Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Очертя голову (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

Существо вприпрыжку приблизилось, и я подался назад:

— Сгинь, Квазимодо!

Оно открыло кривой, опухший рот и застонало. Потом бросилось на меня, целясь когтями в горло. Я швырнул в него костью, попав в плечо, и бросился бежать по лабиринту, делая поворот за поворотом, пока не оказался в тупике. Я развернулся, ожидая увидеть чудище, но, кажется, мне удалось оторваться.

Я все еще сжимал в руках уродливый череп — и хорошо, потому что иначе я бы ничего не понял. Сейчас мой взгляд упал на зеркало прямо передо мной — классическое кривое зеркало, растянувшее и раздувшее мое тело, вот только моя добыча выглядела там совсем иначе. В зеркале отражался совершенно нормальный человеческий череп! Я снова перевел взгляд со своей ноши на ее отражение, потом протянул руку и коснулся стекла.

Рука прошла насквозь, как будто зеркала не было.

Я едва не вскрикнул, разглядев свои пальцы по ту сторону стекла: короткие обрубки. Пошевелив ими, я почувствовал, что изменился не только внешний вид. Я быстро выдернул руку обратно, и пальцы снова стали нормальными. От двойного превращения их слегка пощипывало.

Я обернулся на шум за спиной и снова столкнулся с чудищем. Оно тяжело дышало, слезы катились по вытянутому лицу на обвисшее брюхо. Существо не гналось за мной, а осторожно приближалось, и я поморщился. Как в старом анекдоте: «Следи за своим лицом! Оно меня убивает».

Создание подобралось поближе и долго глядело на меня, потом опустило глаза на свое брюхо и вымолвило со слезами в голосе:

— Скажи, я толстая?

У меня подогнулись колени, и я едва не провалился в зеркало, но в последний момент сумел сохранить равновесие.

— Мэгги! Это ты?

Она грустно кивнула перекошенной головой.

* * *

— Мы разбили машину, — сказала подруга, когда мы сидели рядом в тупике и слушали вопли и взрывы лабиринта. Сначала я не мог понять ни слова из того, что вырывалось из ее кошмарного рта. А потом оказалось, что это что-то вроде Шекспира: чем больше слушаешь, тем понятнее становится. — Разбили машину, но не могли остановиться. Перебрались в другую. Надо было ехать дальше. Не знаю, почему. Просто было не остановиться.

— Все в порядке, — ответил я. — Я знаю, что это место делает с людьми. Расскажи, что случилось потом.

Девочка глубоко вздохнула и на мгновение замерла. Со смещенными челюстями и толстенным языком ей, должно быть, непросто было говорить:

— Нашли люк. С эмблемой парка. Следующий этап. Открыли крышку. Спустились. И оказались тут. — Мэгги подняла скрюченную лапку и смахнула слезинку с меньшего глаза.

— Где Расс? Что с ним?

Девочка задрожала. Ей явно тяжело было вспоминать об этом, и я приготовился к худшему.

— Мы бежали через зеркала. Я упала. И снова, сквозь зеркало. Одно, другое, третье. Не могла найти первого. Пыталась, но не могла. — Ее голос повышался и становился все менее разборчивым. Теперь слезы полились из большого глаза. — Расс увидел меня. Увидел и не пришел на помощь. Он посмотрел на меня и убежал. Не мог на меня смотреть. Убежал!

Ее слова потонули во всхлипах. Я попытался ее обнять, насколько получалось:

— Я не убегу от тебя.

— Уже убежал! — вскрикнула она. — Убежал, убежал, убежал!

— Я не знал, что это ты!

Мэгги продолжала плакать:

— Расс знал! — простонала она. — Знал и все равно сбежал!

— Я не Расс!

Девочка начала потихоньку успокаиваться. Вдалеке раздался очередной взрыв, и по лабиринту загрохотали чьи-то ботинки, но сейчас мне было не до этого. Я знаю, что это звучит странно, но я никогда еще не чувствовал такой близости с Мэгги.

Я обнаружил, что целую ее опухшие отвисшие губы. В жизни не делал ничего более отталкивающего и более волшебного. Снова посмотрев на нее, я обнаружил, что она больше не плачет, хотя выглядит ничуть не лучше. То есть, лягушка не превратилась в принцессу, но что-то изменилось в нас обоих.

— Я все исправлю, — сказал я, пообещал, поклялся. В каждом аттракционе есть выход, так говорит сама Кассандра. И не только для меня, но и для Мэгги. А может быть, даже и для Квина.

