В полушаге от любви - Куно Ольга - Страница 45

– Скорее, у ее хорошего знакомого, – ответила Майя. – Его зовут барон Грондеж.

– Он призрак? – уточнила я.

– Да. Но они были знакомы при жизни. Барон умер совсем недавно, полтора месяца назад. Моя подруга не имеет возможности с ним общаться, поскольку каждый из нас привязан к своему дому. Подруга живет здесь, во дворце, а барон обитает в своем особняке. Но до нас стали доходить о нем весьма странные слухи.

– Какие же?

В человеческом представлении любые слухи, связанные с привидением, подпадают под категорию странных. Было любопытно, какие именно слухи считаются странными с точки зрения самих призраков.

– Понимаешь, – Майя неприязненно поморщилась, – по слухам выходит, будто барон пугает в своем особняке людей. Главным образом своих родственников. У него остались взрослые сын и дочь, Александр и Йоланда. Дочь старше на четыре года, и именно она унаследовала дом. Ну, ты знаешь, у баронов поместье наследует старший ребенок, необязательно мужского пола. Так вот, она каждую ночь слышит завывания, стоны, скрип половиц – это при том, что дом каменный, – ну, словом, весь стандартный набор. Те звуки, которые призраки могут доносить до людей, не обладающих даром с ними общаться. Девушка очень сильно пугается, а один раз все это чуть было не закончилось крайне плачевно. От испуга она выскочила из комнаты, а после очередного резкого звука чуть не скатилась с лестницы. Едва удержалась за перила.

– И даже после этого барон не успокоился? – удивилась я.

Шалости шалостями, но мало кто захочет вот так поступить с собственной дочерью.

– Нет, – покачала головой Майя. – Все продолжилось по-прежнему или даже более интенсивно. Кроме того, барон стал пугать также и своего сына. А заодно и внука.

– Внука?

– Да, у Александра есть собственный сын. Ему всего полтора года. Александр воспитывает мальчика один, женат никогда не был. В общем, стоны и завывания раздаются по ночам даже в детской.

Час от часу не легче. Что же, барону не жаль нервную систему собственного внука? Ребенок-то чем ему досадил?

– И как, мальчик сильно пугается? – хмуро спросила я.

– Нет, мальчик крепко спит и ничего не слышит. А вот его няня перепугалась до седых волос.

– Похоже, покойный приятель твоей знакомой – большой весельчак, – мрачно подытожила я. – Можно, конечно, допустить, что родственники порядочно досадили ему при жизни. Могли даже, сговорившись, отправить его на тот свет. Но участие в таком предприятии полуторагодовалого ребенка все же представляется мне весьма сомнительным.

– В том-то и дело, что никаким весельчаком барон не был, – объяснила Майя. – Подобные шутки совершенно не в его стиле. Он был человеком серьезным, солидным и ответственным. Настоящим аристократом старой закалки, очень дорожащим честью рода. И детей своих он очень любил, хотя, опять же в силу характера, и не выказывал эту любовь очень уж откровенно. А уж во внуке и вовсе души не чаял. Поэтому его поведение чрезвычайно удивляет мою подругу. Удивляет и беспокоит. В особенности учитывая тот факт, что последствия этих «шалостей» могут оказаться весьма серьезными. И поэтому она хочет попросить тебя о помощи.

– Но о какой?

Я по-прежнему понятия не имела, чем могу помочь.

– Ты – одна из немногих, кто может общаться с призраками. Единственная в этом дворце. Мы хотели бы попросить тебя, если возможно, чтобы ты съездила в особняк и поговорила с бароном. Это недалеко отсюда, всего в одном дне пути.

Я скептически нахмурила брови.

– Ты полагаешь, мне удастся призвать расшалившегося барона к порядку? Признаться, я очень сильно в этом сомневаюсь. С какой стати он станет меня слушать?

– Дело не в этом. Подруга уверена, что для такого поведения у барона должна быть какая-то причина. Мы просим тебя просто ее узнать. А дальше можно будет думать о том, как решить проблему.

