Онорина - де Бальзак Оноре - Страница 18

Мадемуазель де Туш отошла от консула, и Клод Виньон, подойдя к ней, шепнул ей на ухо:

— Не правда ли, д'Осталь немного фатоват?

— Нет, — отвечала она шепотом. — Он до сих пор не догадался, что Онорина могла бы полюбить его. О несчастный! — прибавила она, увидев, что вошла жена консула. — Его жена все слышала!..

На башенных часах пробило одиннадцать, и гости отправились домой пешком, по берегу моря.

— Все это нежизненно, — сказала мадемуазель де Туш. — Такая женщина — одно из редчайших исключений, высокий ум, истинная жемчужина. Жизнь слагается из разнообразных случайностей, из чередования печалей и радостей. Рай Данте, величественный идеал, небесная лазурь — все это живет только в душе, искать их в действительной жизни — значит искать какое-то сверхнаслаждение, недоступное человеческой природе. Для подобных душ достаточно тесной кельи и скамеечки для молитвы.

— Вы правы, — сказал Леон де Лора. — Но хоть я и отпетый шалопай, я не могу не восхищаться женщиной, которая способна, подобно Онорине, жить рядом с мастерской художника, под его кровлей, и никогда не выходить, никого не видеть, не замараться уличной грязью.

— Так продолжалось всего лишь несколько месяцев, — вставил Клод Виньон с глубокой иронией, — Графиня Онорина не единственная в своем роде, — возразил посланник, обращаясь к мадемуазель де Туш. — Был на свете человек, политический деятель, писатель с язвительным слогом, который стал предметом подобной любви, и пистолетный выстрел, лишивший его жизни, сразил не только его: та, кого он любил, после его смерти удалилась от света.

— Значит, и в наш век встречаются возвышенные души! — сказала мадемуазель де Туш и остановилась в задумчивости, опершись на парапет набережной.

Париж, январь 1843 г.