Зарубежный детектив - Сафьян Збигнев - Страница 1

Зарубежный детектив

ЛЕГКОЕ ЧТЕНИЕ?

Герой лирической повести Владимира Солоухина «Приговор», которому предстоит лечь в больницу, говорит:

Легкое чтение! К сожалению, даже у многих почитателей детективного жанра (а среди них есть люди самых различных профессий и групп общества: ученые и рабочие, государственные деятели и актеры — встречаются даже литературоведы!) сложилось довольно своеобразное, а точнее, обидное отношение к детективу как к легкому, а потому второсортному чтению.

Интересно несколько парадоксальное суждение о детективном жанре автора одного из первых советских детективов «Месс Менд» Мариэтты Шагинян:

Да, в последнее время немало пишут о детективе. И о советском и о зарубежном. Это объясняется прежде всего тем, что издается много произведений этого жанра. На Западе есть большие издательства, специализирующиеся только на выпуске детективов. И естественно, есть издержки производства, не говоря уже о том сорте «литературы», который Мариэтта Шагинян так верно называла «гангстерскими или шпионскими трескучками» и которые в арсенале буржуазной пропаганды являются одним из средств оглупления массового читателя.

С какими только, порой взаимоисключающими, суждениями о детективе не приходится встречаться! Детектив — это игра, говорят одни критики, игра, в которую можно играть один только раз, считая однократность прочтения важной особенностью детективного жанра. Другие критики стремятся уложить детектив в прокрустово ложе раз и навсегда данной схемы-триады: тайна преступления — расследование — установление истины. Американец Уиллард Хэттингтон, известный под псевдонимом С. С. Ван Дайн, даже сформулировал «Двадцать правил для авторов детективных романов». Известный болгарский писатель и ученый Богумил Райнов в своем исследовании детективного жанра «Черный роман» очень точно охарактеризовал их:

Одно из правил Ван Дайна гласит:

Лучшие произведения детективного жанра с успехом опровергают это правило.

Нет, нельзя сводить детектив только к форме и утверждать, что его главная задача — раскрытие преступлений и никакой иной задачи автор перед собой ставить не должен. А почему не предположить, что автор в том или ином случае предпочел жанр детектива как наиболее удачную форму для воплощения волнующей его художественной задачи? Бальзак, например, заявлял, что подлинный сюжет его романа «Блеск и нищета куртизанок» — это поединок сыщика с преступником.

Мне кажется, что наиболее верным для понимания существа детектива будет определение, данное ему несколько лет тому назад одним советским критиком:

Да, детектив — полноправный жанр литературы, и оценивать его надо с точки зрения общих требований литературы.

В лучших произведениях остросюжетной литературы, увлекательного, любимого широкой читательской аудиторией жанра, исследуются серьезные и важные проблемы жизни. Одна из таких проблем, пожалуй, самая важная — проблема добра и зла. Не только увлекательные поиски хитрого и изворотливого преступника, сложнейшие логические построения следователя или работника уголовного розыска являются содержанием лучших детективов. Прежде всего это писательское исследование первопричины преступления. Приглашая читателя вместе со своим героем распутать сложное и опасное преступление, писатель предлагает ему не только решить традиционную задачу — кто убийца, но и разобраться в обстоятельствах и мотивах преступления, взглянуть на людей, хоть непосредственно и не совершивших преступление, но составивших ту среду, которая сделала преступление возможным, выяснить, каковы социальные причины преступления, кто его прямые виновники. Вот те серьезные нравственные вопросы, которые исследуют писатели. Сама природа детективного жанра дает для этого широкие возможности. Ведь сыщик, или следователь, или такая популярная фигура в западной литературе, как частный детектив — обязательный главный герой романа или повести, — в своих поисках преступника сталкивается с самыми различными слоями общества, то опускаясь на самое дно и выслушивая печальную исповедь какого-нибудь бродяги, то вникая в суровые обстоятельства жизни потерявшего свое место — и всякие средства к существованию — мелкого клерка. Он знакомится со стихией трезвого расчета и прикрытой фальшивыми улыбками ненависти, царящих в высшем обществе, когда, разбираясь с очередным запутанным убийством, становится невольным очевидцем того, как, «знобим стяжанья лихорадкой», наследник уже подсчитывает свои барыши, не стесняясь, что в соседней комнате лежит еще не остывший труп. Как блестящий пример остросоциальных детективов можно с полным основанием привести романы талантливых шведских писателей Пера Валё и Май Шеваль. Кстати, в той же Швеции у них оказалось немало последователей, разоблачающих в своих произведениях социальную несправедливость современного буржуазного общества.

Иногда социальное в детективе проявляется даже вопреки воле автора — даже не ставя перед собой задачи обличения пороков общества, в которых действуют его герои, автор, если только он не преследует заведомо противоположной цели, невольно раскрывает их, потому что преступление, как правило, само по себе явление социальное.

Жанр детектива, криминального романа, в руках талантливого и честного писателя, словно скальпель в руках опытного хирурга, может вскрыть и показать читателю все гнойники и язвы общества, в котором он обитает. При условии, что и сам читатель — человек внимательный и вдумчивый и, листая роман, не следит только за внешней стороной его сюжета — за увлекательной погоней сыщика за преступником. К сожалению, немало читателей сводят понятие детектива вообще именно к этой внешней, очень важной для жанра, но не исчерпывающей его сути стороне.

«Посерьезнев», детектив не потерял увлекательности, не перестал быть литературой стремительного действия, логических загадок, способной держать читателя в напряжении.