В когтях тигра - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 44

— Потому что она студентка?

— Потому что она… — Ком Хен замолчал, а потом добавил: — Она лживая и очень неприятная особа, хотя я не привык так отзываться о своих студентках. Но не думаю, что вы, Лика, побежите докладывать в деканат, а значит, я могу позволить себе откровенность. И я немного не в том возрасте, когда срывает голову от одних лишь томных взглядов и откровенных нарядов. Внутреннее содержание имеет большее значение, нежели фасад. Не привлекает она меня совсем.

— А кто привлекает? — ляпнула я и тут же прикусила губу, ругая себя за неуместное любопытство. И так ведь знала ответ на свой вопрос.

Ком Хен отчетливо хмыкнул и не ответил ничего, а я не удержалась и пробормотала себе под нос:

— Наташа…

Почему-то стало очень грустно, и всю оставшуюся дорогу я молчала, сдерживая внутреннюю дрожь. Предстоящая встреча страшила и из-за того, кем являлась Наташа, и из-за причин, по которым мы к ней ехали. Оказывается, я даже не поинтересовалась у Ком Хена, нашел ли он что-то интересное в книге, которая почти столетие пролежала в тайнике.

Сам мужчина молчал и сосредоточенно вел машину. Он был задумчив и больше обычного угрюм. Я не решалась его отвлечь и задать сотню вопросов.

Когда «корвет» затормозил в одном из старых питерских дворов с трехэтажными каменными домами, я поняла, что не готова никуда идти, но Ком Хен вышел из машины так стремительно, что у меня не осталось времени для сомнений и терзаний. Пришлось последовать за ним.

— Пойдемте, — сухо скомандовал он и направился в сторону парадного. Я побежала следом, перепрыгивая через лужи, покрытые коркой льда. Ком Хен, похоже, ждать меня не собирался.

Наташа жила на третьем этаже, а путь мне показался удивительно долгим — почти как на пятый. В старых домах были высокие потолки и длинные лестничные пролеты. Не знаю, что я ожидала увидеть, но дверь в квартиру оказалась самой обыкновенной, как и девушка, которая нам открыла.

Я представляла ее совсем иначе. Она была слишком уж обычная… или нет? Я не могла пока понять. Так как увидела перед собой совсем не такого человека, какого рисовала в своем воображении. Наташа не выглядела холеной, надменной и по-взрослому красивой. Я бы не выделила ее в толпе, если бы увидела случайно, но сейчас, стоя нос к носу, не могла не заметить внутреннюю силу.

Наташа была невысокой, ниже меня почти на полголовы, и хрупкой, похожей на сказочную Дюймовочку. Высокие скулы, правильные черты лица, широко расставленные глаза цвета весеннего льда, который в солнечный мартовский день сковывает хрустящей коркой лужи — серо-голубого, почти прозрачного. На лице ни грамма косметики. Светлые, с серебристым отливом волосы забраны в высокий конский хвост.

Одета она была в узкие джинсы и безразмерную футболку, которая постоянно съезжала с худого плеча и обнажала острую ключицу. Тогда девушка, которая выглядела едва ли старше меня, казалась удивительно трогательной и беззащитной, почти юной. Мне показалось, что Наташа не стремилась выглядеть яркой, сексуальной или завораживающе красивой, а ведь я думала, что ведьмы именно таковы. Ее холодная безмятежная уверенность, сосредоточенный взгляд и хрупкая фигура создавали неповторимое впечатление — я растерялась и не знала, как себя вести и что говорить.

Наташа слегка отступила, и Ком Хен без приглашения зашел в квартиру. Я шагнула следом и замерла в узком длинном коридоре, не решаясь двинуться дальше. Видимо, мое смущение было заметно, так как Наташа медленно подошла и посмотрела мне в глаза. По спине пробежал холодок, и захотелось вжаться в стену. За ангельской внешностью скрывалась пугающая темная сила. Примерно такая же исходила от странной книги в черном переплете из тайника деда. Сейчас девушка не выглядела юной и невинной.

— Ты… — она замолчала, пытаясь подобрать слова, — пахнешь… — ведьма сосредоточенно кивнула, видимо, сочтя слово подходящим, — им, — небрежное движение рукой в сторону Ком Хена. — В тебе, в твоей ауре чересчур много его.

В голосе, слишком низком для ее хрупкой фигуры и кукольной внешности, сквозила легкая, тщательно скрываемая обида.

