Удивительное путешествие Полисены Пороселло - Питцорно Бьянка - Страница 10

– Мы бы хотели поговорить с вашим мужем, – вежливо ответила Лукреция.

– А, с этим! Кто знает, когда он со своим кораллом явится!

– Смотри, мама! – закричал старший из мальчиков, потянув ее за платок и показывая в сторону моря. Теперь показались четкие очертания лодки, а в лодке – маленькая человеческая фигура, отчаянно боровшаяся с парусом.

– И как ему не надоест выдумывать всякие глупости, ну что за бесшабашность, – с досадой сказала женщина, поворачиваясь лицом к детям. – Будто у меня нет больше забот, со всеми-то вами.

Она снова закричала пронзительным голосом:

– Кому сказала, марш домой, что, по розгам соскучились?

Дети немедленно исполнили приказание. Мать заперла дверь на засов и не очень вежливо обратилась к Лукреции:

– Что это тебе понадобилось от моего мужа? Деньги? Что, задолжал твоему хозяину? Передай от меня старому скупердяю, что у нас слишком много ртов, чтобы позволить себе еще долги уплачивать.

Лукреция ни за что бы не призналась, что Жиральди умер и она теперь работает в одиночку.

– Мы только хотели кое-что узнать, – спокойно ответила она.

– Ишь ты! Не очень-то подходящий момент выбрали, надо сказать, – фыркнула женщина, махнув рукой в сторону моря.

Лодка уже приближалась к берегу, но волны подгоняли ее не к песчаной полосе, а к скалам.

«Он же разобьется о камни», – со страхом подумала Полисена. Но в самый последний момент, нечеловеческим усилием, рыбаку удалось направить парус так, что маленькая лодочка поплыла как раз в сторону песчаного берега.

– Вот и наш герой вернулся, – злобно прокомментировала женщина.

Огромная волна подняла лодку и швырнула ее на берег, она опрокинулась, мачта сломалась. Рыбак лежал на спине, весь в водорослях, промокший до нитки, раскинув руки, и казалось, что он без сознания.

Лукреция и Полисена бросились к нему на помощь, за ними не спеша последовала его жена.

Полисена вытерла носовым платком залитое соленой водой лицо. Лукреция осторожно прощупывала его ноги и руки – нет ли переломов.

– Голова… голова болит… сильный удар… мачта сломалась и… – едва слышно проговорил мужчина. Потом он немного пришел в себя, взгляд прояснился. Он внимательно посмотрел на Полисену, которая поддерживала его, обняв рукой за шею. – Ты кто? – спросил.

Вместо ответа девочка поднесла к его глазам коралловую рыбку.

– Десять лет назад кто-то положил ее ко мне в пеленки. В необычные пеленки из грубой шерсти…

– Это я положил… я отнес тебя в монастырь, – медленно произнес рыбак, будто с трудом подбирая слова.

– Кто сделал эту рыбку? Кто вам ее дал? – торопливо продолжала Полисена, видя, как его взгляд снова мутнел. – Кто мой отец? – закричала она нетерпеливо и встряхнула его, ни о чем больше не думая.

– Я… – произнес рыбак на одном дыхании.

– Вы?!

– Никто не давал мне этой рыбки, – продолжил рыбак, едва дыша. – Это я ее сделал, для тебя. Чтобы узнать тебя, когда… – Тут он закрыл глаза, голова его упала, и Полисена почувствовала, что мокрое ледяное тело потяжелело у нее под рукой и стало как камень.

У нее тоже было чувство, что кто-то вылил на нее ушат ледяной воды. Ведь ее поиски заканчивались, так и не начавшись! Теперь она тоже сирота, как Лукреция, дочь рыбака, а он так беден, что не может даже башмаков детям купить.

Полисена зарыдала от отчаяния. Но тут грубая рука толкнула ее в спину:

– Прекращай ныть! Ишь ты какая нежная, ну прямо барышня. Куда ты суешь свой нос? Какие дела могут быть у тебя с моим мужем?

У Полисены кровь застыла в жилах. Мало того, что нищий рыбак был ее отцом, так ведь и эта бесчувственная мегера была ее матерью, эти оборвыши – ее братьями, а грязная лачуга была ее домом.

