Наследница огня - Маас Сара Дж. - Страница 17

Манона присмотрелась к ближайшему караульному. Ноздри уловили запах пота. Еще от него пахло страхом и изрядной усталостью. Запах усталости напоминал мускус. Судя по этим ароматам, люди находились в дороге уже несколько недель. С ними ехали две арестантские повозки. От одной исходил отчетливый мужской запах с едва уловимым оттенком духов. Вторая повозка была женской. Запах обеих не понравился Маноне.

По словам бабушки, Манона родилась бездушной. Бездушной и бессердечной, какой и должна быть Черноклювая ведьма. Жестокость и коварство пронизывали Манону до мозга костей.

Почему ее так зацепил этот запах? Да, обычный, человеческий дух. И в то же время… И герцог, и узники в повозках пахли не как обычные люди. В их запахе было что-то странное. Чужое. Чуждое.

Вспотевший караульный переминался с ноги на ногу. Манона улыбнулась ему. Рука караульного стиснула эфес меча.

Маноне было скучно, и она решила немного поразвлечься. Она слегка запрокинула голову, открыла рот и выдвинула свои железные зубы. Караульный попятился. Его дыхание участилось. От него повеяло резкой кислотой нарастающего страха.

Если бы не эти зубы, Манону можно было бы назвать красавицей. Волосы цвета белой луны, алебастровая кожа, темно-золотистые глаза. Ее жертвы, не подозревая, кто перед ними, нередко говорили ей, что она прекрасна, как фэйская королева. Увы, они слишком поздно узнавали нехитрую истину. Красота Маноны была всего лишь видом оружия в ее природном арсенале. Что потом с ними происходило! Манона и сейчас не могла вспоминать об этом без смеха.

Сзади захрустела мерзлая трава. Манона отвернулась от дрожащего караульного и бурых, вспененных вод реки Акант. Это возвращалась бабушка.

После исчезновения магии ведьмы начали стариться. Маноне было больше ста лет, но пока существовали магические силы, она выглядела не старше шестнадцати. Сейчас она превратилась в двадцатипятилетнюю. Они старились, как обычные смертные женщины, и это наполняло душу ведьм неутихающим страхом. А ее бабушка…

Богатые черные одежды Матери Черноклювых развевались на пронизывающем ветру, чем-то напоминая речные воды. Морщины успели тронуть бабушкино лицо. В ее смоляно-черных волосах появилась седина. Верховная ведьма клана Черноклювых была не просто красивой. Она была завораживающе красивой. Даже сейчас, когда время оставляло свой неумолимый отпечаток на ее белоснежной коже, на предводительницу нельзя было смотреть без немого восхищения.

– Мы уходим, – сказала Матерь Черноклювых.

Она пошла по берегу реки, избрав северное направление. Люди герцога еще плотнее окружили свой лагерь. Разумная предосторожность, когда рядом – тринадцать скучающих ведьм.

Легкий кивок Маноны – и все выстроились в линию. Остальные двенадцать держались на надлежащем расстоянии от Маноны и бабушки, неслышно ступая по зимней траве. За все месяцы странствий по городам и деревням никому из них не удалось обнаружить ни одной крошанской ведьмы. Манона знала: за это их рано или поздно ждет наказание. Порка. Возможно, кому-то пальцы сломают. Потом все это заживет, но горечь публичного позора останется. Таков был излюбленный бабушкин способ наказания: не столько сделать больно провинившимся, сколько унизить их.

Однако сейчас бабушкины черные глаза с золотыми крапинками (признак чистейший породы Черноклювых) были устремлены на север, к Задубелому лесу и далеким Белоклычьим горам. Черные глаза с золотыми крапинками особо почитались ведьмами клана. Почему – Манона не знала, а спросить у бабушки не решалась. Но таких глаз, как у Маноны – цвета темного золота, – в клане больше не было ни у кого. Когда Манона только что родилась, бабушка, увидев ее глаза, унесла внучку от остывающего трупа матери, провозгласив своей неоспоримой наследницей.

Бабушка продолжала идти. Манона шла рядом и молчала. Надо будет – бабушка сама заговорит. А иначе… иначе можно и без языка остаться.

