Виктор Цой - Калгин Виталий Николаевич - Страница 38

Маргарита Викентьевна Гурьянова, мама Георгия Гурьянова: «У каждого из ребят был ключ от нашей квартиры, и они могли приходить в любое время. И я, и муж к этому нормально относились. Все участники группы “КИНО” были для меня как родные сыновья. Кому не нравилось — так это соседям. Приходилось на стены вешать ватные одеяла, а к барабанам привязывать подушки. Часто милиция дежурила на лестнице, в надежде застать ребят за работой, и иногда ей это удавалось. Тогда я ходила в РОВД и вызволяла оттуда моих ребят. А в милиции они сидели и всё время молчали… Я готовила им бутерброды с бужениной, и еще они очень любили клюкву и яблоки, варенье и соленые огурцы…»[263]

Предварительный вариант записи был готов весной 1987 года. Благодаря Джоанне Стингрей группе «КИНО» в плане оснащенности аппаратурой мог позавидовать весь музыкальный Питер.

Не было у музыкантов только клавиш — раньше обходились без них, но поскольку в новый альбом решили добавить новых звуков, возникла проблема: где взять достойный инструмент и клавишника?

Тихомиров вспоминал, что когда они впервые услышали на концерте «Поп-механики» сэмплерные звуки — звучание дудок, сверхмощные и сверхглубокие тембры — это их поразило, и сразу возникла идея использовать эти звуки при записи нового альбома.

Юрий Каспарян: «Это был наш первый профессиональный альбом, на котором мы работали с порто-студией и сэмплерами. Мы хотели внести в звучание новые краски, и нам был необходим клавишник, который мог профессионально сыграть предложенные ему партии»[264].

Подходящим для записи инструментом — дорогим сэмплером «Prophet-2000», бывшим в то время самым мощным в мире, с флоппи-дисками, внутри-аналоговой обработкой звука и массой технических достоинств — обладал только Сергей Курехин, но он категорически отказывался отдавать инструмент в чужие руки. Правда, Курехин вполне мог предоставить его «киношникам», но при условии, что сам же на нем и сыграет. Тогда «киношники», не желая давать лидеру «Поп-механики» волю в аранжировках, в один из вечеров напоили его и всю ночь до самого утра записывали клавишные партии…

Шло время. Музыкальные партии к новому альбому были записаны, оставалось свести их вместе, но Цой никак не мог определиться со студией. С Тропилло Цой не хотел иметь ничего общего, в отношениях «киношников» с Алексеем Вишней на тот момент тоже была некоторая напряженность из-за предыдущей незаконченной записи и некоторых разногласий, что и вынуждало Цоя подыскивать иные варианты.

Алексей Вишня: «Как-то Курехин позвонил и попросил записать Джоанне новую песню. Он сочинил “Feelings” и собрал целую толпу народа. Вызвал Сологуба, Каспаряна, Цоя, зачем-то Африку, Гурьянова, устроил бедлам. Именно тогда мы страшно размол вились с Витенькой. Нервы мои были на пределе. Во-первых, Джоанна не видела меня в упор. Просто не замечала. А я же весь из себя такой, меня это огорчало, конечно. Ленка видела мои нер-вяки и понимала их, но поддерживала мысль, что типа, а что ты хотел? Песни строчишь сам по себе, пишешься сам, тебе никто не нужен. А когда тебе не нужен никто, то и ты автоматически становишься никому не нужным. Лена была тысячу раз права. Один в поле не воин, даже если он очень талантливый воин. Взять Кинчева, например. Убери из его жизни тех, кто сделал ему звук, так и звука ведь не было бы никакого! Был бы Кинчев и, может, даже лучше был, чем сейчас, но не “Алиса”, это был бы другой Кинчев. А Цой без Каспаряна и Густава — сплошные “Сорок пять”! А у меня никогда никого не было, кто мог бы считать мой материал своим. Группы не было — значит, и меня не было тоже. По крайней мере то, что я пытался делать, Джоанна не воспринимала никак. Я нервничал. Из западных проспектов мне стало известно, что существует волшебный прибор, который позволяет не только синхронизировать MIDI с CV, но еще и ноты извлекать из CV, пользуясь миди-управлением. Это позволило бы задействовать в работе кучу старого барахла, которое пылилось, не будучи управляемым снаружи. Я взмолился Джоанне, дескать, привези примочку, делов-то, потом сочтемся.