– Да прекрати ты! Поднимайся! Убирайся-ка к себе домой вместе со своей подружкой, а то суете везде свой нос! – снова напала на подруг женщина, которая, судя по всему, не слышала, что прошептал ее муж перед смертью, и ни о чем не подозревала.

«Надо уносить ноги, – быстро подумала Полисена. – Мать или не мать, а я тут с ней не останусь».

Не успела она хорошенько продумать свою мысль, как Лукреция подняла голову от груди рыбака и закричала:

– Он жив! Сердце еще бьется. Надо скорей отнести его в дом. Позовите врача.

Глава третья

Время шло, но рыбак все не приходил в себя. Он лежал на своем убогом ложе, бледный, с закрытыми глазами, как будто спал, но ничто не могло разбудить его. Ни лекарства, что принес доктор, ни горячий ром, который жена пыталась влить ему в рот, с силой разжав зубы, ни резкий запах соли или уксуса, поднесенных к носу старшим сыном, ни шумные игры малышей, ни заботливые прикосновения Полисены.

Когда она обнаружила, что отец еще жив, то не смогла уйти от него. Ей жалко было оставлять его, такого слабого, больного и беззащитного, в когтях этой самолюбивой мегеры, которая, увы, была ее матерью. Женщина совершенно не обрадовалась, узнав, что муж спасен. Ее, скорее, раздражало, что теперь придется ухаживать за тяжелобольным. «Делать мне больше нечего, как сидеть у его постели и подтирать сопли!» – со злобой говорила она.

Поэтому, когда девочка вызвалась за ним ухаживать, женщина не стала ее прогонять, а позволила разместиться в углу грязной и темной комнаты, в которой жила вся семья.

– Вот уж не пойму, на что тебе это, – добавила она. – Но если очень хочется, то пожалуйста!

Разумеется, Полисена взяла к себе и поросенка – Белоцветик так к ней привязался, что для него было немыслимым расставание. Жена рыбака делала вид, что его не замечает, но малыши наслаждались его компанией и играли с ним целыми днями, визжа и ругаясь друг с другом, как маленькие дикари.

Глядя на своих новых братьев и сестер, Полисена, конечно, сравнивала их с той, кого она много лет считала своей младшей сестренкой. Петронилле – а она была такой же непоседой – не разрешали играть в слишком подвижные игры, бросаться на землю или выходить из дома без сопровождения взрослых. С ней постоянно был кто-то, кто заботился о том, чтобы она не ушиблась, чтобы была тепло одета, чтобы не говорила нехороших слов… Она была похожа на львенка, которого выгуливали на поводке. Но при этом получала шлепок только в самых крайних случаях, а вообще все относились к ней ласково, целовали ее и терпеливо отвечали на вопросы.

А жена рыбака всегда была груба и резка со своими детьми, отгоняла их пинками, когда те мешались под ногами, осыпала руганью, колотила по любой мелочи, да так, что Полисена никак не решалась открыть, кем она ей приходится, и спросить, почему же ее бросили, а всех остальных – нет.

Все ее существо сопротивлялось мысли о том, чтобы называть «мамой» эту злючку, и она предпочла отложить объяснение до того момента, как очнется рыбак.

А пока она изображала из себя постороннюю добрую крестьянку, призванную быть сестрой милосердия.

Лукреция оказалась с ней заодно.

– Я не покину Урагаль до тех пор, пока ты не поговоришь со своим отцом и не выяснишь всего, – пообещала она, и для ее подруги это было большим утешением.

Лукреция вместе со своими зверями устроилась на городском постоялом дворе и каждый вечер давала представления на площади. Зрители приходили даже с окраин и из близлежащих деревень. Это был урожайный год, и крестьянам было что потратить. Не нужно было бояться, что самые верные зрители заскучают, так как Лукреция каждый вечер меняла номера со зверями, и сама никогда не повторяла дважды, разве что по заказу публики, ни своих акробатических выступлений, ни песенок.

По утрам она навещала Полисену в лачуге на берегу моря. Помогала ей мыть больного, менять ему белье и повязки на голове, куда его ударила мачта.

Женщины в это время обычно не было дома. У нее имелось место на рынке, где раньше она продавала рыбу, пойманную мужем, а теперь – травы, грибы и улиток: их собирали за городом старшие дети.