Гимн Рождества - Спир Флора - Страница 29

– Не уверена, что это разумно. – Тем не менее казалось, что леди Августа обдумывает просьбу. – А вдруг ты скажешь что-нибудь не то?

– Не скажу, – пообещала Кэрол, – я буду взвешивать каждое слово. И еще я хочу в последний раз обнять Пенелопу. Странно, но я стала думать о ней как о родной сестре, и так скоро! Пожалуйста, леди Августа, умоляю вас. Это так много значит для меня. Подарите мне один танец с Николасом, и в тот миг, когда он кончится, мы исчезнем. Я не буду устраивать никаких сцен. Вы же можете переместить нас, когда вам угодно. Исполните одно мое желание, чтобы я могла попрощаться с ним по-своему. Он ничего никогда не узнает, но я смогу положить конец всему в моем сердце и знать, что наше с ним время истекло.

– Поклянись, что будешь взвешивать каждое слово.

– Я уже сказала, что так будет, но хорошо – клянусь своей любовью.

– Я не очень рада твоей просьбе, но вижу, что ты действительно любишь Николаса. Сейчас тебе горько расставаться с ним, и ты мне не поверишь, что тебе везет. За всю свою долгую жизнь на земле я никогда не любила, как ты теперь. Возможно, если бы я разрешила себе любить вот так, от всей души, сейчас я не испытывала бы таких трудностей. Хорошо, я дарю тебе несколько часов, начиная с этого момента и до конца первого вальса. Но помни: мы исчезнем, как только затихнут последние звуки музыки.

Торопливо направившись к своей комнате после разговора с леди Августой, Кэрол обнаружила в холле слоняющуюся без всякого дела Пенелопу.

– Я жду тебя! – воскликнула та, едва увидев Кэрол. – Сообщила ли тебе тетя Августа мою замечательную новость?

– Нет, – ответила Кэрол, – мы говорили только о Николасе. Что случилось, дорогая? – Ей показалось так естественно обнять сестру леди Кэролайн, будто она и впрямь была ей родня.

– Мы выпили шоколад и съели очень вкусные пирожные, и Элвин, то есть лорд Симмонс, – поправилась девушка, покраснев, – повез меня домой, а дома он поговорил с тетей. Он настоял, чтобы я была при разговоре, хотя тетя сказала, что это не положено. Лорд Симмонс сказал, что получил разрешение своего отца на наш брак. – Пенелопа помолчала, а потом закончила:

– Кэролайн, Элвин официально просил моей руки, прямо при мне, и тетя Августа согласилась. Мы поженимся весной, вскоре после вас с Николасом.

– Ах, Пенелопа, – Кэрол обняла и поцеловала девушку, – желаю тебе счастья на всю жизнь, моя дорогая сестричка. Ты сестра моего сердца.

– Кэрол, ты плачешь от радости за меня? – Пенелопа нежно и заботливо вытирала слезы Кэрол. Откуда ей было знать, что та плакала не только от радости за нее, но и из-за скорой разлуки. Это ведь было их прощанием. Хотя Кэрол и будет присутствовать на обеде с Пенелопой и леди Августой, а потом они поедут на бал, побыть наедине им больше никогда не удастся.

Но Пенелопа была отнюдь не слепа, хотя и не могла знать истинную причину слез Кэрол. Она заметила:

– Кэролайн, ты чем-то расстроена. Ты небрежно одета, а это на тебя на похоже. Что-то случилось? Я начала беспокоиться, когда мы с Элвином вернулись и тетя Августа сказала, что тебя еще нет. Где же ты была?

– Я ходила повидаться с Николасом. Мы провели некоторое время вместе… мы поговорили. – Кэрол почувствовала, что краснеет.

– Ты пошла к нему одна, без провожатого? Глядя на тебя, можно подумать, что вы не только разговаривали. Неужели Николас позволил себе вольности?

– А я и не возражала, – совершенно честно ответила Кэрол.

– Кэролайн, – Пенелопа раскрыла рот, а потом хихикнула, – как это можно?

– Я люблю его.

– Ах, какое облегчение! – Пенелопа шумно вздохнула. – А то я думала, что ты идешь замуж ради меня, чтобы добыть мне приданое.

– Тебе не следовало бы этого знать. Откуда же ты знаешь?

– Ты думаешь, я совсем дурочка? Я догадалась об этом, когда несколько недель тому назад тетя сообщила, что я буду хорошо обеспечена в соответствии с твоим брачным договором. Я думала, что ты согласилась выйти за Николаса только поэтому.

– Она никогда не говорила мне, что ты все знаешь! И я так старалась не проронить ни слова, чтобы даже не намекнуть тебе ни о чем! Ты хочешь сказать, что мы с тобой скрывали друг от друга одну и ту же тайну?

– Похоже, что так. – Послышался короткий смешок. – Славная шутка! И все это время я раздумывала, как отблагодарить тебя за готовность пожертвовать собой ради меня – ведь ты столько лет твердила, что никогда не выйдешь замуж. Как замечательно, что Николас помог тебе изменить свои взгляды… да и чувства тоже.

– Я люблю тебя, Пенелопа. – Оказывается, это совсем просто – взять и сказать этой симпатичной девушке, что она к ней испытывает.

– Я тоже люблю тебя. Ты – лучшая из всех сестер на свете. – И с радостной улыбкой Пенелопа добавила:

– А как удачно, что Элвин и Николас – такие друзья, правда? И поместья у них расположены рядом, так что замужество нас не разлучит, как это обычно бывает с сестрами.

– Не представляю себе, что в этом мире могло бы разлучить с тобой твою сестру, – ответила Кэрол, совершенно уверенная, что леди Кэролайн с ней согласится.

Бал в честь рождественского сочельника давали владельцы одного из самых больших домов Лондона, в который часто приглашали леди Кэролайн с сестрой и теткой. Этот дом был убран к Рождеству еще пышнее, чем Марлоу-Хаус. Тяжелые гирлянды из вечнозеленых растений украшали зеркальные позолоченные стены бального зала и соседние небольшие комнаты. К резкому запаху богатой зелени примешивался запах оранжерейных цветов, наполняющих вазы. Сотни тонких восковых свечей в сверкающих канделябрах лили свет на разодетую толпу. В ожидании бала гости обменивались рождественскими приветствиями.

Кэрол отметила, что праздничное веселье плохо сочетается с ее грустным настроением, хотя по ее виду вряд ли можно было что-то заметить. На ней было шелковое платье нежно-розового цвета и ожерелье из сапфиров и бриллиантов, которое Николас подарил своей невесте.

Леди Августа была великолепна в жемчугах и драпированном платье цвета лаванды. Увидев ее теперь, когда они готовились покинуть Марлоу-Хаус, Кэрол похолодела: она вспомнила о платье леди Августы в ту ночь, когда та впервые появилась в комнате Кэрол. Мысль о том, что ее опять окутают эти лавандовые драпировки, была тем более невыносима, что на этот раз Кэрол оторвут от людей, которых она по-настоящему полюбила.