Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Борн Георг Фюльборн - Страница 17

В эту минуту в гостиную вошел сам д'Этиоль и пригласил коменданта Бастилии перед отъездом на охоту отведать вина из своих собственных погребов.

Миренон предложил руку госпоже д'Этиоль, и все трое перешли в столовую. Лакей подал им бокалы, наполненные дорогим, хорошо выдержанным вином.

— Я пью за осуществление ваших прекрасных стремлений! — торжественно произнес генерал, обращаясь к госпоже д'Этиоль.

Между тем пора было отправляться в путь. Госпожа д'Этиоль попросила мужа распорядиться насчет лошадей.

— Не забудь! — крикнула она ему вслед. — Сегодня я еду на белом иноходце. — Затем, воспользовавшись отсутствием мужа, она поинтересовалась у господина Миренона: — Правда ли, генерал, что у нашего милостивого короля сердце… не совсем свободно?

— Если вы имеете в виду, что его величество женат, то, конечно, не свободно.

— Я вовсе не имею в виду брачную жизнь короля, — заявила госпожа д'Этиоль. — Мне говорили, что его величество давно уже подарил свою любовь одной женщине…

— Такого факта я не знаю, — ответил Миренон, пожав плечами.

— Говорят, что его величество до сих пор не в силах забыть предмет своей пылкой юношеской страсти. Говорят, он до сих пор верен этой первой любви. И, дескать, несмотря на всевозможные развлечения, балы и празднества, он не может забыть первую избранницу своего сердца, которую ему так и не суждено было назвать своей…

— Однако вы рассказываете мне новости, которых я никогда не слышал при дворе, — с озадаченным видом признался генерал. — Но все это так интересно, что я прошу вас рассказать мне эту историю подробней.

— К сожалению, я уже разболтала вам все, что знала. Упорно говорят еще о том, что король так никогда и не овладел предметом своей любви.

— Быть может, вы имеете в виду герцогиню де Шато Ру, скончавшуюся несколько лет тому назад?

— Нет–нет, генерал! Она не герцогиня! Еще задолго до герцогини у короля в юности было сильное увлечение, и вот именно ее, эту женщину, предмет своей единственной и искренней любви, он не может забыть до сих пор.

— В таком случае ваша задача состоит в том, чтобы заставить его забыть о той, овладеть которой ему не удалось. Настоящее всегда легко побеждает прошлое.

— О, не говорите так, генерал! На былом зачастую лежит столь сильная печать очарования, что бороться с ним — трудная задача…

— Никакая задача не может быть трудна для вас! — едва успел сказать комендант Бастилии, как в столовую вошел ростовщик и своим появлением прервал их интимный разговор.

— Итак, лошади готовы! Идемте, господа! — с очаровательной любезностью произнесла госпожа д'Этиоль, направляясь к выходу, где их ждали оседланные лошади.

Госпожа д'Этиоль легко, без посторонней помощи, вскочила в седло своей красивой белой лошади. Генерал Миренон и ростовщик, также усевшись на лошадей, поехали слева и справа от прелестной наездницы, а ее берейтор замыкал кавалькаду.

Почти в это же время из Венсеннского дворца выехал и король со своей свитой. Звуки охотничьих рогов далеко разносились по лесу, а охотники, егеря и лесничие занимали исходные позиции.

Король ехал рядом с герцогом Бофором. Сразу позади них следовали графы д'Аржансон и Монрэпуа. Маршал Ришелье поехал в обход.

Короля сопровождал также и Бине, его доверенный камердинер, никогда ни на шаг не отлучавшийся от него. Именно Бине, этот хитрый и пронырливый придворный слуга, был истинным инициатором сближения короля с госпожой д'Этиоль. Это он сговорился с ее матерью, это он обратил внимание коменданта Бастилии на чарующую красоту молодой жены ростовщика.

Король был в прекрасном расположении духа. Должно быть, предстоящее свидание с «итальянкой» в немалой степени было причиной такого настроения.

— Вы, надеюсь, не забыли вашего обещания, кузен? — спросил Людовик XV герцога Бофора. — На сегодняшней охоте должна присутствовать красавица- $1итальянка», очаровавшая нас на балу в городской ратуше…

— Я с большим нетерпением жду ее, ваше величество, — почтительно ответил Бофор.

