Графиня де Монсоро (ил. Мориса Лелуара) - Дюма Александр - Страница 97

Шико, сидевший во главе стола, делал из бумаги кораблики и в строгом порядке выстраивал их на столешнице, приговаривая, что это флот всехристианского величества, который заменит флот всекатолического короля.

Объявили о прибытии господина де Морвилье.

Государственный муж явился одетым в свой самый темный костюм и с совершенно похоронным выражением лица. Отвесив глубокий поклон, на который за короля ему ответил Шико, он приблизился к Генриху III.

— Я присутствую, — спросил он, — на заседании Большого совета вашего величества?

— Да, здесь собрались мои лучшие друзья. Говорите.

— Простите, государь, я неспроста хотел в этом удостовериться. Ведь я намерен открыть вашему величеству весьма опасный заговор!

— Заговор?! — в один голос воскликнули все присутствующие.

Шико навострил уши и прекратил сооружение великолепного двухпалубного галиота, этот корабль он хотел сделать флагманом своего флота.

— Да, заговор, ваше величество, — сказал господин де Морвилье, понизив голос с той таинственностью, которая предвещает потрясающие откровения.

— О-о! — протянул король. — А часом не испанский ли это заговор?

В эту минуту в залу вошел герцог Анжуйский, также призванный на совет, двери за ним тотчас же закрылись.

— Вы слышите, брат мой, — сказал Генрих, когда обмен церемонными приветствиями закончился, — господин де Морвилье хочет изобличить перед нами заговор против безопасности государства!

Герцог медленно обвел всех присутствующих свойственным ему проницательным и в то же время настороженным взглядом.

— Возможно ли это?.. — пробормотал он.

— К сожалению, да, монсеньор, — сказал Морвилье, — опасный заговор.

— Расскажите нам про него, — предложил Шико, запуская законченный им галиот в хрустальную вазу с водой, стоявшую на столе.

— Да, — пролепетал герцог Анжуйский, — расскажите нам про него, господин канцлер.

— Я слушаю, — сказал Генрих.

Канцлер склонился как мог ниже и придал своему взгляду возможно большую серьезность, а голосу — самые доверительные интонации.

— Государь, — сказал он, — я уже давно слежу за поведением немногих недовольных…

— О! — прервал канцлера Шико. — «Немногих»! Вы слишком скромны, господин де Морвилье.

— Это, — продолжал канцлер, — всякий сброд: лавочники, ремесленники, мелкие судейские чины… Иной раз среди них попадаются монахи и школяры.

— Ну это не бог весть какие принцы, — отозвался Шико и с невозмутимым спокойствием приступил к изготовлению нового двухмачтового корабля.

Герцог Анжуйский принужденно улыбнулся.

— Сейчас вам все будет ясно, государь, — сказал канцлер. — Я знал, что недовольные всегда используют две главные опоры: армию и церковь…

— Весьма разумно, — заметил Генрих. — Говорите дальше.

Канцлер, осчастливленный этой похвалой, продолжал:

— В армии я нашел офицеров, преданных вашему величеству, которые доносили мне обо всем; в церковных кругах это было труднее. Тогда я пустил в дело моих людей…

— Все еще весьма разумно, — сказал Шико.

— И наконец, с помощью моих доверенных лиц мне удалось склонить одного из людей парижского прево…

— Склонить к чему? — спросил король.

— К тому, чтобы он следил за проповедниками, которые возбуждают народ против вашего величества.

«Ого! — подумал Шико. — Неужели моего друга заприметили?»

— Этих людей, государь, вдохновляет не господь бог, а сообщество заклятых врагов короны. Это сообщество я изучил.

— Очень хорошо, — одобрил король.

— Весьма разумно, — добавил Шико.

— И я знаю, на что они рассчитывают, — торжествующе заявил Морвилье.

— Просто превосходно! — воскликнул Шико.

Король сделал гасконцу знак замолчать.

Герцог Анжуйский не сводил глаз с Морвилье.

