Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

На дорогах войны - Федоров Анатолий Федорович - Страница 51


51
Изменить размер шрифта:

— Что за маскарад? — спросил старшина, пристально глядя на ноги пулеметчика, обутые в огромные боты, сплетенные из соломы.

— Це новомодные бальные черевычкы сыстэмы Адольфа Гітлера, — как всегда весело гутарил Горбань. — Не терпят фашистские ножки русского холоду, и господин Гитлер прислал своим «лыцарям» вот эти соломенные ботфорты. Свободно, мягко, ногу не жмет и танцевать удобно. — Федя пустился напевать и приплясывать, выделывая чудовищными чоботами уморительные коленца:

Топор, рукавица,
Морозяки фриц боится.
Рукавица и кушак,
Фюрер фрицу дал башмак…

— Ты что такое напялил? — заглушая смех окружающих, крикнул старшина. — Как ты смел позорить советскую пехоту? Где твои сапоги? И где ты пропадал полсуток?

— Минуточку, товарищ старшина. Нельзя же столько вопросов сразу. Чоботы мои в целости и сохранности, в моем вещмешке. Но жмут же, проклятые! Сами знаете, на два размера меньше моих изящных конечностей.

— Нет, что ты позоришь советскую пехоту? — с угрозой повторил старшина.

— Эти ботфорты я надел не для позору, а для пропаганды. Должны же хлопцы видеть такое чудо фашистской культуры.

— А что это за самопал у тебя в руках? — продолжает наступать старшина, указывая на иностранный пулемет с длинным кожухом, усеянным круглыми отверстиями. — И где твой пулемет?

— Прошу полного внимания, бо сейчас пойдет разговор международный, — торжественно объявил Федя и, взяв за локоть своего странного спутника, выдвинул его вперед. — Ось бачите, хлопцы? Це итальянский трудящийся Антон.

«Итальянский трудящийся» что-то залопотал по-своему. Мы же могли разобрать только слово «Антонио», которое он произнес несколько раз.

— Вин каже: «До бисовой матери Гітлера и Муссоліні, не хочу воюваты против радяньской дэржавы», — с обезоруживающей невинностью, глядя на иностранца, бойко «перевел» Федя. — Верно, я говорю, Антон? Гітлер капут? Муссоліні капут?

— Капут, капут, — закивал головой итальянец и снова что-то добавил на своем языке.

— Итальянский трудящийся говорит: «Заведующий Западной Европой хорошо разбирается в делах», — под общий хохот Горбань продолжал разыгрывать роль бойкого переводчика с итальянского.

— Почему же ты побежал не к роте, а к противнику? — допрашивал старшина.

Федя не стал томить нас ожиданием и весело рассказал о своем приключении.

— Не к противнику я побежал, а к укрытию, к хате. До роты-то было метров триста, а до хаты меньше сотни. А когда он по мне дал очередь, я свалился за плетень и притворился мертвым. И так спокойненько пролежал до ночи. Кому нужен мертвый? Пока лежал, надумал скрыться в погребе. Здесь же в каждом дворе роют погреба для овощей и фруктов. Залез в погреб, думаю, отсижусь, а утром все равно наши возьмут станицу. На всякий случай приготовил гранату, больше-то никакого оружия при мне не было. Если вдруг обнаружат — даром жизнь не отдам… Должно быть, здорово пошарили в этой яме еще раньше меня. Зажег я свою «катюшу», посветил немного и ничего, кроме нескольких морковок, не нашел. Отер «фрукту» полой, сижу, похрустываю. Вдруг крышка погреба приоткрылась и прямо на меня свалился какой-то тип. Ну, я не люблю, когда гости вваливаются без приглашения. Я крепенько так притиснул его и самыми вежливыми словами справился, какой его бис тут носит. Он нисколько не обиделся и прохрипел жалобно так: «Русски товаррич, карошо». Надо, думаю, посмотреть, что это за «товарищ» и что в нем хорошего. Не выпуская гранаты из рук, засветил свою «катюшу». Увидел он, что имеет дело с советским солдатом, да еще с заведующим Западной Европой, так сразу поднял руки вверх…