— Послушай, — продолжил я, — здесь тупик, но мы найдем правильный путь. Пойдем вместе. — Я схватил ее за ссохшуюся руку и не отпускал. — Я буду рядом. — Но Мэгги не верила мне:

— Я ненавижу себя, — вымолвила она, избегая смотреть мне в глаза. — Всегда ненавидела.

Возможно, в глубине души она верила своим словам. То есть, да, я тоже время от времени себя ненавижу. Но иногда это чувство есть, иногда нет. Как правило, его нет. Похоже, Мэгги упала в зеркало, заставившее ненависть к себе раздуться и похоронить под собой все остальное.

— Расс правильно сделал, что сбежал.

Должно быть, ей до кучи попалось зеркало жалости к себе. Ситуация становилась слишком серьезной. Я перевел взгляд на челюсть девочки:

— Хватит, Мэгги, у тебя даже лицо вытянулось!

— Очень смешно. — Она шлепнула меня по руке, но я только улыбнулся в ответ. Не могу сказать, что привык к ее чудовищному виду, но сумел расширить свое сознание настолько, чтобы с ним смириться. — Хватит на меня смотреть! — крикнула девочка, пряча лицо. — Я страшная. Я уродина!

Тут у меня появилась идея, либо гениальная, либо просто ужасная, но попробовать стоило. Я улыбнулся:

— Повтори-ка!

Подруга растерянно подняла на меня глаза:

— Что?

— Ты не просто страшная, как задница или как койот, нет, ты еще уродливее задницы койота! — продолжил я.

— Заткнись!

— Ты настолько кошмарно выглядишь, что в твоих водительских правах даже нет фотографии. Там написано: «Лучше этого не видеть»!

— Хватит! — завопила она, смеясь.

— Ты настолько страшная… настолько… — Но у меня кончился запас тупых шуток о внешности. Мэгги пришла мне на помощь:

— Я такая уродина, что мое лицо входит в список запрещенного оружия!

Я расхохотался, она присоединилась, на нас напал один из тех приступов истерического смеха, когда становится тяжело дышать. И это было здорово, потому что нам внезапно стало наплевать, на кого она похожа. Я разглядел благодарность в разномастных глазах подруги, сохранивших прежний зеленый оттенок. Я все еще узнавал девочку, с которой дружил всю жизнь.

Мы углубились в лабиринт — тупик за тупиком. Я пытался считать повороты, но в конце концов сдался. Нам постоянно попадались другие изуродованные игроки. Кто-то в бешенстве махал на нас руками, другие в страхе убегали, третьи угрюмо сидели на месте, как смирившиеся со своей участью орангутанги в зоопарке.

— Если бы только вычислить, через какие зеркала ты прошла… — задумался я. — Мы можем все исправить.

— Я пыталась. Много раз. Поворачивала то направо, то налево. Никакого толку. Стало только хуже.

Тут я кое-что понял. Все до единого зеркала пропускали людей — то есть, они не удерживали нас внутри. Нас вообще ничего не держало!

Я развернулся к ближайшему зеркалу. Неужели все так просто? Вполне возможно. Как раз в духе Кассандры сделать выход настолько очевидным, что никто о нем даже не задумается и все будут бесконечно блуждать вокруг.

В отражении мне перекосило плечи и согнуло позвоночник. Я шагнул к зеркалу, но Мэгги сжала мою руку:

— Не надо!

— Доверься мне, — попросил я. У девочки не было на это никаких причин, я знал не больше нее. Но Мэгги задержала дыхание, и мы прошли через зеркало.

Меня как будто дернуло током, когда я слился с отражением и стал тем, что видел. Внутри все крутилось и растягивалось — раздувались органы и смещались кости, — но я не терял присутствия духа. Я крепко держал Мэгги за руку. Не оборачиваясь назад, не сворачивая налево или направо, чтобы заблудиться, я просто вошел в следующее зеркало. Мне не повезло: оно меняло отношение к себе. Я вдруг понял, что ошибаюсь, всегда ошибался и не умею принимать верных решений. Зеркало навевало неуверенность и апатию, чувство, что я в любом случае обречен, обречен, обречен.

Мэгги чувствовала то же самое. Она со стонами пыталась стряхнуть мою руку, не веря ни мне, ни себе. Стоило мне поддаться зеркалу, и мы действительно были бы обречены, так что я боролся с собой и передвигал ноги — вперед и вперед, от зеркала к зеркалу. Я хромал и переваливался, перед глазами стелился туман и двоилось, когда глаза меняли размер.