Уличный кот по имени Боб. Как человек и кот обрели надежду на улицах Лондона - Боуэн Джеймс - Страница 31

Став продавцом «Big Issue», вы довольно быстро обнаруживаете, что координаторов можно найти по всему городу. Я знал, что они есть на Оксфорд-стрит, на Кингз-кросс и на Ливерпуль-стрит, и собирался попытать удачи на Оксфорд-стрит, тем более что там у меня было несколько знакомых.

Я приехал на место ближе к полудню и старался вести себя как ни в чем не бывало. Показал координатору бедж и купил пачку из двадцати журналов. Парень за стойкой так замотался, что едва обратил на меня внимание. А я поспешил убраться подальше, чтобы перед ним не мелькать. Выбрав место, рядом с которым не было видно других продавцов, я приступил к работе.

Меня не отпускало чувство вины перед Бобом. Кота перемены порядком нервировали, он был растерян — и имел на это полное право. Рыжий любил монотонность, стабильность и предсказуемость. И к воцарившемуся в нашей жизни хаосу относился крайне неодобрительно. Я тоже, откровенно говоря. Но я хотя бы понимал, почему это происходит. А кот, наверное, каждое утро просыпался с мыслями: интересно, что мой хозяин выдумает сегодня? и чем ему не угодила наша обычная жизнь?

В тот день я смог продать достаточное количество журналов. На следующий мне снова повезло. Я каждый раз выбирал новый район, воображая, что команда «Big Issue» бросила все силы на мои поиски. Я понимал, что ничего глупее и придумать невозможно, но меня буквально съедал параноидальный страх снова потерять работу.

Я представлял, как буду стоять перед суровой и непреклонной комиссией, как с меня сорвут бедж и укажут на дверь. «Почему с нами это происходит? — обратился я к Бобу, когда мы возвращались домой на автобусе. — Мы же ничего плохого не сделали! Неужели нельзя дать нам передышку?» Впрочем, я уже смирился с мыслью, что следующие несколько недель придется мотаться по всему Лондону, уповая на то, что другие координаторы ничего не знают о моем отстранении.

Дождь монотонно стучал по потрепанному старому зонтику, под которым мы с котом укрылись рядом с вокзалом Виктория. Я наконец понял, что совершил ошибку. Хотя на самом деле это Боб открыл мне глаза. С неба лило уже часа четыре, и пока ни один прохожий не остановился, чтобы купить журнал. Я их не винил — будь моя воля, я бы тоже спешил куда-нибудь в теплое местечко.

Торговля не задалась с самого утра: за все это время на нас обращали внимание только охранники в зданиях, куда мы заходили, чтобы хоть чуть-чуть обсохнуть.

— Прости, парень, но тебе придется уйти, — слышал я с завидной регулярностью.

Зонт я нашел в мусорном баке; я надеялся, что хотя бы он сделает этот день чуть лучше. Не помогло.

Почти месяц я добывал журналы у разных координаторов по всему Лондону. Я был осторожен и обычно просил других продавцов купить их для меня. Хотя многие знали, что я отстранен, к счастью, оставались и те, до кого эти новости еще не дошли. Я не хотел, чтобы у других людей из-за меня были проблемы, но успокаивал себя мыслью, что раз они не в курсе, то никто их ни в чем обвинить не сможет. После всего, через что мне пришлось пройти за последние месяцы, я хотел только одного: спокойно зарабатывать деньги для себя и Боба. Пока мне это удавалось.

Впрочем, насчет «спокойно» я погорячился. Найти хороший участок было непросто, и в основном потому, что официального разрешения на торговлю в каком-то конкретном месте я лишился. Мы с Бобом околачивались на Оксфорд-стрит, у Паддингтонского вокзала, у Кингз-кросс, в Истоне и у станций метро. Как-то меня трижды прогонял с выбранного участка один и тот же полицейский; в конце концов я получил полуофициальное предупреждение, что в следующий раз он меня арестует. А я не хотел снова попасть за решетку.

