На дорогах войны - Федоров Анатолий Федорович - Страница 8

Охранялся лагерь не особенно сильно. Видимо, немцы, успокоенные тем, что за последнее время никаких происшествий в лагере не было, считали пленных вполне «благонадежными». И вот в тот момент, когда происходила пересмена часовых, Таранец и его товарищи, осторожно выдавив несколько досок в стене барака, пролезли через отверстие наружу, проползли под колючей проволокой и благополучно скрылись в горах.

В условленном месте их встретил Роберт Ульман со своими друзьями. Прощание было трогательным.

— Мы не забудем вашей самоотверженной помощи, дорогие товарищи! — сказал Иван Таранец и горячо обнял австрийца.

— Фашизм — наш общий враг, и мы всегда с теми, кто борется против него, — ответил Ульман и, подняв вверх сжатый кулак, торжественно добавил: — Рот фронт!

— Рот фронт! — тотчас же тихо, но дружно отозвались остальные австрийцы.

…Много дней и ночей, прячась в зарослях кустарника и оврагах, обходя стороной большие населенные пункты и лишь каким-то чутьем угадывая нужное направление, пробиралась группа пленных на восток, откуда все явственней доносились раскаты орудийных залпов.

К тому времени, сметая фашистскую нечисть, советские войска уже перешли государственную границу и продолжали неудержимо двигаться вперед. И вот на польской земле, в маленьком городке, произошла эта долгожданная встреча…

После плена Иван Таранец с оружием в руках сражался против врага до самой победы.

…В лесной глуши затерялся поселок Уфимка. Здесь живут и трудятся люди суровой и мужественной профессии — лесорубы. Среди них вы встретите сухощавого, среднего роста человека, чья выцветшая от времени фотография красуется в самом центре Доски почета на лесоучастке.

Это электрослесарь Иван Степанович Таранец. Демобилизовавшись через год после окончания войны, он приехал на Урал и поступил работать в Уфалейский леспромхоз.

Иван Степанович — уважаемый человек в поселке. Работу свою знает и любит. А она у него беспокойная, ответственная, со временем считаться не приходится. Как-то сломался в лесу тепловоз. Иван Степанович только что приехал из города с профсоюзной конференции, которая затянулась до позднего вечера. Даже минуты не отдохнув, он переоделся и тут же ночью отправился в делянку. Вернулся домой только к утру. Неисправность была устранена…

Долгое время Таранец ничего не знал о судьбе остальных участников Брестской крепости. Лишь когда писатель Сергей Смирнов выступил по радио со своими очерками, героический подвиг бессмертного гарнизона раскрылся до конца. Взволнованный Иван Степанович послал Смирнову письмо, в котором сдержанно и кратко рассказал о своем участии в обороне крепости, просил передать привет оставшимся в живых боевым товарищам.

Ответ пришел из Бреста. Оказалось, там организуется музей обороны Брестской крепости, и сотрудники его, которым писатель переслал письмо, просили Ивана Степановича заполнить анкету и выслать вместе с фотографией.

А вскоре И. С. Таранца вызвали в военкомат и вручили ему правительственную награду — орден Отечественной войны II степени.

Такова судьба одного из немногих оставшихся в живых участников героической обороны Бреста.

Д. Алексеев

НАВЕЧНО В РЯДАХ УРАЛЬЦЕВ

В то утро воины первой роты Н-ской Краснознаменной части рано покинули свой городок. Одни погрузились на бронетранспортеры, другие встали с полной боевой выкладкой на лыжи и тоже двинулись в поле в сторону стрельбища учебного центра.

Впереди большой, волнующий день. Серьезный огневой экзамен держат нынче молодые солдаты. Задача не из легких. Надо показать, что все они научились одинаково искусно владеть всеми видами стрелкового оружия. За действиями бойцов на огневом рубеже будут наблюдать не только командиры…

Погода радовала. День выдался по-настоящему погожий — безветренный, тихий. Вот взвился на вышке алый флаг. Загремели гулкие выстрелы.

