Меч над Москвой - Стаднюк Иван Фотиевич - Страница 8

Но даже при своей многоопытности и прозорливости не мог предположить Иван Степанович, что совсем скоро ему придется испытать ни с чем не соизмеримые потрясения, когда будет уже и не до личной судьбы, пусть и приблизится она к самой опасной, почти смертной черте. Однако это – впереди…

Оперативную обстановку докладывал начальник штаба генерал-лейтенант Соколовский Василий Данилович – статный, углубленный в мысленное видение всего того, что происходит на фронтах, в армиях, в штабах, службах обеспечения. В тщательно отутюженном обмундировании со сверкающими позолотой пуговицами и генеральскими шевронами на рукавах, гладко выбритый, он будто излучал всем внешним видом какую-то особую уверенность в своем деле, своих суждениях. Холеное, утонченно-интеллигентное лицо Соколовского было сероватым от усталости, а чуть притушенные глаза с красными прожилками на желтоватых белках свидетельствовали о постоянном недосыпании. Да, Соколовский, как и генерал Конев, был истинно военным человеком со всей своей внутренней сущностью и доскональным знанием порученного ему дела.

Стоя у висящей на стене топографической карты, на которой было нанесено расположение противоборствующих сил на фронтах, генерал Соколовский четко и с суровой конкретностью объяснял соотношение этих сил и их действия.

Доклады оперативной обстановки на Военном совете не всегда выстраиваются в одинаковой последовательности, особенно если обозреваются события, назревшие сиюминутно и требующие немедленных решений. Сегодня же Соколовский докладывал строго по-уставному, начав со сведений о противнике. Почерпнутые из ориентировок Генштаба, донесений войсковой и агентурной разведок, эти сведения были кричаще тревожными. Вслушиваясь в неторопливый голос начальника штаба, генерал-лейтенант Конев будто воочию видел, как немецко-фашистское командование торопливо готовит в полосе Западного фронта новое наступление на московском стратегическом направлении. И это рождало не только чувство опасности, но и понукало мысли к поискам эффективных оборонительных мер, заставляло сравнивать противоборствующие силы особенно на стыках армий, намечать направления для маневра своими войсками, в том числе и скудными резервами… Главное – надо во что бы то ни стало лишить неприятеля возможностей ударить внезапно и вбить клинья в наши оборонительные линии, а тем более охватить Западный фронт с флангов.

Войск же у неприятеля было немало. Немецко-фашистская группа «Центр», сосредоточившись восточнее Смоленска, уже имела в своем составе 3-ю и 4-ю танковые группы, изготовившиеся к наступлению из районов Духовщины и Рославля, 4-ю и 9-ю полевые армии, угрожавшие нашим обороняющимся дивизиям в направлениях Ельни, Ярцева, Белого, Андреаполя. А как сложится соотношение сил, когда гитлеровское командование окончательно завершит перегруппировку своих армий?

Штаб Западного фронта пока не ведал, что перед его войсками в решительный момент появятся еще одна полевая армия немцев – 2-я, и еще одна танковая группа – тоже 2-я, а их 2-й воздушный флот увеличится до 1390 самолетов. И еще кое-что, весьма важное, не было известно советскому командованию о подготовке боевых действий врага на московском направлении, хотя партизанская разведка тоже сделала все возможное, чтобы предупредить штаб Западного фронта и о непредвиденной грозящей опасности.

Почему-то не дошли до разведуправления фронта сведения из 19-й армии, собранные разведгруппой добровольцев-разведчиков, созданной Ярцевским горкомом партии; в нее входили комсомольцы В. Мокуров, А. Платонов, Ф. Платонов, Н. Кузнецов, Н. Прыгушин, П. Лиходед, несколько девушек, имена которых тогда были неизвестны. Группой руководил капитан Генералов из разведотдела 19-й армии. Эта группа обнаружила, что немцы близ райцентра Батурине, на сухом месте у непроходимых топей, так называемых Свитских мхов, готовили большое количество бревенчатых настилов – гатей. Нетрудно было догадаться, что гати будут уложены на болотистые участки для переправы по ним танков, что потом и произошло…

