Росс Полдарк (ЛП) - Грэхем (Грэм) Уинстон - Страница 15

- Честность всегда оскорбительна? - ответил Росс. - Мне жаль.

Внезапный шепоток дал понять, что поединок начался. С первых же секунд Красная Перчатка завладел преимуществом. Его глазки блестели, он налетел три или четыре раза, наметив цель и оставив после себя кровь, при этом точно зная, когда отступить, прежде чем другая птица сможет воспользоваться собственными шпорами. Герцог привык к подобным играм, но другого класса.

Поединок затянулся, и наблюдатели смотрели с возрастающим оживлением. Чарльз и Агата возглавили хор ободрительных и разочарованных выкриков. Герцог лежал под Красной Перчаткой, перья его трепетали, но он чудесным образом избежал смертельного удара, снова поднялся и вступил в драку. Наконец, они разделились, чтобы вновь сцепиться, с опущенными головами и лишившись перьев на шеях. Даже Красная Перчатка устал, а Герцог находился в плачевном состоянии. Перчатка его почти доконал, но так и не прикончил.

- Заберите его! - завопила тетушка Агата. - Чарльз, забери его! У нас есть победитель. Не позволяй, чтобы его покалечили в первой же схватке!

Чарльз в нерешительности пощипывал верхнюю губу. Еще до того, как он успел принять решение, петухи вновь сошлись. И вдруг, совершенно неожиданно для всех, инициатива перешла к Герцогу. Казалось, триумфальная юность вселила в него новые силы. Красная Перчатка, которого застали врасплох, был повержен.

Джордж Уорлегган вцепился в отцовскую руку, уронив табакерку.

- Прекратите поединок! - резко воскликнул он. - Шпоры уже в голове Перчатки.

Он заметил это первым, а теперь и все остальные увидели, что Герцог с оставшимися силами и долей везения выиграл схватку. Даже если бы Уорлегган не вмешался, Красная Перчатка больше не мог драться. Он катался по земле в отчаянной и слабой попытке сбросить другую птицу.

Мистер Уорлегган жестом остановил лакея, нагнулся за табакеркой и спрятал ее.

- Пусть продолжают, - заявил он. - Мне не нужны пенсионеры.

- У нас есть победитель! - раскудахталась тетушка Агата. - Точно, у нас победитель, несомненно. Что ж, разве поединок не окончен? Эта птица выдохлась. Да благословит нас Господь, но как по мне, так она выглядит дохлой. Почему они не остановились?

- Я выпишу чек на сотню гиней, - обратился Уорлегган к Чарльзу ровным тоном, который никого не обманул. - И если вы пожелаете продать вашу птицу, то предложите ее сперва мне. Уверен, из нее выйдет толк.

- Это был удачный удар, - ответил Чарльз, его широкое раскрасневшееся лицо сияло от пота и радости. - На редкость удачный удар. Мало когда я видел лучший поединок с более удивительным концом. Ваша Перчатка - боевая птица.

- В самом деле, - согласился мистер Чайновет. - Королевская битва, как вы и сказали, Чарльз. Кто следующий?

- Кто дерется и сбегает, - произнесла тетушка Агата, пытаясь поправить парик, - сразиться еще один шанс получает, - хихикнула она. - Но не с нашим Герцогом. Он убьет его, если их снова сведут. Должна сказать, это было убийственное представление. Или раздражающее? Вы раздражены? Бедные проигравшие теряют больше, чем нужно.

К счастью, никто ее не слушал, поскольку выпустили еще двух петухов.

- У тебя нет права, - сказала Элизабет, - нет права или причины оскорблять мою мать. Я поступила так по своей воле и собственному разумению. Если ты и должен кого-то винить, то только меня.

Росс взглянул на стоящую рядом девушку, и весь его гнев внезапно испарился, осталась лишь боль от осознания того, что между ними всё кончено.

- Я никого не виню. Что сделано, то сделано, и я не хочу разрушать твое счастье. У меня есть собственная жизнь, и... мы будем соседями. Иногда мы будем видеться.

Фрэнсис отделился от толпы и смахнул капельку крови с шелкового галстука.

- Надеюсь, что однажды ты меня простишь, - тихо произнесла Элизабет. - Мы были так молоды. Позже...