— Бине говорил мне, что эта дама — госпожа д'Этиоль.

— Ее муж — ростовщик, ваше величество.

— В таком случае мы можем назначить его нашим главным поверенным…

— И пошлем, скажем, в город Лион… — добавил Бофор.

— Совершенно верно, герцог, — согласился король. — Но что это за шум? Взгляните?ка туда…

В боковой аллее, очевидно, случилось нечто неожиданное. Всадники со всех сторон спешили туда. Там уже собралась целая толпа.

— Что там такое, Бине? — спросил король подъехавшего камердинера.

— Белая лошадь понесла какую?то даму, ваше величество, — ответил Бине.

Оказалось, что молодая и горячая лошадь госпожи д'Этиоль, испугавшись безобразного выкорчеванного пня, встала на дыбы, едва не сбросив наездницу. Когда же генерал Миренон, д'Этиоль и берейтор попытались схватить испуганное животное под уздцы, лошадь, еще более испугавшись, шарахнулась от них и, не разбирая дороги, галопом понесла наездницу через кусты.

— Конь может сбросить всадницу! — воскликнул король. — Кто эта дама?

— Госпожа д'Этиоль, — растерянно ответил герцог Бофор.

Король и все его окружение замерли на месте, глядя на бешеные прыжки испуганного животного. Жизнь наездницы висела на волоске — это понимали все. Однако все от ужаса словно оцепенели.

Но вот один придворный камер–юнкер, недавно появившийся в свите короля, отважно бросился наперерез взбесившемуся скакуну и ловким движением ухватился за узду и почти повис на ней. Да и госпожа д'Этиоль опомнилась и что было сил натянула поводья. Распаленное животное сделало еще несколько прыжков, однако сильная рука смелого камер–юнкера не выпустила узды и заставила скакуна повиноваться ему.

— Ах, какой молодец! — воскликнул король. — Кто этот храбрый, находчивый юноша?

— Это молодой Шуазель, ваше величество, — без особого восторга ответил Бофор.

Красавица–амазонка с любезной улыбкой поблагодарила молодого человека за услугу. Она, должно быть, уже вполне овладела собой и довольно уверенно держала поводья все еще возбужденной, вздрагивающей лошади.

Подбежавший берейтор хотел снять госпожу д'Этиоль с лошади, но та, судя по ее жесту в сторону короля, пояснила, что по этикету король должен сойти с коня первым.

Догадавшись об этом, король крикнул:

— Господа! Прошу спешиться!

Лошадь его величества придержали, и Людовик XV ступил на траву. То же поспешила сделать и вся свита короля.

Только теперь госпожа д'Этиоль сочла удобным сойти со своей лошади и передать ее берейтору. Легкая бледность покрывала черты ее лица, но это сделало ее красоту еще привлекательней.

Король, герцог Бофор и граф Монрэпуа направились к ней.

— Нас глубоко взволновало зрелище, невольными свидетелями которого нам пришлось оказаться, — объявил король, обращаясь к госпоже д'Этиоль.

— Мне очень досадно, ваше величество, что я послужила невольной причиной этой неприятной заминки в самом начале охоты, — слегка покраснев, ответила госпожа д'Этиоль, поклонившись королю.

— Мне лично этот случай доставил еще одну возможность полюбоваться вами, — продолжал Людовик. — Однако теперь уже не стоит садиться на коней. Гораздо лучше пройтись пешком. В той стороне есть охотничий домик… Там вы могли бы отдохнуть после пережитых вами тревожных минут.

Сказав это, король обернулся к следовавшим за ним придворным и громко произнес:

— На охоту, господа! Мы присоединимся к вам чуть позже…

Вся свита отправилась на охоту. Даже герцог Бофор повернул свою лошадь в гущу леса. С королем и госпожой д'Этиоль остались только королевский камердинер Бине, придворный камер–юнкер Шуазель и два дежурных пажа.

Ростовщик д'Этиоль тоже выразил было желание следовать за женой, однако герцог Бофор, внимательно за ним следивший, остановил его прямо на краю лесных зарослей и заговорил с ним. Честь разговаривать с герцогом на виду у всех была слишком велика, чтобы Норман д'Этиоль мог устоять.