Только что закончил стрельбу рядовой Валерий Кучкин. Он вел огонь из пулемета, установленного на бронетранспортере, по появляющейся мишени и поразил цель во время первого показа.

— Поздравляю! — объявил офицер Анциферов. — Результат каширинский! Отличный результат!

— Спасибо, сынок, — тихо произнесла пожилая женщина в черном крестьянском платке и, пожимая руку солдату-новичку, добавила:

— Вот так и охраняй нашу Родину!

— Буду, Анна Дмитриевна, — взволнованно ответил Валерий Кучкин. — Буду, как сын Ваш, служить Родине.

…На холме поднимается над тополями и яблонями двухэтажное кирпичное здание школы. У входа в школу первого сентября встречает малышей-первоклашек старейший учитель Александр Григорьевич Чтецов и всякий раз начинает он свой рассказ с воспоминаний об Алеше Каширине. Впервые упомянул старый учитель это имя осенью 1945 года. Много воды утекло с той поры, но и сейчас видится учителю, будто вон там, на предпоследней парте слева, по-прежнему сидит крутолобый юнец, любознательный, смышленый, жадный до каждого нового слова…

В уральском сосновом бору расположен городок Н-ской Краснознаменной части. В одной из казарм первой в строгом ряду солдатских кроватей стоит безукоризненно заправленная койка. По ночам она свободна и днем никто не приляжет на нее. Над койкой стенд. В центре его — портрет младшего сержанта. И ежедневно на вечерней поверке старшина роты произносит:

— Младший сержант Каширин Алексей Иванович.

В ответ раздается:

— Герой Советского Союза младший сержант Каширин пал смертью храбрых в бою за свободу и независимость нашей Родины.

Никто из сегодняшних солдат роты не виделся с ним с глазу на глаз, не слышал его живого голоса, не шагал бок о бок на учениях и в походах. Но все равно он дорог и близок каждому воину части. И кажется им, что живет среди живых их товарищ — только ушел он в далекий и почетный караул и остался бессменно стоять там на своем боевом посту…

Когда Алеша пошел в первый класс, братья его Валентин и Костя чувствовали себя чуть ли не взрослыми. Один ходил в пятый класс, другой — в третий. Огорчался Алексей, что отстал годами, что братья больше знают и умеют, и стремился хоть в чем-нибудь сравняться с ними. Хорошее это было упрямство. Оно заставляло мальчика год от года учиться лучше, серьезнее. На досуге трудно было найти в селе парнишку, более энергичного, шустрого и затейливого.

Первым он был среди мальчишек и тогда, когда за околицей деревни приземлился самолет. Летчик получил задание: покатать лучших колхозников. Такой чести удостоилась и Анна Дмитриевна, мать Алексея. Но в последний момент она не решилась сесть в кабину. Алеша оказался тут как тут:

— А можно мне, за маму? Возьми, дядь!..

…Шло, летело детство. Не было оно для Алексея, как и для тысяч его сверстников, безоблачным и спокойным. Мир нужен был советским людям, как хлеб, как воздух. Но на западе и востоке уже опять дымили пожарища, рвались фугасы, гибли люди. Надвигалась лавина новой войны.

Испания!.. Китай!.. Кто из тогдашних подростков не знал этих слов, не произносил их с восхищением и гордостью? Кто из них не был сердцем и помыслами там, на полях под Бильбао, на подступах к Ханькоу?.. А потом озеро Хасан, Халхин-Гол, война с белофиннами… Гул артиллерийской канонады висел над Карельским перешейком.

Гремели выстрелы и за околицей Алешиного села. Школьники осваивали винтовку, сдавали нормы «ворошиловских стрелков». И лучшими среди них были Каширины — Костя и Алексей.

Грянул июнь 1941 года. Бронированные гитлеровские полчища ринулись на советскую землю. Стервятники со зловещей свастикой на крыльях закружили тучами над чистым небом Родины.