Оборотный город - Белянин Андрей Олегович - Страница 40

Ну и набегали два или три раза шумливые подростковые банды бесенят, кидались издалека всякой помойной дрянью, обзывались и тут же удирали, не дожидаясь даже насмешливого собачьего взгляда в их сторону. А потом какой-то мелкий гадёныш выбросил прямо перед нами драную, полудохлую кошку!

Может, конечно, и не выбросил, может, он её нёс себе на ужин и просто уронил от неожиданности и удивления. Может быть, кошка была не совсем ещё при смерти или как-то резко вспомнила свою боевую молодость, не знаю, не знаю…

Но при виде адских псов она выгнула спину дугой, вздыбила жалкие остатки шерсти и с гнусавым воем, типа «хрен догонишь!», понеслась вниз по улице. Собаки, как вы уже догадались, тоже отреагировали вполне предсказуемо. Им же глубоко фиолетово, что их поводки намотаны мне на руки и в один миг их не снимешь.

— Посторонись, несознательные, зашибу-у! — тонко орал я, едва ли не ласточкой летя над мостовой за счастливыми псами, наслаждающимися жаркой погоней за кошкой, которая всё ещё хочет жить. О, святый Боже, святый бессмертный, помилуй мя, что это было…

Вы знаете, как бегают кошки? Во-первых, быстро, во-вторых, зигзагами, в-третьих, там, где это им удобно. А в результате мне четыре раза пришлось с разбегу сигать через чужие палисадники, три раза перепрыгивать ямы, рытвины и траншеи, пару раз почти вертикально по стене вверх и кубарем вниз, а напоследок меня успешно протащили волоком через неизвестно откуда взявшуюся лужу!

Но веселее всего было, когда эта подлая мурка, свернув за угол, не сбавляя хода, влетела в целую похоронную делегацию и в великолепном балетном прыжке уселась перевести дыхание прямо на крышке гроба. Не более полминуты, потому что потом в толпу врезались мы…

Бедная нечисть сыпанула во все стороны, останки покойного (колдуна, беса, вампира, леший его теперь разберёт) были безжалостно растоптаны и разнесены на сувениры. Кошка умудрилась скрыться в суматохе, а я подъехал к Хозяйкиному дворцу, уже сидя на перевёрнутой гробовой крышке, с венком на шее и чёрной лентой «От жены, тёщи и любовницы — мы тебя помним, сволочь!». Кто бы сомневался, меня забудешь, как же…

— Мамма миа! Нон чизоно скритто, кретино-импотенто? — приветливо раздалось из львиных зевов, украшавших медные ворота. — Если кто чего не понял, то я рада тебя видеть, Иловайский! Заходи!

Я кое-как встал на ноги, проверил, все ли части тела на месте, ничего не отбил, ничего не отколол? Потом снял венок с шеи, аккуратно сложил всё в побитую крышку гроба и, не дожидаясь мстительных родственников покойного, вместе с довольными прогулкой псами вошёл внутрь двора. Оба зверя, на прощанье лизнув мне руку, отправились к своим товарищам за ограду, а я поднялся по уже знакомым ступенькам наверх. А там меня ждал роскошно накрытый стол и сияющая Катенька в мужских штанах и облегающей кофте под горло.

— Что, огорчён? Да, декольте сегодня не будет, пялиться не во что, можешь смотреть мне в глаза, а не туда, куда облизываешься. Дай чмокну в щёчку! — Она церемонно, словно на Пасхе, похристосовалась со мной в обе щеки и пригласила присесть. — В прошлый раз ты меня угощал, сейчас я накрываю футбольное поле. Образно выражаясь, конечно, наша полянка поменьше. Смотри сюда. Это консервы, открытые, с паштетом из шпротов. Сама не ем, но ты попробуй, они на любителя. Это бананы, это киви, ты таких фруктов у себя на Дону не видел, едят без кожуры. Бутерброды с колбасой, сыром, ветчиной и крабовыми палочками. Типа «палочки» натуральных крабов, но из рыбьего жира, красителя, усилителя вкуса и соевого белка. Есть пепси и меринда, тебе чего налить?

— Э-э… благодарствуем, на твой вкус, — вежливо выкрутился я, потому как половина названий являлась для меня абсолютной китайской грамотой. Хотя на вид вроде вполне съедобно.

— Ясненько. — Катя понятливо кивнула. — Давай проще, хватай то, что беру я, и поступай с ним так же, как я поступаю. Вздрогнем?