— В течение более чем двух месяцев, — продолжал канцлер, — я содержал за счет королевской казны нескольких весьма ловких и безмерно смелых людей; правда, они отличаются также ненасытной алчностью, но я сумел обратить это их качество во благо королю, ибо, щедро оплачивая их, я только выиграл. Именно от них, пожертвовав довольно крупной денежной суммой, я узнал о первом сборище заговорщиков.

— Все это хорошо, — сказал Шико, — плати, мой король, плати денежки!..

— Э, за этим дело не станет! — воскликнул Генрих. — Скажите нам, канцлер, какова цель этого заговора и на что рассчитывают заговорщики…

— Государь, речь идет не более не менее как о второй ночи святого Варфоломея.

— Против кого?

— Против гугенотов.

Присутствующие удивленно переглянулись.

— Примерно в какую сумму вам это обошлось? — спросил Шико.

— Семьдесят пять тысяч ливров одному и сто тысяч — другому.

Шико повернулся к королю.

— Хочешь, я всего за тысячу экю выдам тебе тайну, которую узнал господин де Морвилье? — воскликнул он.

Канцлер удивленно пожал плечами, а герцог Анжуйский скорчил такую благостную мину, которую на его лице еще и не видывали.

— Говори! — приказал король.

— Это — Лига, просто-напросто Лига, она образовалась десять лет назад. Господин де Морвилье выведал тайну, которую всякий парижский буржуа знает, как «Отче наш»…

— Сударь… — возмутился канцлер.

— Я говорю правду… и я докажу это, — заявил Шико непререкаемым тоном.

— Тогда назовите мне место, где собираются лигисты.

— Охотно: во-первых — на площадях и на улицах; во-вторых — на улицах и на площадях; и в-третьих — и на площадях и на улицах.

— Шутить изволите, господин Шико, — сказал канцлер, пытаясь изобразить улыбку. — А как они узнают друг друга?

— Они одеты точь-в-точь как и парижане и при ходьбе переставляют ноги по очереди, одну за другой, — с важным видом ответил Шико.

Это объяснение было встречено взрывом смеха, и даже сам канцлер, подумав, что правила хорошего тона требуют от него присоединиться к общему веселью, засмеялся вместе с другими. Но вскоре государственный муж опять посуровел.

— Мой лазутчик, — сказал он, — присутствовал на одном из их собраний, и оно происходило в том месте, которое господину Шико неизвестно.

Герцог Анжуйский побледнел.

— Где же? — спросил король.

— В аббатстве Святой Женевьевы.

Шико уронил бумажную курицу, которую он усаживал на адмиральский корабль.

— В аббатстве Святой Женевьевы! — воскликнул король.

— Это невероятно, — пробормотал герцог.

— Однако это так, — сказал Морвилье и победоносно оглядел собравшихся, весьма довольный произведенным им впечатлением.

— И что они делали, господин канцлер? Что они решили? — спросил король.

— Что лигисты выберут себе вождей, каждый записавшийся в списки Лиги добудет себе оружие, в каждую провинцию будет направлен представитель от мятежной столицы, и все гугеноты, любимчики вашего величества, так они выражаются…

Король улыбнулся.

— Будут истреблены в назначенный день.

— И это все? — сказал Генрих.

— Чума на мою голову! — воскликнул Шико. — Сразу видно, что ты католик.

— И это действительно все? — осведомился герцог.

— Нет, монсеньор…

— Чума на мою голову! Я думаю, что это не все! Если бы король за сто семьдесят пять тысяч ливров получил только это, он был бы вправе считать себя обокраденным.

— Говорите, канцлер, — приказал король.

— Есть вожди…

Шико заметил, что у герцога Анжуйского грудь от волнения бурно вздымается под камзолом.

— Так, так, так, — сказал он, — значит, у заговора есть руководители, удивительно! И все же, за наши сто семьдесят пять тысяч ливров нам следовало бы еще чего-нибудь подкинуть.

— Кто эти вожди… их имена? — спросил король. — Как их зовут, этих вождей?

— Во-первых, один проповедник, фанатик, бесноватый изувер, за его имя я заплатил десять тысяч ливров.

— И вы правильно сделали.

— Некто Горанфло, монах из монастыря Святой Женевьевы.