— Но самое главное знаешь что? — Она вопросительно приподняла бровь и, не дожидаясь ответа, произнесла, даже не взглянув сторону Ком Хена, словно обращалась исключительно ко мне: — В его ауре тебя не меньше.

Я не поняла ни слова. Сглотнула и все же прижалась к стене, теребя в руках ручку сумки. Краем глаза заметила, как сжал зубы Ком Хен. Неужели Наташа сейчас ясно дала понять, что видит обоюдную симпатию? Но сама я со стороны Ком Хена ничего не замечала. Наоборот, думала, его мое общество тяготит. Он всегда был холоден и соблюдал дистанцию.

— Mamihlapinatapai,[10] — грустно отозвалась ведьма, неопределенно махнув рукой между мной и Ком Хеном.

Мужчина сжал зубы так сильно, что проступили желваки. Я только растерянно заморгала, чувствуя себя глупой. Слово мне было незнакомо, а вот Ком Хен, похоже, точно знал его значение.

Неловкая пауза затянулась.

Меня удивило, но Ком Хен не пытался оправдаться перед своей подругой. Я бы кинулась на шею, стала убеждать, что первое впечатление ошибочно. Тем более это утверждение недалеко от правды. Я даже сама хотела сказать это ведьме, но наткнулась на предупреждающий взгляд льдистых глаз и прикусила язык, так как поняла, что Наташа не нуждается в словах. Она все прекрасно видит, чувствует и делает одной ей известные выводы. И Ком Хен это знает, поэтому не пытается оправдаться и доказать что-либо. Значит… — сердце забилось чаще — я ему не безразлична?

Осознание этого заставило улыбнуться. Дыхание перехватило, но я себя одернула. Придумываю всякие глупости.

— Ты нам поможешь? — Ком Хен спросил хрипло и, кажется, немного виновато.

— А ты мне заплатишь? — ухмыльнулась Наташа. Светлая грусть исчезла из ее взгляда. Девушка стала собранной и деловой.

— Сколько?

— Не сколько, а что… Зачем мне твои деньги…

Хищная улыбка преобразила ее миловидное лицо. Я поняла, насколько обманчива мягкая внешность. Наташе не нужны были ни откровенные наряды, ни шпильки, ни агрессивный макияж — холодный блеск глаз и особая улыбка достаточны для того, чтобы понять — перед вами хищница. Такой палец в рот не клади.

— А я и не спрашивал о деньгах… — Низкий бархатный голос, прямой взгляд, едва заметная ухмылка в уголках губ и неприкрытая сексуальность, от которой аж дух захватывало. Таким Ком Хена я никогда не видела.

Я перевела взгляд с одной на другого и почувствовала себя маленькой, глупой и лишней. Взрослые игры, намеки, недоговорки. Эти двое были знакомы, видимо, тысячу лет и друг друга стоили. Хитрые, умные, коварные и хладнокровные.

— Ты принес хоть какие-нибудь новые сведения? Мне есть с чем работать? Если нет, я, честно сказать, теряюсь. Не очень хочется действовать вслепую! Это опасно, и, думаю, ты прекрасно понимаешь, для кого? — Наташа сменила тему, так и не удосужившись закончить разговор об оплате.

Я готова была поспорить, что она потребует того же, что просил Павел Федорович в клубе, — кровь комсина. Ком Хен, похоже, тоже прекрасно знал, чем будет платить, поэтому не имел ничего против смены темы. Он повесил куртку на вешалку и прошел в комнату, бросив через плечо:

— Понимаю, что не для тебя. Принес. Все здесь!

Мужчина достал из сумки напугавшую меня книгу в черном кожаном переплете и протянул ее ведьме. Наташа восхищенно взвизгнула, совсем как девчонка, мигом разрушив весь свой строгий и сдержанный образ. Глаза заблестели, а на губах заиграла плотоядная улыбка.

Она уставилась на книгу, словно на бриллиант невиданных размеров, вдохнула запах (к слову сказать, по моему мнению, премерзкий), пробежалась кончиками пальцев по рифленой кожаной обложке, листнула пожелтевшие страницы, зачем-то несколько раз открыла и закрыла металлический замок.

— Я передумала, — восхищенно выдохнула ведьма, продолжая разглядывать старинный томик. Только что на зуб не пробовала. — Оставь кровь себе! Я нашла нечто более ценное и уникальное. За помощь я хочу это. — Она повертела в руках книгу. — И ничего больше. Книга… она просто восхитительна. Ее не хватает в моей библиотеке. Старый пень Федорович обзавидуется! Я его обязательно приглашу к себе на дегустацию виски. Мне подарили такое…