— Я спрашиваль уже, знаещ, Вишна, эта стоет сто писят долларз, но ти можещ дат рублами, если хочищ.

Сказать, что я обиделся — ничего не сказать. Просто тупо промолчал и всё. Но тут Африка с Густавом на кухне что-то перевернули, пролили воду на пол, везде жир от попкорна, в воздухе удушливый запах жженых тряпок, что я вообще не переваривал на дух. Лицо побагровело от злости, душа почернела и пасть открылась:

— Б…ь, что вы тут устроили? Прокурили наркотиками весь дом, идите на улицу курить, марш! Я не стану этого терпеть, уезжайте отсюда на х…

Виктор напрягся, конечно. Подобное со мной происходило и раньше, но чтобы так… Потом мы спокойно записали болванку, голоса Курехина и Каспаряна. Когда немного отлегло, я стал продолжать свою борьбу за синхронизатор.

— Вить, ну скажи ей — она ох…а, ну откуда у меня сто пятьдесят долларов может быть, ты сам прикинь?! Штука же необходимая, головняка много снимет, оживит старые ресурсы. Очень нужна!

Виктор сделал вид, что не услышал, и нервно пожал плечами. Впрягаться за меня перед Джоанной он не стал. Когда пришло время записывать голос, я наорал и на него, и он ушел, даже не попрощавшись. Я был зол на весь белый свет…»[265]

Неизвестно, как долго бы еще тянулась работа над альбомом, но Алексей Вишня, несмотря на то что его отношения с Цоем на тот момент были весьма натянутыми, продолжал следить за работой «киношников» и услышал черновое сведение альбома «Группа крови» на кассете, принесенной ему Сергеем Фирсовым. Поскольку Цой, по словам Вишни, всегда был одной из центральных фигур, чье творчество Алексей пытался пропустить через себя, он сразу уловил уникальность и музыкальное великолепие нового материала «КИНО». И понял, что в своей, к тому моменту хорошо оснащенной домашней студии вполне способен довести новый альбом «КИНО» до состояния более или менее профессиональной записи.

Бросив всё, Вишня принялся за дело. Ему предстояло выйти на Цоя и убедить его свести альбом у него. По словам самого Алексея, он очень боялся, что Цой будет сводить новый материал в какой-нибудь иной студии, но Цой совершенно игнорировал все предложения Вишни, и даже когда тот попытался действовать через Каспаряна, попросив убедить Виктора сотрудничать с ним, получил ответ — «Витенька не хочет с тобой работать…».

Тогда Вишня решил идти ва-банк и во время совместного выступления на концерте «Поп-механики» в БКЗ «Октябрьский» осторожно намекнул Цою, что альбом нужно сводить у него, не дожидаясь помощи Москвы. Поскольку на тот момент у Вишни действительно была наиболее хорошо оснащенная студия в Ленинграде, а также имелся большой опыт записи, в том числе и самой группы «КИНО», Цой всё же решил принять предложение Алексея и свести новый материал у него. Вишня был в восторге…

Спешно собрав всё необходимое и пригласив на роль клавишника Андрея Сигле, профессионального пианиста с консерваторским образованием, имевшего огромный опыт студийной работы с различными исполнителями, группа приступила к работе.

Поскольку это уже была практически готовая запись, нужно было просто грамотно ее оформить: развести по панораме и фронтальным планам, наложить поверх голос Цоя, клавишные и гитару. На кассете, принесенной «киношниками», поканаль-но были записаны барабаны с басом, гитара Каспаряна, гитара Цоя и голос. Все партии были идеально выверены, сыграны музыкантами дома, через эквалайзеры и компрессоры, с ревербератором «SPX-90», подаренным Джоанной студии Дворца молодежи, и, по словам Вишни, звучали буквально великолепно.

На всё это Вишне требовалось наложить вторую партию гитары, наложить голос double-track, убрать шумы и свести на 38-ю скорость.

Андрей Сигле: «Конечные аранжировки к композициям лепились прямо на глазах. Живость и энтузиазм, с которыми это всё делалось, не могли не поражать. Часто во время сессии придумывались такие идеи, которые переворачивали все общепринятые нормы с ног на голову. Так, в “Закрой за мной дверь” Гурьянов с Тихомировым предложили мне вставить какой-нибудь кусочек в стиле Рахманинова, и в итоге там записалось какое-то совершенно стремное клавишное соло»[266].