Мой нежный цветок - Спэнсер Кэтрин - Страница 3

На его лице легко можно было прочитать решимость отстаивать свой вариант решения проблемы.

Но Касси, всецело занятая своими переживаниями, не спешила вникать в намерения других.

Она надменно выпрямилась.

— Не знаю, о чем вы, но мне хотелось бы знать, каким образом вы проникли в мой кабинет. У вас имеется одна минута на объяснения, а потом я вызываю охрану.

— Помолчи! — приказал он презрительным тоном. — Никого ты не позовешь!

Она была близка с ним. Он видел ее обнаженной. Он касался ее самых потаенных мест.

Глядя на него сейчас, она ощущала только страх. Потому что эта яростная, сжигающая страсть снова разгорелась в нем. И опять была направлена на нее. Только на сей раз она не привлекала ее, а пугала.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Взгляд Касси заметался с его лица на закрытую дверь, на телефон, стоящий на расстоянии вытянутой руки. Можно проскользнуть мимо него и оказаться в безопасности раньше, чем он сможет что-то сделать. Или нажать кнопку внутренней связи и позвать на помощь.

Любой вариант предпочтительнее ее теперешнего критического положения.

— Нет, Кассандра, — сказал он, расшифровав ее мысли с пугающей точностью. — Ты не выйдешь из комнаты и подкрепление тоже не станешь звать, если, конечно, не предпочитаешь обсуждать наши частные дела прилюдно. — Он склонился над ее столом, приподнял телефонный аппарат.

Помахал им перед ее носом. — В противном случае — звони, пожалуйста. Зови всех, кто есть в здании. Пусть идут. Или мне самому позвонить?

— Положи на место! — взвилась она, раздражаясь от слабости своего голоса. И злясь, что несмотря на его угрозы, она находит его привлекательным — мотылек, летящий на пламя свечи.

— Вот именно, дорогая. Последнее, что мне хотелось бы сделать, — это огорчить тебя больше, чем ты уже огорчена. — Он мягко поставил телефон на место, уселся в одно из кресел, вытянул свои длинные ноги и, словно продолжая задушевную беседу, заметил:

— Итак, в скором времени нас ждет появление младенца. И каковы твои предложения?

Немного успокоенная и обнадеженная переходом от войны к миру, она сказала:

— Не нам. Это не твои проблемы, Бенедикт.

— Ребенок не проблема, тут ты права. Но если я отец, то имею к нему некоторое отношение. Его темные глаза впились в ее лицо, разыскивая следы обмана. — Ведь я его отец, Кассандра?

Если бы она думала, что таким способом можно отвязаться от него, то солгала бы и ответила «нет». Но он подслушал ее разговор с Патрицией, а если бы и нет, то вопрос установления отцовства решается в наше время достаточно просто.

— Да.

— Тогда следующий наш шаг достаточно предсказуем. Мы поженимся.

— Поженимся? — Из ее горла вырвался истерический смешок. — Ты шутишь!

— Такими серьезными вещами? Никогда!

— Ты с ума сошел. Брак между нами.., невозможен.

— У тебя имеется муж, о котором ты забыла известить меня?

— Конечно же, нет!

— Тогда в чем дело? — Он пожал плечами. — Поскольку у меня тоже нет жены, брак между нами вполне реален.

— Ради бога, Бенедикт, мы были близки единственный раз, с тех пор три месяца прошло. С тех пор я ничего о тебе не слышала.

— Меня не было в стране.

— А я была! Каждый день тут была. Телефон работает по всему миру, электронная почта тоже.

Но ты не воспользовался ни тем, ни другим, а значит, для тебя «с глаз долой» означает «из сердца вон». Поэтому мысль о внезапном твоем желании жениться звучит, согласись, как бред.

Он исследовал свои коротко подстриженные, безупречные ногти и удостоил ее еще одного взгляда.

— При чем тут желание. Я считаю это своей обязанностью.

Даже не смысл его фразы, а тон, которым она была произнесена, добил ее. Она опять начала плакать. Словно острый шип вонзили в самое уязвимое место. Многие вкладывают больше эмоций в заключение деловых контрактов!

— Я не хочу иметь мужа, рассматривающего меня как вынужденную меру для очищения собственной совести, — проговорила она, едва обретя способность говорить.