С умершим сердцем Росс смотрел, как приближается ее муж.

- Не стал смотреть? - обратился Фрэнсис к кузену. Его привлекательное лицо раскраснелось от выпитого и съеденного. - Я тебя не виню. Такое разочарование после той схватки. А то было действительно впечатляющее представление. Что ж, дорогая, не чувствуешь ли ты себя покинутой в день свадьбы? Это так постыдно с моей стороны, и я обязан это возместить. Будь я проклят, если еще раз тебя покину.

Когда позже вечером Росс покинул Тренвит, то вскочил на лошадь и скакал многие мили, не разбирая направления, пока на небе не взошла луна, пока Брюнетка, не выказывавшая признаков былой хвори, опять не захромала. К тому времени он оказался очень далеко от дома, на голой, обдуваемой ветрами и незнакомой местности. Он развернул кобылу и позволил ей самой найти дорогу домой.

К его прискорбию, она не смогла этого сделать, и к тому времени, как показалась сломанная труба Уил-Грейс, дав понять, что он находится на собственной земле, уже давно настала ночь.

Росс поскакал вниз, в долину, расседлал Брюнетку и вошел в дом. Он выпил стакан рома и направился в спальню, рухнув в постель полностью одетым и обутым. Но когда на заре окна начали светлеть, его глаза еще оставались открытыми. Это был самый мрачный час в его жизни.

Глава пятая

Начало зимы показалось Россу бесконечным. Четыре дня непрерывных туманов наполнили долину, так что даже по стенам Нампары потекли потоки, а желтые воды ручья вышли из берегов. После Рождества морозы очистили воздух, а высокая трава на утесах заиндевела, скалы и отвалы рудников побелели, песок затвердел и окрасился соленой изморосью, пока беспокойные волны его не вылизали.

Часто заходила лишь Верити. Она была его связью с остальной семьей, приносила сплетни и составляла компанию. Они вместе прогуливались многие мили, иногда под дождем, вдоль утесов, когда на небе нависали низкие тучи, а море становилось тусклым и угрюмым, как покинутый любовник, иногда по песку у кромки моря, куда волны приносили всякий мусор и поднимали радужные туманы над своими изломанными вершинами. Росс шагал, иногда слушая Верити, гораздо реже он говорил сам, а она быстро шла рядом, ветер задувал ей волосы в лицо и окрашивал щеки румянцем.

Однажды в середине марта она пришла в неурочное время и остановилась, наблюдая, как Росс прибивает подпорку к балке в кладовке.

- Как твоя нога, Росс? - спросила она.

- Почти не тревожит.

Росс слегка лукавил, но другим это необязательно было знать. Он почти не хромал, заставляя себя ходить прямо, но боли его часто посещали.

Верити еще раньше принесла несколько банок со своими джемами, и теперь начала снимать их с полок и расставлять заново.

- Отец говорит, что если тебе не хватит фуража для скота, то можешь воспользоваться нашим. А еще у нас есть семена редиса и французского лука, если ты его любишь.

Росс немного поразмыслил.

- Благодарю, - ответил он. - На прошлой неделе я посеял бобы и горох. Места еще хватит.

Верити посмотрела на написанную собственной рукой этикетку.

- Как думаешь, Росс, ты сможешь танцевать?

- Танцевать? О чем это ты?

- О, я не про пляски под волынку, а про настоящий бал, какой будет в Труро в следующий понедельник. На Пасху.

Он перестал работать молотком.

- Может быть, если будет нужда. Да только я такой нужды не вижу.

Верити немного призадумалась, прежде чем снова заговорить. Из-за тяжелой работы за зиму Росс исхудал и стал бледнее. Он слишком много пил и слишком много размышлял. Верити помнила его легким на подъем, чувствительным мальчиком, всегда готовым повеселиться и поболтать. Раньше он пел. Этот же сухопарый, мрачный мужчина остался для нее незнакомцем, несмотря на все усилия узнать его поближе. Винить за это нужно было как войну, так и Элизабет.

- Ты еще молод, - сказала Верити. - Корнуолл полон жизни, если тебе она нужна. Почему бы тебе не пойти?

- Так ты идешь?