Все это начинало походить на ловушку-22.[6] Я старался держаться подальше от хлебных мест и стоял где-нибудь в стороне. В результате даже с помощью Боба я с трудом распродавал журналы. В «Big Issue» не просто так подбирали места для торговли: там знали, где люди будут покупать, а где нет. Мне теперь приходилось работать на участках второй категории. Да, прохожие по-прежнему обращали внимание на кота, но даже он не всегда мог подвигнуть их приобрести журнал. Естественно, это больно ударило мне по карману; весь опыт работы в «Big Issue», все мои расчеты и бизнес-планы оказались бесполезными.

И в тот дождливый день я понял, что это конец. У меня оставалось еще пятнадцать журналов. Я знал, что ни за что их не продам, если буду сидеть здесь, а в понедельник выйдет новый номер, и мой товар превратится в мусор. Положение не из приятных. День клонился к вечеру, дождь все не прекращался, и я сказал себе, что нужно попробовать распродать журналы на других участках. Усталый, промокший и почти отчаявшийся, я даже не рассчитывал на помощь Боба. Мой кот до сих пор вел себя идеально, несмотря на отвратительную погоду. Он стойко терпел даже брызги, долетавшие от проезжавших мимо машин и спешащих прохожих, хотя я знал, что он терпеть не может сырость. Но когда я попытался остановиться на углу, который показался мне подходящим местом для торговли, Боб пошел дальше. Это было на него не похоже: он крайне редко натягивал поводок, как собака, но именно этим рыжий сейчас и занимался.

— Хорошо, хорошо, я все понял, ты не хочешь здесь стоять, — согласился я, решив, что коту просто не нравится это конкретное место.

Но в следующий раз он поступил точно так же, потом опять, и до меня дошло.

— Ты хочешь домой, да, Боб? — спросил я.

Кот продолжал натягивать поводок, но слегка притормозил, услышав мои слова, и едва заметно наклонил голову, отчего возникло впечатление, будто рыжий совсем по-человечески поднял бровь. Потом он остановился и посмотрел на меня так, что я сразу понял: кота надо взять на руки.

В ту секунду я принял решение. Боб был настоящей скалой, он служил мне верой и правдой, хотя дела шли плохо и еды в миске становилось все меньше. Он продолжал помогать мне и вел себя как настоящий друг. Пришла пора ответить ему тем же, собрать волю в кулак и наконец съездить в Воксхолл.

Я знал, что это единственный верный путь. Работа в «Big Issue» стала для меня настоящим прорывом. Ничего подобного в моей жизни не случалось с тех пор, как в ней появился Боб. Мне нужно было прояснить ситуацию. Я должен держать ответ — ради себя и ради кота. После всего, что он сделал для меня, я не мог поступить иначе.

Поэтому в следующий понедельник я привел себя в порядок и отправился в офис «Big Issue». Боба я взял с собой, посчитав, что так будет проще все объяснить. Я не знал, что нас там ждет. В худшем случае меня лишат беджа и запретят продавать журнал. Это было бы чудовищно несправедливо. Но я понимал: если в компании решат, что я виновен, какое-нибудь наказание обязательно последует. И надеялся убедить их в том, что ничего противоправного мы с Бобом не совершали.

Приехав в офис, я объяснил цель своего визита, после чего меня попросили подождать. Через двадцать минут молодой парень и женщина постарше проводили нас в ничем не примечательный кабинет и попросили закрыть за собой дверь. Я задержал дыхание и приготовился к худшему.

Они устроили мне настоящую головомойку, поскольку я, по их мнению, нарушил несколько базовых правил.

— Поступили жалобы на то, что вы ходите с места на место и попрошайничаете!

Я знал, кто стоял за этими жалобами, но предпочел промолчать, потому что не собирался переходить на личности. Подразумевалось, что продавцы «Big Issue» должны держаться друг за друга, и если я сейчас начну обвинять своих коллег во лжи, ничего хорошего из этого не выйдет. Вместо этого я попытался объяснить, как трудно пройти по Ковент-Гарден с Бобом и не привлечь ни одного потенциального клиента.

Я рассказал им о том, как однажды несколько парней, стоявших у бара, обратили внимание на кота и предложили мне пять фунтов за три журнала. В этом номере было напечатано интервью с актрисой, которая им очень нравилась.

— И такое случается постоянно, — твердил я. — Когда кто-то останавливает меня возле бара, отказать ему — значит нагрубить!