Она протянула мне маленький металлический бочонок с дыркой. Я храбро отхлебнул — холодная пузырящаяся жидкость сладко обожгла нёбо и ударила в нос. Сейчас чихну…

— Ты ешь, ешь, закусывай, пепси такая вещь, не зажуёшь — посадишь желудок. Я, что могла, тебе выяснила. Немного, но ты ж у нас голова, справишься. Чавкай на здоровье, а я пока покажу, чего нарыла.

Моя красавица встала, потянулась и нажала кнопку на волшебном ноутбуке. Экран приветствовал нас уже привычной мелодией, загорелась картинка рабочего стола, изображающая ту же Катеньку в тёмных очках, с девичьей косой до пояса, стоящую в полупрозрачном летнем сарафане у берёзы, с яркой надписью вдоль экрана: «О да-а, я хочу-у… Да не тебя, а в отпуск!»

— Вот, смотри сюда. — Она быстро пощёлкала клавишами, и передо мной открылась старая карта. — Это то, что ты мне оставил, а вот то, что удалось восстановить. Как, впечатляет?

Я охнул и едва не прикусил себе язык, увлёкшись бутербродом. На экране высветилась совершенно чёткая, незамызганная и непорванная карта, такая, какой она была в момент своего создания! Все надписи с обратной стороны были восстановлены, перевод не составлял труда, и шансы найти клад сразу выросли до небес!

— С тебя вобла и сало, благодарных поцелуев не надо, — сразу расставила все точки над «i» гостеприимная хозяюшка. — Вот без обид, Илья, не впадай в комплексы, сам подумай — у тебя служба, у меня работа, ты там, я тут, что нам светит? Хочешь, банку пепси с собой подарю? Забирай! Пусть потом археологи вешаются…

— Благодарствую, не стоит, а старую карту можно ли вернуть?

— Запросто. И новую дам в распечатке. Только не брался бы ты за это дело. Всем, чем хочешь, чую, что нехорошее оно. Не так там всё просто, и не надо тебе в кладоискатели на кладбище играть.

— А вам-то что с того, разлюбезная Катерина, простите, не знаю отчества? — как мне казалось, резонно спросил я, переходя на «вы» и вставая из-за стола. — За хлеб-соль спасибо, за объяснения тоже поклон земной, более с намёками да чувствами приставать не стану, сам гордость казачью имею. В Оборотный город тоже не вернусь, а случится в помощи моей нужду иметь, так Моню со Шлёмой пришлёте — я у вас в долгу…

— Уйти, значит, хочешь? — тихо прошептала она, опустив дивные ресницы. — Бросаешь меня, да? Ну и пошёл на фиг! Больно надо, жила без тебя, и ещё проживу! Мне, может, до смены какие-то полтора года отпахать осталось, сама справлюсь как-нибудь, не маленькая! Гордость у него казачья… А у меня? А обо мне ты хоть на минуту башкой своей чубатой подумал? Или ты другим местом думаешь?! Как на грудь мою пялиться, так он тут первым набежал, а как я глухо, без декольте, так сразу «вы, вам, спасибо, приставать не стану, я у вас в долгу…». Тьфу! Бери свою карту и уходи!

— Вы… ты… чего орёшь-то? — как-то даже опешил я.

— Кто на тебя орёт, кому ты нужен?! — Она шагнула назад, едва не смахнув со стола свою же книгу-ноутбук, в сердцах швырнула на доску с кнопками и шпеньками полотенце, громкоговорящая серая «груша» упала на пол, а Хозяйка встала ко мне спиной, надутая, как енот-полоскун у грязной речки в половодье.

— Катенька, свет мой…

— Ага, лампочка электрическая! Получил, что хотел, и вали!

— Да мне ж без твоей любви никакой клад не в радость…

— Какой любви? Ты, вообще, о чём, Иловайский?! У тебя поперёк папахи кириллицей написано — «дай за титьку подержаться» и «хочу секса без обязательств»!

— Чего я хочу? Уж больно слово мудрёное…

Хозяйка развернулась было объяснить, да не судьба, взгляд её пал на какой-то скромный шпенёк, вроде бы наклонённый не в ту сторону, и личико её нежное так исказилось, что я вздрогнул невольно.

— Микрофон включён! Нас же слышно было на всю площадь, я х… матом не ругаюсь, это был просто выдох, заткните ушки ватой, дети… А не то поубиваю всех на хрен!!!

— Как скажешь, матушка, — гулко донеслось в ответ едва ли не спевшимся хором. — А тока очень уж интересно, чем там у тя дело-то с хорунжим закончилося, коли он ужо получил, что хотел?