А пока генерал-лейтенант Соколовский продолжал доклад, перейдя к боевым характеристикам армий, входящих в состав Западного фронта, – 16, 19, 20, 22, 29, 30-й. Они держали оборону на рубеже озеро Пено, Андреаполь, Ломоносово, Ярцево, Новые Яковлевичи. Главное, московское направление прикрывали 16, 19, 20 и 30-я армии. Группировка войск Западного фронта имела в первой линии обороны 23 дивизии, в том числе 2 кавалерийские. Во фронтовом и армейских резервах находились всего лишь 8 стрелковых, 1 кавалерийская и 2 танковые дивизии (около 190 танков старого образца), 5 танковых бригад, в которых насчитывалось 260 танков – тоже преимущественно старых конструкций. Правее Западного фронта, севернее Осташкова, вели оборонительные бои войска 27-й армии Северо-Западного фронта. Слева, на рубеже верхнего течения Десны, от Ельни до железной дороги Рославль – Киров, занимали оборону войска 24-й и 43-й армий Резервного фронта. Еще четыре армии этого фронта, составляя резерв Верховного Главнокомандования на Западном направлении, располагались в глубине за Западным фронтом, по линии Осташков, Оленино, Ельня.

Генерал Соколовский подумал о том, что у командующего Резервным фронтом маршала Буденного, наверное, есть свои планы действий на случай прорыва противника к рубежам обороны его армий; эти планы следовало бы слить в единый оперативно-стратегический замысел с предполагаемыми действиями армий Западного фронта. Но Генеральный штаб и Ставка никаких указаний не давали, и Соколовский промолчал о тревоживших его мыслях, скользнув взглядом на левый край карты, где были обозначены Брянский и Юго-Западный фронты. Конев уловил этот его взгляд и спросил:

– У левых соседей улучшений нет?

Соколовский выдержал паузу, размышляя над тем, что ему было известно из сводок Генерального штаба, потом сказал:

– Наступательная операция Брянского фронта на рославльском и новозыбковском направлениях, имевшая целью ликвидировать разрыв между тринадцатой и двадцать первой армиями, к сожалению, оказалась безуспешной.

– Не угрыз Еременко Гудериана, – с иронической горечью, заметил Конев, имея в виду недавнее обещание генерала Еременко, данное Сталину, обязательно разгромить «подлеца Гудериана».

– Да, не угрыз, – согласился Соколовский и со вздохом продолжил: – А обстановка на Юго-Западном фронте – хуже некуда-Сегодня тридцать восьмая армия начала отход на восток. Прорыв немцев на Ромны, Лохвицу, Веселый Подол, Хорол прикрыть нечем. Двадцать первая и пятая армии тоже пятятся… Мешок для главных сил фронта неизбежен… Киев обречен…

4

Для генерала Конева начались фронтовые будни, заполненные работой, которая не поддается ни учету, ни измерениям. Два дня не покидал он Касни, изучая силы армий, их оснащенность боевой техникой и обеспеченность всем необходимым для боевых действий фронта – по документам и докладам начальников служб и родов войск. Пытался разгадывать замыслы противника, исходя из расположения его группировок, послал в Генеральный штаб донесение о том, что фронт испытывает недостаток в живой силе, танках, самолетах, артиллерии, автоматическом оружии. Уже собрался было начать объезд войск для ознакомления с обстановкой на местах, но вдруг последовало по телефону распоряжение срочно явиться в Ставку к Верховному Главнокомандующему Сталину.

Ехал в Москву с тревогой и надеждой. Пытался предугадать, какие вопросы поставит перед ним Сталин и как отнесется Генеральный штаб к его вчерашнему донесению о нуждах фронта. Томила тяжесть возложенной на него ответственности, охватывал разумом всю войну и свое нынешнее место, свою роль в ней. Знал, что в войсках и штабах о нем идет молва как о бесстрашном, одаренном полководце с очень крутым нравом, жестким, бескомпромиссным характером. В быстро мчавшейся по шоссе машине ему думалось свободно, мысли то вспыхивали в нем пучками лучей, высветливавших трудные неразрешимости и накопившееся в душе, еще не все осознанное, то своевольно разбредались по закоулкам усталого мозга, вызывая дремотное состояние.