— Чего же тебе надо, Кассандра?

— Любви, дружбы, доверия, страсти — ничего подобного ты, как я вижу, мне предоставить не намерен.

— Почему же ничего? — лениво вопросил он. Разве ты забыла канун прошлого Нового года?

Забыла? Она бы рассмеялась нелепости вопроса, если бы внезапно не погрузилась в нежелательные воспоминания, такие яркие, что лицо ее вспыхнуло.

— Не забыла. И как я уже, кажется, сказала, единственный раз не может быть показателем.

— Но даже сегодня воспоминания о той нашей встрече возбуждают тебя. Думаю, могу обещать тебе повторение.

Румянец Касси разгорелся сильнее.

Иногда, проинформировал ее гинеколог, уточняя, чего ей ожидать в последующие шесть с половиной месяцев, женщины во время беременности практически теряют интерес к сексу. Другие, наоборот, возбуждаются от самой малости.

Неужели, мрачно подумала Касси, я принадлежу к последней группе? Будет ли конец унижениям сегодняшнего дня?

Пытаясь скрыть признаки возбуждения, она ерзала в кресле, презирая себя за слабость. А Бенедикт.., улыбался. Он знал!

— Я не собираюсь вести с тобой подобные разговоры, тем более здесь! — воскликнула она.

Он легко поднялся.

— В таком случае мы продолжим сегодня вечером. Я закажу ужин себе в гостиничный номер или мне прийти к тебе?

Ни то, ни другое. Но решимость, написанная на его лице, утвердила ее в мнении, что, откажись она от приглашения сегодня, завтра он снова явится в офис. И кто знает, может быть, будет вести себя куда менее корректно.

Она схватила ручку. Взяла блокнот, быстро написала пару строк, вырвала страницу, протянула ему.

— У меня дома, — прошипела сквозь зубы. — Тут адрес.

По крайней мере она будет на своей территории. Сможет при удобном случае указать ему на дверь.

— Во сколько?

— В семь. Но не жди кулинарных изысков. В последнее время еда вообще превратилась для меня в пытку.

— Я понимаю. — Он кивнул. Предполагая, — что уже пора ему удалиться, она с нетерпением ждала его ухода. Вместо этого он подошел к ее креслу.

Касси быстро поднялась.

— До свидания, — сказала она, протягивая ему правую руку. Довольно нелепый жест, учитывая, что она носит его ребенка, а он только что сделал ей предложение. Но безопаснее держать дистанцию.

Вместо того чтобы пожать ей руку, он повернул ее и, наклонив голову, поцеловал в запястье, там, где бился пульс.

С ее губ сорвался возглас удивления. Тогда он распрямил сжавшиеся пальцы и запечатлел другой поцелуй на ее ладони. Потом слегка приподнял голову и пробормотал:

— Amvederci, Кассандра. — И через мгновенье дверь за ним захлопнулась.

После заката стало прохладно, и Кассандра зажгла камин. Когда пламя занялось, она подложила еще пару поленьев.

Лампа с шелковым абажуром отбрасывала мягкие тени на потолок, отблески света легли на стеклянные дверцы встроенных книжных шкафов по обе стороны камина.

Букет роз, высокие свечи и бабушкин фарфор на столе в нише. В кухне в печи томилась телятина. В холодильнике — бутылка бургундского.

Не перестаралась ли она? Разве ей не все равно, что подумает Бенедикт Константине о ее вкусах? Может, не стоило усложнять — подать на стол пиццу, включить телевизор с вечерними новостями вместо прелюдии Дебюсси, льющейся из проигрывателя? А самой вместо длинного вечернего платья и жемчуга надеть джинсы со свитером?

Вконец запутавшись в своих мыслях, она готова была уже броситься в спальню переодеваться, когда зазвонил звонок. Выглянув из окна гостиной, она увидела стоящего под навесом подъезда Бенедикта, изучающего список жильцов дома. Он был в том же темном костюме, что и в прошлый раз. Должно быть, и рубашка с галстуком те же.

Может, он и намерен на ней жениться, но производить на нее впечатление — видно, такой цели у него нет.

— Чем-то восхитительно пахнет, — сказал он, появившись в дверях ее квартиры. Потом, отметая предположение, что его замечание относится к ее духам, добавил: