, вызванный по нуарру раянками, доложившими, ему о конфликте двух лордов и травмах его маленькой со-рин, Дэйрашшша ждал сюрприз.

Я сидела на коленях у Шэйтассса, рядом, сверкая темными напряженными аметистами, находился иссаэр, и с искаженным от ревности лицом, «спокойно» наблюдал, как его надин целуется с черным ниидом. Наверное, для третьего лорда в этот момент, весь мир перевернулся, с его устоями и правилами. Впрочем, как и мой.

Я думала, что мне будут противны и неприятны прикосновения Шэйтассса, да еще и при Анаишшше, но нааганит, так осторожно притянул меня к себе сдерживая мощь и силу, чтобы снова не напугать и не причинить боли своему цветочку. Так трепетно прикоснулся к моим губам легким, смакующим поцелуем, жадно втягивая в себя мой аромат, а потом замер как хищник перед прыжком, чувствуя мое напряжение, давая возможность отступить если передумаю. Мне, женщине.

И этот пронзительный, взгляд черных змеиных глаз, как лезвие, разрезающее мне душу, своей непонятной тоской и ожиданием, от которого снова болезненно сжалось сердце…

Не выдержав, подчиняясь внутреннему порыву, словно заново знакомясь, я осторожно провела пальчиками по искаженному, как от боли жестокому мужскому лицу. Капризным порочным губам. Упрямому подбородку, чувствуя, как вздрогнуло от этой нехитрой ласки мощное тело ниида. А потом, снова ощущая в сердце глухую боль и жалость к этому нааганиту, прикрыв глаза, сама его поцеловала.

Я поняла…

Жестокая раса мужчин без своей второй половинки. Без своей женщины.

Они забыли, что значит глаза любимой.

Миллионы лет тому назад…

Поняла…

Шэйтассс, хотел, чтобы я смотрела на него как на иссаэра. И он действительно никогда не возьмет меня силой. Ему нужно было не это. Вернее, не только это.

Мужской стон. Судорожный вздох. И меня начали жадно пить, сминая губы голодным поцелуем, дорвавшегося до живительного источника зверя, который решил изучить своим прохладным гибким языком все глубины моего рта. Пробуя. Смакуя. Урча от наслаждения, потому что ответный танец моего маленького горячего язычка, судя по всему, пришёлся нааганиту по вкусу, но самое главное ему пришлось по вкусу мое добровольное согласие. Согласие выбранной им самки…

Не открывая глаз, запустив пальцы в черную гриву роскошных волос, чувствуя его твердую возбужденную плоть, которая «обжигала» меня даже сквозь одежду, я наслаждалась, старой как мир игрой. Игрой между мужчиной и женщиной, и той властью, которую этот мужчина мне над собой дал. Жестокий холоднокровный зверь, просто плавился от моей ласки и тепла, от моего нежного мягкого тела которое он весьма успешно начал изучать, не встретив к этому сопротивления. Недовольное шипение иссаэра не в счет, на него даже не обратили внимания.

Сейчас его дивный редкий цветок принадлежал только ему. И в моем запахе не было страха.

Шэйтассс изучил все: и мои бедра, и стройные обтянутые брюками ноги, и мою полную наливающуюся от его прикосновений грудь. Особенно, грудь. Как же жадно ниид ее ласкал, сквозь ткань лифа, пробуя на мягкость и тяжесть, на упругость, еле сдерживаясь, чтобы не избавиться от жалкой преграды в виде одежды, прикрывающей то, до чего он так давно хотел дорваться. До тела маленькой чужой со-рин, которая опаляла четвертого лорда своим горячим дыханием, и сводила его с ума. А чем, даже она сама до конца не понимала. Может потому, что во мне теперь присутствовали гены его вида? А может, потому что мы с ним дети одного мира, рождённые под одним и тем же солнцем, только разделенные временем и разной эволюцией. Не знаю. Но я была настоящим искушением для этого хищника. Жестокого не привыкшего ни в чем себе отказывать хищника, дорвавшегося до желанной добычи. И этот зверь, сдерживал себя уже из последних сил.