– Мы отправимся на север, – сказала бабушка, когда лагерь смертных скрылся за холмами. – Из своего отряда выбери троих и пошли их на юг, запад и восток. Пусть разыщут наших соплеменниц и передадут, что мы все собираемся в Ферианской впадине. Об этом должны знать все Черноклювые, до самой последней ведьмы и караульной.

Сейчас это различие сохранялось лишь на словах. Каждая ведьма принадлежала к своему шабашу, а значит, была караульной. После падения их Западного королевства, когда Железнозубым пришлось сражаться за выживание, все ведьмы в кланах Черноклювых, Желтоногих и Синекровных должны были находиться в постоянной готовности к битве. К великой войне за возвращение своих земель. И если кому-то суждено на ней погибнуть, что ж, такова воля Вэрда. Сама Манона никогда не бывала там, где некогда находились владения Ведьминого королевства. Она не видела ни развалин, ни обширных лугов, тянущихся до западного моря. И никто из Тринадцати там не бывал. Проклятие последней крошанской королевы сделало их изгнанницами и вечными странницами. Истекая кровью во время легендарного сражения, она прокляла всех Железнозубых.

Манона молчала, чувствуя, что бабушка еще не закончила.

– Если твои караульные увидят кого-то из других кланов, пусть и им скажут, чтобы собрались во впадине. Никаких скандалов и драк не затевать. Их обязанность – нести известие.

Железные бабушкины зубы поблескивали на послеполуденном солнце. Матерь Черноклювых была из числа древних ведьм. Она родилась еще в Ведьмином королевстве и в составе союза Железнозубых сражалась против засилья крошанских королев. Древние ведьмы щеголяли своими железными зубами. Манона не помнила, чтобы бабушка их убирала.

Сейчас Манона молча кивала. Время вопросов еще не настало. Пока что она обдумывала услышанное. Ферианской впадиной называлась про?клятая, бесплодная полоса земли между Белоклычьими и Руннскими горами. Она же служила одним из немногих проходов из плодородных восточных земель в пустоши Западного края.

Манона прошла этим лабиринтом заснеженных пещер и ущелий всего один раз, пешком, вместе со своим отрядом и еще двумя шабашами. Это было почти сразу после исчезновения магии, когда все они вдруг ощутили себя ослепшими, оглохшими и пригвожденными к земле. Половина других ведьм не сумели пробраться через впадину. Тринадцати это удалось, но с огромным трудом. Во время ледяного обвала Манона едва не лишилась руки. Руку удалось сохранить благодаря быстро соображающей Астерине – ее непосредственной помощнице. И благодаря грубой силе Соррель – третьей по значимости в их отряде. С тех пор Манона не бывала в Ферианской впадине. В последние месяцы доходили слухи, будто там творится что-то страшное.

– Бэба Желтоногая погибла.

Слова бабушки отвлекли Манону от воспоминаний. Она повернулась. На губах бабушки играла легкая улыбка.

– Убили в Рафтхоле. Герцог получил письмо. Но кто убил и за что – неизвестно.

– Крошанки?

– Возможно.

Улыбка Матери Черноклювых стала еще шире. Ее железные зубы кое-где были тронуты ржавчиной.

– В Ферианскую впадину нас пригласил адарланский король. Герцог передал мне его слова. Говорит, там нас ожидает королевский подарок.

Манона вспомнила все, что знала об адарланском короле и его безрассудном, кровавом стремлении завоевать мир. Ее прямейшей обязанностью и как командира отряда, и как наследницы было оберегать жизнь бабушки, заранее предвидя все угрозы и ловушки.

– Его приглашение может оказаться западней. Расчет простой: собрать нас в одном месте и уничтожить. Вдруг король сговорился с крошанками? А может, и с Синекровными. Те издавна хотели владычествовать над всеми кланами Железнозубых.

– Я так не думаю, – задумчиво произнесла Матерь Черноклювых, щуря свои бездонные черные глаза. – У короля есть для нас предложения. Для всех кланов Железнозубых.

Манона ждала дальнейших объяснений. Ее нетерпение было настолько велико, что попадись ей сейчас кто-то из смертных, располосовала бы в считаные секунды.

– Королю нужны наездницы. – Матерь Черноклювых продолжала смотреть на горизонт. – Наездницы для драконов – его воздушной кавалерии. Все эти годы король взращивал их в Ферианской впадине.