Я все еще не верила, что от этого предприятия может быть толк. Но, с другой стороны, Майя никогда прежде не просила меня о помощи. А ведь она помогла мне в деле с портретом, даже невзирая на негласно установленные правила, запрещающие призракам вмешиваться в дела живых. Было бы справедливо отплатить помощью за помощь. Тем более что поездка действительно обещала быть не слишком продолжительной, а задача – несложной.

– Постой, а сам барон может разговаривать с людьми? – уточнила я.

– Может, – кивнула Майя. – Насколько нам известно, после смерти он обрел эту способность.

– Ну хорошо. В таком случае я попробую с ним побеседовать.

Кто знает, возможно, если бы я выпила в тот вечер меньше вина, решила бы по-другому. Но, впрочем, навряд ли. Так или иначе, два дня спустя, договорившись с Мирейей о краткосрочном отпуске, я выехала в особняк барона, Торенхолл.

Глава 13

Трясясь в карете – для путешествия в Торенхолл я позаимствовала один из экипажей Мирейи, – я некоторое время обдумывала, как объясню хозяевам особняка свое появление. Право слово, не сообщать же им прямо с порога: «Я слышала, у вас тут обитает привидение; не возражаете, если я немного с ним поболтаю?» Боюсь, лучшее, на что я могу рассчитывать в таком случае, – это приглашение лекаря для душевнобольных за счет хозяев дома. Но, вероятнее всего, меня просто не пустят на порог.

Перебрав в уме несколько вариантов, я остановилась на том, который показался мне наименее притянутым за уши. Скажу, будто я объезжаю местных дворян, преследуя благородную цель организовать благотворительный бал. Надо только придумать, в чью именно пользу. Но это можно решить и по ходу дела. Вполне вероятно, что после первичного знакомства с хозяевами мне будет легче понять, за какие струнки следует дернуть, дабы смягчить их сердца. Моя задача – сделать так, чтобы они согласились оставить меня на ночлег. В этом случае я получу возможность спокойно переговорить с призраком барона и завтра с утра с чистой совестью уеду восвояси.

Остальную часть пути я главным образом занималась тем, что завидовала мужчинам. Причем исключительно черной завистью. Причина заключалась в том, что карету, как водится, нещадно трясло. Она подпрыгивала на каждой кочке, покачивалась то вправо, то влево и едва не заваливалась набок на каждом повороте. Не стоит думать, будто мужчины часто предпочитают ехать верхом из соображений галантности, чтобы предоставить дамам больше простора в «уютной» карете. Не надо считать также, что все дело в их безудержной любви к физическим упражнениям. Просто даже самый последний лентяй предпочтет конный спорт той безумной тряске и неизменно сопутствующему ей ощущению тошноты, которые являются уделом путешествующего в карете. Верховую езду предпочтет любой – кроме женщин. Потому что нам, черт побери, надо слишком серьезно заботиться о своем внешнем виде. Потому что женский наряд, в котором реально ехать на лошади, неприемлем при визите в гости. Потому что по дороге верхом одежда непременно помнется, а прическа растреплется. И, вероятнее всего, подпортится макияж. Словом, сейчас я как никогда понимала Илону, страстно ненавидящую подобные условности и нередко шокирующую представителей высшего света выбором в пользу верховой езды и появлением на людях в соответственно неподобающем виде.

Неудивительно, что я поспешила выскочить из кареты, едва мы подъехали к особняку, и, предоставив кучеру самостоятельно разбираться с поиском места для лошадей и экипажа, отправилась к крыльцу пешком. Здание производило впечатление. Его и особняком-то можно было назвать с некоторым трудом: скорее это все же был замок, пусть и относительно маленький. Но от созерцания архитектурных красот мне вскоре пришлось отказаться, сделав выбор в пользу другого зрелища: возле самого крыльца стояла еще одна карета. Меня всего на какую-то минуту опередил другой гость. Вот только любопытно, кто бы это мог быть?