Как они сумели объясниться на разных языках, трудно даже догадаться. Однако Федя сказал, что ему опять же помогла карта. У иностранца оказался фонарик. Прикрывшись полой шинели, Федя засветил его и стал «пропагандировать» чужеземного солдата с помощью карты. Когда пришелец увидел изображение Италии, он хлопнул себя рукой по груди и несколько раз произнес: «Итальяно, итальяно». Способности Феди вести такую двуязыкую беседу оказались прямо-таки феноменальными. Он вскоре выяснил, что итальянец крайне недоволен своими немецкими партнерами. Сами они ночью ложатся спать, а итальянцы несут боевое охранение. Сами едут в бой в танках, за броней, а итальянцев сажают десантом сверху, на броню. И вообще итальянец не понимает, как могут эти снежные степи служить каким-то жизненным пространством для них. Словом, Антон счел за благо «выйти из войны» и хотел в яме дождаться, пока русские возьмут деревню, и тогда сдаться в плен. Федя энергично разъяснил, что он не разделяет философию своего ночного собеседника. Пассивное сопротивление — это ерунда, интеллигентщина, можно сказать, поповщина. Не надо бросать оружия, а надо повернуть его против фашистов.

Федя пришел в негодование, когда узнал, что итальянец (кстати, тоже наводчик), пробираясь в спасительный погреб, бросил свое оружие под забор. Надо же быть таким дураком! Кругом враги, а у них тут единственная граната на двоих. Федя выразил свое возмущение в высокоэмоциональной русско-украинской тираде. Итальянец ничего не понял, но прошептал свое неизменное русское «карошо».

— Ах, хорошо, тогда пошли добывать твой пулемет.

Горбань вылез из ямы, заставил выбраться итальянца. Поползли вместе. Вдруг вспыхнула осветительная ракета. Федя прижался к земле, точно мертвый, а сам настороженно впился глазами в итальянца. А ну, как этот пацифист встанет, позовет своих и скажет: «Держите его, это я вам привел «языка». А у нашего храброго пулеметчика только одна граната. Однако «итальянский трудящийся», пока светила ракета, лежал не шелохнувшись, но как только вновь наступила тьма, сделал решительную попытку уползти обратно в яму. Федя своею властной рукой возвратил его на прежнее место. Еще не раз вспыхивали осветительные ракеты. «Итальяно» пугливо озирался и все время что-то шептал, не то проклятия, не то молитвы. Надо полагать, он тоже не был уверен в благожелательности намерений Горбаня: а вдруг этот русский, вооружившись пулеметом, возьмет и расстреляет его? Так, хоронясь от гитлеровцев и настороженно следя друг за другом, они вырыли пулемет и ленты из сугроба и возвратились ползком в яму.

Горбань немедленно изложил обширный план нападения на гитлеровцев с тылу, но итальянец наотрез отказался. Он молитвенно складывал руки, поднимал глаза к небу. То ли на бога ссылался, то ли еще на какие-то высшие инстанции. Федя понял, что ему в этом пункте без знания языка ничего не добиться и, сердито послав своего подопечного пацифиста к бису, сказал: «Ну, добре, я сам все сделаю. Только ты не мешай мне».

Итальянец охотно рассказал устройство своего пулемета и показал, как надо вести из него огонь. Впрочем, магнитогорский горняк уже повидал немало всякого оружия и мог бы разобраться сам. Но он все же внимательно проследил за всеми манипуляциями итальянца и в точности повторил их. Тот удовлетворительно закивал головой, радуясь понятливости своего ученика. «Эх, темнота, — пробормотал Горбань. — Что же ты, не знаешь, что техника в период реконструкции решает все».

Утром, ориентируясь по звукам боя, Горбань улучил момент, выбрался из ямы и занял огневую позицию. Итальянец лег рядом и расторопно подавал ленты. Это они и нанесли тот дополнительный встречный удар, который окончательно поставил в тупик фашистскую пехоту…

Рассказывая все это, Федя дружелюбно похлопывал итальянца по плечу, стараясь всячески рассеять еще не выветрившееся чувство страха перед русскими.

— Рота знала, кого назначать заведующим Европой. Вот так, друг Антон! Когда и вы будете знать, кого выбирать заведующими, тогда и у вас все будет в порядке. А пока, хлопцы, дайте итальянскому трудящемуся котелок каши, а я пойду разыскивать остатки своего пулемета, а то старшина снова нацелился на меня…

— Отставить! — скомандовал старшина. — Сначала приведи себя в порядок, потом пойдем к командиру. Доложишь по форме, чем ты занимался в расположении врага.